– Слышишь, что я говорю? – рассердился я.
– Я не люблю, когда мне говорят глупости, – ответила она спокойно.
– Я не шучу!
– Не дури, Борис!
– Честное слово!
Она иронически сморщила свой маленький нос.
– Волшебник, а решать задачи по алгебре не умеешь.
– Я уже решил! – воскликнул я.
– Покажи!
– Вон на столе тетрадка…
Она подошла к столу, а я тем временем махнул платком и прошептал: "Хочу, чтобы все задачи были решены".
Мила открыла тетрадку, и я увидел, как она вздрогнула. Ее лицо все больше вытягивалось, брови все выше поднимались на лоб, а серые глаза стали совсем круглыми.
– Просто удивительно! – пожала она плечами. – Кто тебе помог? Мне кажется, что у тебя изменился почерк… Ты никогда не писал так аккуратно.
– Я теперь все могу! – быстро сказал я, даже не взглянув в тетрадку, которую удивленная Мила рассматривала очень внимательно. – Я же сказал тебе, что я стал волшебником!
– Бессовестный врун! – Она закрыла тетрадку и снова села на диван. Ну, хорошо, если ты стал волшебником, сделай так, чтобы… – Она задумалась, не зная, как уличить меня во лжи. – Сделай так, чтобы в этой комнате пошел снег!
– Пожалуйста! – Я отвернулся и махнул платком. Что тут началось! Со всех сторон на нас с пронзительным свистом обрушился ледяной ветер.
Комнату затянуло мглой, в лицо с силой ударили колючие дробинки снега, и я почувствовал, что у моих ног растет сугроб. Снег набивался за шиворот и в рукава, метель слепила глаза, и я с трудом разглядел Милу, которая с ногами забралась на диван. Гремящий, хлещущий ветер валил Милу с дивана. Одной рукой она судорожно держалась за валик, а другой прикрывала голову. Словно издалека услышал я слабый, жалобный голосок:
– Довольно, Боря… Довольно!
Мне самому было не по себе. Я махнул платком, и в одно мгновение все успокоилось. Лампа в люстре горела ровно и ярко, нигде не виднелось ни одной снежинки, и только в ушах немного звенело.
– Ага! – закричал я. – Что ты теперь скажешь?
– Я ничего не понимаю, – призналась она, зябко потирая плечи.
– Хочешь, я еще что-нибудь сделаю? Она спрыгнула с дивана и испуганно замахала руками.
– Нет, нет, не хочу!.. Слушай, как ты делаешь этот фокус со снегом?
– Это не фокус, а настоящее волшебство!
– Не верю… – совсем неуверенно сказала Мила и, услышав в передней шаги, быстро прибавила: – Вот, кажется, идет Юрик Белов… Если ты волшебник, сделай так, чтобы он… превратился в негритенка!
Почему ей захотелось, чтобы Юрка стал черным, я не знаю. Она все проверяла меня и придумывала задания потрудней. Я расхохотался. Должен признаться, что мне очень понравилась эта мысль – превратить Юрку в негритенка. Я незаметно махнул платком и уставился на дверь, силясь представить себе, как будет выглядеть мой приятель.
Но когда он, как всегда стремительно, ворвался в комнату и поскользнулся на паркете, я ахнул и растерянно опустился на стул. Он был черным как смола, белели только зубы.
– Вы чего на меня так уставились? – спросил он подозрительно.
– Ты… ты сам на себя посмотри… – пролепетала Мила, указывая на зеркало. Юрка сделал шаг к зеркалу – и отшатнулся.
– Тьфу ты! Где это я так вымазался? – захохотал он и начал вытирать носовым платком лицо.
– Не три, Юрка, не поможет, – покачала головой Мила. – Тебя заколдовал Борис.
– Заколдовал? Враки!
– Я сама не верила, только это правда, Юрик!
Я сказал, не сводя с него глаз:
– Ты теперь не Юрий Белов, а Юрий Чернов! Совсем неожиданно он вдруг заплясал и весело проговорил:
– Ребята, а это здорово! Мне всегда немножко хотелось побыть негритенком!
Он был так доволен, что даже не спросил, каким образом я превратил его в чернокожего. Меня это даже чуточку обидело. Уж слишком много Юрка был занят собственной особой и совсем не удивился, что я стал волшебником. Как будто я только и делал всю жизнь, что творил чудеса!
– Я могу тебя расколдовать, – сказал я.
– Потом… Мне так нравится. Очень симпатичное лицо, правда. Мила?
– Да, конечно… – нерешительно согласилась она. – Только я не привыкла видеть тебя вот таким.
Юрка потирал черные руки.
– Завтра в школе все мальчишки полопаются от зависти, когда меня увидят. Только ты, Борька, больше никого не делай негритенком, а то будет неинтересно. Пусть я буду один негр на всю школу!
– Ладно, – согласился я. – Вообще я могу сделать все, что угодно!
– Например, что? – заинтересовался он.
Я задумался.
– Например… например, перенестись на необитаемый остров!
– Очень хорошо! – захлопала в ладоши Мила. – Только не на север, я не люблю, когда холодно.
– В жаркие страны, – предложил Юрка. – На какой-нибудь остров посреди океана!
Я мечтательно сказал:
– Поживем всласть! Так, чтобы совсем не нужно было работать! А то мама каждый день пилит: постели кровать, подмети пол, вымой посуду! Все работай да работай! Хорошо бы без всякой работы пожить!
