Женщина. А компания?
Синьор. Компания? Я о ней забыл… О компании позаботишься ты, мама. Как когда-то… Ты самая сильная из нас. Ты потеряла двух сыновей и думаешь о компании!
Женщина. Я уже стара для того, чтобы заниматься компанией. Я устала, и на мне слишком много грехов.
Синьор. Какие грехи, мама!..
Женщина. Разве не ты сказал, что это я настроила вас друг против друга?
Синьор. Я сказал, просто чтобы что-то сказать.
Женщина. Боже мой, Боже мой, святая Мадонна, Господе Иисусе!.. До каких пор будет дозволено сваливать на детей грехи их родителей? Когда они, наконец, восстанут, чтобы убить своих отцов?..
Синьор. И матерей?..
Женщина(решительным тоном). Послушай. Сделай, как я советую. Подчинись мне, твоей матери, которая знает выход… Мы оба скажем, что это сделала я.
Синьор. Что?!..
Женщина. Мы скажем, что стреляла я.
Синьор. Мама, ты сошла с ума! Это невозможно. Я стрелял. Сегодня такие вещи легко доказуемы, даже если все отрицать. На пистолете мои отпечатки.
Не говоря ни слова, Женщина поднимает с земли пистолет и дважды стреляет в воздух.
Женщина. А теперь мои.
Синьор. Но, мама, это глупо! Тебе зададут кучу вопросов, поймают на противоречиях, и правда выйдет наружу!
Женщина. Наймешь мне хорошего адвоката. Не экономь на деньгах.
Синьор. Мама!..
Женщина(упрямо). Хватит! Прекрати ныть. Так будет правильнее. И лучше для всех. И для всего. Хватит! Я устала потакать твоему отцу, тебе, твоему брату!..
Синьор. Мама, я тебя не понимаю. О чем ты говоришь?!
Женщина. Хватит! Будет так, как сказала я! Найди мне хорошего адвоката. И позови полицию. Звони сейчас же. Нет, езжай за полицией. Уходи отсюда! (Голос ее задрожал). Я хочу… я хочу остаться одна…
Синьор. Боже, мама, из какого материала ты сделана?!.. Каин убил Авеля, а Ева, их мать…
Женщина(глухо, требовательно). Уходи. Ничего не говори больше. Уходи!
Синьор медленно пятится, затем поворачивается и бежит, спотыкаясь, по тропинке.
8
Женщина одна.
Женщина. Сколько лет прошло с того дня?.. Очень много! Тогда все прошло хорошо… Во всяком случае, как я задумала. Адвокат тем еще пройдохой… и никто, ни карабинеры, ни судьи, не задали мне много вопросов. Меня признали убийцей, как я и заявила. Дело почти моментально закрыли. В тюрьме я не пробыла и дня… Пара недель в клинике… под охраной, как положено… две, три, четыре экспертизы… и смешной вердикт… только чтобы напомнить, что нельзя убивать никого, даже собственного сына… смягчающие вину обстоятельства… условное наказание… и тут же на свободу. Мешок денег адвокату. И все!
Появляется, или уже появился, Бомж. Его рубашка в крови на уровне сердца.
После суда я чувствовала себя выжатой, как лимон. Мне не хотелось жить. На кладбище я ходила каждый день, иногда даже чаще, чем раз в день, и разговаривала с ним… Когда он был жив, всегда говорил он. А когда его не стало, разговорилась я. Мало-помалу. Потом…
Вошел, или войдет, Синьор. На шее у него петля, которую он носит как шарф или фуляр.
Потом я потеряла второго. Его нашли в ванной офиса… он оставил записку, где было всего одно слово: хватит!..
Синьор. Мне было достаточно.
Женщина. И ничего для матери: извини меня, или что-то подобное… Так я осталась одна. С компанией на моих плечах. (Короткий горький смешок). И сразу налетели мародеры. Со стороны и изнутри. И я сказала: да заберите вы все, и пропадите пропадом!.
Синьор. Ты ждала моего прости, мама? Но за что? Разве не ты должна просить у меня прощения?
Женщина тихо плачет.
Бомж. Не трогай ее. Даже сейчас ты не можешь оставить ее в покое. (Подходит к Женщине). Тихо, мама, успокойся. Все прошло. Теперь тебе ничего не нужно.
Синьор. Все прошло? А если, наоборот, все только начинается? (Другим тоном). Мама, я спрашивал тебя много раз, но ты мне так и не ответила: почему ты ушла с ним?
Женщина молчит.
Бомж. Скажи ему, мама. Заодно и я узнаю.
Женщина. Однажды, много лет назад, когда он был совсем маленьким, а я целыми днями пропадала на работе… я вернулась очень поздно… он уже лежал в кроватке. Я захотела его поцеловать, но он грубо оттолкнул меня и сказал: мне было так плохо без тебя, а тебя все не было и не было… а сейчас уйди, я хочу спать.
Синьор(не понимая). Это все?
Женщина. Это все.
Синьор(пораженно). Это и есть ответ?.. Мама, ты шутишь!
Женщина падает на колени и, тихо плача, молится.
