Тот смущенно молчал, и пришлось выручать. — Такое можно поставить в любой момент. Просто снять панель, а потом вернуть обратно. Вам надо тщательнее контролировать доступ в помещение. Но больше как будто ничего нет.
— Спасибо, — поблагодарила Кэти. — Ах да, деньги. Дай свою карточку.
Он протянул, и Кэти приложила ее к своему телефону.
— Переведи сорок тысяч рублей на данную карточку, — приказала она и, возвращая, с сомнением поглядела на Матвея. — Вот на это наш ИИ еще способен, — сказала она, чуть заметно подчеркнув «наш».
Да, не только красивая, но и умная женщина. А Кэти добавила:
— Твоя услуга уже тянет на двадцать тысяч. Какая-нибудь компания искала бы целый день. Да и глайдер повредил из-за меня. Так что забудь о деньгах, потом взыщем с виновных. — И недобро прищурилась.
Потом вздохнула и поправила волосы. — А теперь, Матвей, милый, можешь отдыхать. У нас пойдет длинный и скучный производственный разговор. Список оборудования, необходимого персонала и так далее. Такая у меня жизнь: вчера одной ногой в могиле, а сегодня снова кручусь как белка в колесе.
— Может, я попрошу другой номер? — спросил он. — Боюсь, что буду тебя стеснять.
Кэти бегло глянула на него: — Останься. Мы еще толком не поговорили…
Кэти
Когда Матвей вышел, она повернулась к Толуману: — Как он тебе?
— Немного странный. И выговор необычный.
— Ну, я тонкостей русского произношения не улавливаю. Он как будто из Южнороссии, может поэтому.
— Знаком я с одной из Южнороссии… — медленно произнес Толуман.
Кэти слегка усмехнулась, однако рассказывать ничего не стала. — Оставь свои влюбленности, у нас есть вопросы поважнее. Итак, наши разговоры прослушивались, но кем?.. Что-нибудь узнал после того, как заходил вчера в больницу?
— Побывал здесь, в офисе, — сумрачно сказал Толуман. — Поговорил по душам с управляющим, ну, кого ты перевела из магаданского филиала. Откуда-то ведь узнали о твоих планах.
— И что?
— Сначала юлил. Пришлось взять его за глотку.
— Как это? — удивилась Кэти.
— Буквально. Я был зол оттого, что тебя оставили замерзать. Закрыл дверь в кабинет, схватил за горло и сказал, что придушу, если не выложит все.
— Толуман, дорогой, я не знала, что ты на такое способен.
— Забыла, как я стрелял по тому глайдеру?
— А… — протянула она. — Ну и что управляющий?
— Признался, что звонил Прескотт: интересовался, когда ты закончишь с делами на трассе? Вроде ничего особенного, но управляющий мог сказать не все. Вообще это явно человек Прескотта, и надо от него избавиться.
— А что с охраной?
— Вернулись, как побитые псы. Клянутся, что их оглушили, а потом выбросили на колымской трассе. Конечно, никого не запомнили.
Кэти прикусила губу, никак не избавится от детской привычки. — Я думаю, что за всем стоит Прескотт! Уже третье покушение!
— Но когда мы попали в руки бандитов, он наоборот помог.
— Я об этом думала. Когда нас схватили, один из бандитов наверняка позвонил своему главному, то ли какому-то мафиози в Магадане, то ли нашему управляющему. А тот оповестил Прескотта о ходе выполнения заказа. Помнишь, ты сказал, что тебя не стали убивать в том бараке. Значит, нужна была только я! И Прескотт схватился за голову: он хотел разделаться со мной подальше от Сильвии, но наверняка и о тебе навел справки. И прекрасно понял, что твоя мать доберется до него даже в Канаде. Вот и пришлось срочно спасать обоих. Так что в этот раз он дождался, пока я буду одна.
— А какой ему смысл? — спросил Толуман.
— Конфликт интересов, — усмехнулась Кэти. — Кстати, меня ведь и в Канаде пытались убить. Причем родной брат. Конечно, не сам, а руками своего секс-робота. Завязать отношения с реальной женщиной у него смелости не хватает, а вот завести секс-куклу, вполне. А потом нашел через сеть хакера, чтобы ее перепрограммировал. Унаследовал бы все мое состояние… Вообще странно у меня получается с братьями: один чуть не трахнул, а другой едва не убил.
— Ох, извини, — покаянно сказал Толуман.
— Ладно, это я для красного словца, как говаривал отец. Но не думаю, что братец организовал покушение и в Колымской автономии. Для этого нужны контакты с местным криминалом, а такие дела не для него. Так что все равно думаю на Прескотта, у него наверняка есть нужные люди в магаданском филиале. Работаем и с золотом, так что служба безопасности должна иметь контакты в криминальном мире. Может, и с куклой он подстроил, а потом вынудил бы Ивэна сделать завещание на себя. В общем, пока одни вопросы…
Толуман помолчал. — Ты умница, сестренка, — наконец сказал он. — Но кое-что в эту картину не вписывается. На меня было покушение еще до того, как я о тебе узнал. Так что Прескотт… может быть. Но похоже, есть и кто-то другой. Что будем делать?