– А мы можем вернуться? – спросила Мила.
– В любую минуту, как только нам надоест. Поехали?
– Поехали! – решительно сказал Юрка. – А на чем?
– Я и сам не знаю… Закройте глаза! Эй, чур, не подсматривать!
Увидев, что они зажмурились, я махнул платком. Что-то загремело и заскрежетало, и сразу наступила полная темнота. Потом какие-то огни красные, желтые, синие, зеленые – вихрем закружились вокруг нас. Наконец огни исчезли, и все смолкло. В тишине я отчетливо услышал нарастающий шум морского прибоя. Ослепительный луч солнечного света ударил мне в лицо. Я заслонился от солнца ладонью и вдруг увидел, что справа и слева от меня покачиваются какие-то ветки. В ту же секунду я услышал рядом восторженные крики моих приятелей.
– Океан! – задыхаясь от волнения, пищала Мила.
– Пальмы, лианы! – вторил ей Юрик.
– Ананасы!
– Бананы!
Мы стояли, окруженные пышной тропической растительностью. Невидимые птицы свистели и щелкали в зелени. Пахло какими-то цветами и сыростью. А глубоко внизу, под обрывом, клубилась пелена океанских волн. Зеленоватые валы накатывались на скалы и с шумом разбивались о камни. По временам ветер доносил до нас прохладный туман брызг.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,в которой я ссорюсь со своими приятелями
Разумеется, мы прежде всего обследовали остров. Он оказался довольно большим и совершенно необитаемым. Густой тропический лес, скалы, тихие лагуны с прозрачной водой, в которой сверкали рыбы, теплый песок на берегу лагун – все было просто роскошно!
Усталые, изнемогающие от жары, но совершенно счастливые, мы, наконец, решили отдохнуть в тенистом ущелье, увитом какой-то зеленью.
– Хорошо бы чего-нибудь холодненького сейчас! – сказала Мила, садясь на камень.
Вы, наверное, догадались, что я сделал. Мои приятели только слабо ахнули, увидев, как в ущелье вдруг появились круглый стол и три удобных мягких кресла. На столе стояли вазочки с мороженым и большая ваза пирожных!
Это был настоящий пир. Таких сладких и вкусных вещей я не ел никогда в жизни. А кругом пели, свистели и щелкали птицы, мощно шумел прибой, и бесчисленное количество солнечных зайчиков сверкало в волнах океана.
– Больше не могу, объелась, – сказала Мила, блаженно откидываясь на спинку кресла. – Ребята, а мне нравится такая жизнь.
– Еще бы! – усмехнулся я.
– Вот так бы каждый день, – потянулся в кресле Юрка.
– Ну, каждый день, я думаю, надоест, – вздохнула Мила.
– Ничего, можно привыкнуть, это не алгебра, – сказал я.
Мы помолчали, прислушиваясь к шуму прибоя.
– А что мы теперь будем делать? – спросил Юра.
– Ничего! – сказал я.
Они недоуменно переглянулись.
– То есть как?.. – Мила посмотрела на меня своими широко открытыми серыми глазами.
– А просто так: ни-че-го! Мы зачем сюда попали? Чтоб отдохнуть от работы – ведь правда?
– А-а… – разочарованно протянула она.
Юрка почесал черным пальцем кончик черного носа и проворчал:
– Странно… Что ж, мы теперь должны вот так сидеть, и… все?
– Угу, – не очень уверенно сказал я.
Должен честно сознаться, что и самому мне сидеть без движения было не очень приятно, но теперь отступать было поздно, и я продолжал:
– А вам что, не нравится, что ли?
Мила снова взглянула на мрачного Юрку и тихонько проговорила:
– Н-нет… В общем, нравится…
– Нравится, да не очень, – проворчал Юрка.
Мы умолкли. В тишине было слышно, как внизу шумит океан. Огромная птица с многоцветным, как у павлина, хвостом села на краешек скалы и, склонив голову, рассматривала нас круглым глазом. Мы тоже молча рассматривали ее. Это длилось долго. Наконец я почувствовал, что мои глаза заволакивает туман, а птица начинает двоиться и троиться. Я начал клевать носом. Но тут Мила вскочила, вспугнув длиннохвостую птицу, и сказала:
– Ребята, вот там среди камней ручеек. Я помою посуду.
Она собрала хрустальные вазочки и отправилась к ручейку. А я тем временем незаметно махнул платком и увидел, что Мила вдруг остановилась.
– Чего ты стала? – крикнул ей Юрка.
– Понимаешь, посуда уже чистая… Она вернулась к нам, подозрительно глядя на меня.
– Это опять твои фокусы, Борис?
– Ладно, садись. Мила, – махнул Юрка рукой.
Мы опять надолго замолчали. Мила ворочалась в кресле, кряхтела и в конце концов опять не выдержала:
– Борик, мы тут намусорили на камнях… – Она умоляюще посмотрела на меня. – Можно, я подмету?
Я пожал плечами. Она подняла сухую пальмовую ветку и приготовилась подметать. Но я опять слегка тряхнул платком, который держал в опущенной руке.
– НУ, это уже безобразие! – закричала Мила, отшвыривая ветку. – Весь мусор исчез!
– Красота!.. – без всякого вдохновения проговорил Юрка. – Борька, довольно дурить, идемте ловить рыбу.
Мила запрыгала на месте и захлопала в ладоши:
– Ловить рыбу! Ловить рыбу!
– Зачем? – спросил я.