(Брату). Ты что-нибудь понял?… Мама!..
Бомж. Оставь ее в покое.
Синьор. И так всегда! Когда она не знает, что ответить, начинает молиться!
Бомж. Вот и не мешай ей!
Женщина(не обращая на них внимания). Святая Мадонна… ты, видевшая сына своего распятым на кресте… скажи мне, чувствуешь ли ты свою вину?.. За то, что не смогла остановить его, твоего ребенка?.. За то, что не удержала его рядом с собой?.. Упрекала ли ты когда-нибудь себя?.. Не пыталась ли дать ему то, что он искал, лишь бы он не платил за это своей жизнью?.. Или ты тоже была плохая мать?.. (Замирает, бормочет слова молитвы себе под нос).
Синьор с недоумением смотрит на нее, делает жест, в котором читается: что она несет?…
Бомж, также жестом, просит брата не мешать матери.
Оба брата отходят и поворачиваются к ней спинами.
Женщина начинает говорить все громче и громче.
Женщина. В свободное время… а у меня теперь много свободного времени… я думаю о вас, дети мои… о вашем отце… о себе тоже, но это значит, опять о вас! Я стараюсь понять, в чем должна упрекать себя… могла ли я каким-то образом попытаться помешать… еще когда вы были детьми… или позже… и даже в последний момент… тому, что с вами случилось… А теперь мой старший сын спрашивает: разве не я должна просить у него прощения?.. Не знаю, что ему ответить… Может, и ему… уже взрослому, как и его брату в детстве, было очень плохо без меня, а меня не было с ним рядом… И если я ушла с младшим… об этом я тоже часто думала… то потому, что постепенно… словно куски кожи и мяса… с меня срывало наносное… скрывавшее правду жизни… мои глаза освобождались от пелены… все становилось простым и ясным… Я поняла, что эта мания бездумного труда, безоглядных замыслов, интриг и соперничества… повсюду… без сна и без отдыха… сродни капле воды, которую подхватывает поток, низвергаемый затем водопадом… Безумная суета из-за крохи богатства, из-за мгновения власти, видимости славы… до тех пор, пока укол булавки не выпустит воздух из этого пузыря гигантской лжи и не закроется занавес этой смехотворной комедии!.. И вдруг я почувствовала, что мне самой больше ничего не нужно, и на сердце у меня стало так легко!.. Но мои сыновья!.. (Опускает голову, плачет). Что мне осталось теперь?.. Надеяться, что я могу быть полезной другим… хотя не знаю, как… Порой мне просто хочется сесть на краю дороги и смотреть на людей, проезжающих на автомобилях, или, намного реже, идущих пешком… Смотреть на мужчин, которые всегда куда-то спешат, и на женщин, плетущихся за ними… Женщины! Я хотела бы остановить вас. Одну за другой. И сказать каждой: сядь рядом со мной, поговорим! Не ходи за ним, за этим мужчиной, пусть он идет один, пусть несется к своей Голгофе, к своим инфарктам, губя душу своими деньгами, своей карьерой, своими самоубийственными войнами… А ты останься здесь, со мной. Я расскажу тебе мою историю… и мы вместе подумаем над ней… Я закрываю глаза, я хотела бы вернуться назад…
Закрывает глаза.
Сыновья медленно оборачиваются к ней.
Бомж. Мама!..
Синьор. Мама!..
Женщина(как бы издалека). Я здесь, дети мои… Я с вами…
Медленно гаснет свет.
Конец
Последняя победа
Действующие лица
Марта
Алиса
Роберто
1
Открытое пространство сцены, воспринимаемое всякий раз в зависимости от потребности ситуации.
Сейчас оно представляет собой интерьер спортивного зала, на задней стене которого экран, на нем демонстрируются кадры награждения победителей Олимпийских игр в фехтовании.
Камера фиксируется на лице молодой женщины в костюме фехтовальщицы. Она со счастливой улыбкой поднимается на верхнюю ступеньку пьедестала, улыбается и поднятыми руками приветствует публику. За её спиной под звуки итальянского гимна на флагштоке поднимается флаг Италии.
Свет на сцене становится ярче, и на первом плане, чуть левее экрана видна сидящая молодая женщина. Она в обычной одежде, но рядом на полу лежит рапира и фехтовальные жилет и маска. Удобно устроившись в кресле, она смотрит на бегущие по экрану кадры. Это АЛИСА.
Такая же рапира и фехтовальная экипировка лежат в противоположной стороне сцены, словно в ожидании своего владельца.
Внезапно с той же стороны на сцене появляется МАРТА. На ней майка, бриджи и туфли для фехтования. Полотенцем она осушает волосы, видимо только что вымытые. По её лицу видно, что кадры на экране раздражают её.
Марта. Прекрати! Выключи это! Сделай мне одолжение, выключи. Зачем ты поставила эту кассету?
Алиса(извиняющимся тоном, почти оправдываясь). Но… это же твоя последняя Олимпиада.
Марта. Замечательно. Тем более, выключи. (Спешит к Алисе, чтобы выключить проигрыватель). Это действует мне на нервы!