Кэти вздохнула:
— Ждать случая, чтобы подловить Прескотта. И вот что! Я напишу завещание на тебя. Если все-таки выйду замуж, то перепишу. Прескотт быстро узнает про завещание, и у него пропадет охота устраивать на меня покушения. Потому что потом придется устранять тебя, а этого он не посмеет. Да и братец поймет, что моего состояния ему не видать. Надеюсь, хоть ты не станешь меня убивать?
Толуман поморщился.
— А велико состояние? — спросил он.
— Если перевести все в деньги, под сто миллионов. В канадских долларах.
— Ого! — присвистнул Толуман. А потом улыбнулся: — Ну, проблем с мужем у тебя быть не должно. Красивая женщина, да с такими деньгами…
Тоже слегка поддел.
— Ладно, — с неудовольствием сказала она. — Давай к делу…
Вернулась в номер поздно, усталая и голодная, хотя в кабинете закусывали кофе с гамбургерами. Хорошо, что Матвей заказал ужин, пока принимала душ. Она усмехнулась: ну никакой фантазии — почти то же, что она спросила на завтрак, только чай вместо кофе.
«Перестань выплескивать свое раздражение на других! И так Толуману от тебя достается».
Так и села в халате, а вот Матвей приоделся: темно-зеленый пиджак и черная рубашка, наверное заглянул в магазин мужской одежды. Приятно — похоже, что старается произвести на нее впечатление.
— Сними пиджак, — сказала она, — мы не в ресторане. Хотя к твоим глазам идет.
— А у тебя красивые, зеленые, как изумруды.
Кэти моргнула. Да, отец с толком выбрал камень.
— Это от матери, она наполовину ирландского происхождения.
— Тоже живет в Канаде?
— Нет. Умерла, как и отец.
Стало грустно, и некоторое время ели молча. — Твои родители живут в Южнороссии? — наконец спросила она.
Снова непонятная заминка.
— Вообще-то нет, — вздохнул Матвей. — Я по большей части живу в Краснодаре, а они… Знаешь, давай пока не будем об этом.
— Похоже, врать не приучен, — не удержалась она от ехидства. — Ну, это к лучшему. Не женат?
— Нет, — хмуро ответил Матвей.
Что тоже к лучшему. И тут шальная мысль пришла в голову: а не попробовать ли его соблазнить? Слишком ярко вспомнилось его тело, прижатое к ней в спальном мешке… Сдержав улыбку, она встала и открыла дверцу бара.
— Здорово меня вымотали в эти дни, даже выпить захотелось. Виски будешь?
— Никогда не пробовал, — пожал плечами Матвей.
— Мой отец тоже впервые попробовал, когда попал в Америку. — Кэти налила два стаканчика и села обратно. — За тебя, мой избавитель.
Сама проглотила сразу, и в голове слегка зашумело, а по телу стало разливаться приятное тепло. Матвей потягивал медленно.
— Похоже на самогон, меня угощали в Краснодаре.
— А это и есть шотландский самогон. — Она откинулась на спинку дивана: тепло, спокойно. Хотя нет, не совсем тепло: так и осталось внутри это противное ощущение мерзлоты, даже виски не очень помогло. И спокойствия тоже нет…
Тоска сжала сердце. Она поглядела на Матвея: уже нет прежней муки, красивое и мужественное лицо. Неужели оно было вплотную к ее лицу? Неужели ее тело лежало в его объятиях?.. Нет, она не может больше этого выносить!
Она вздохнула, поднялась и нетвердой походкой пошла к двери спальни. Свет там не стала включать. Стоя в проеме, вынудила себя сказать:
— Послушай меня. Завтра ты можешь уйти и больше не возвращаться. Но этой ночью… ляг со мною, хотя бы рядом. Я хочу еще раз ощутить твое тепло, внутри меня так и остался тот мертвящий холод.
Пошла к постели и легла, чуть не плача. Ну никакой гордости не осталось, но ничего не может с собой поделать. А если он не придет?..
Но через некоторое время в гостиной выключили свет, раздались шаги, и ее укрыли одеялом. Потом матрас прогнулся. Жестковатое мужское тело рядом, рука на плече, поцелуй в щеку. Ее неудержимо потянуло к нему, она прижалась к его груди (как тогда, в мешке!), а потом впилась в его губы. Уже перестав соображать, потянула его на себя, и после нескольких попыток (неужели мало опыта?) он вошел в нее. Какое блаженство! Горячее мужское тело на ней, горячие толчки внутри нее, и вот словно огонь заливает ее изнутри — пожалуй, навеки растопляя ту мерзлоту. Наверное она кричит во весь голос, но ей наплевать.
Темнота, тишина, наконец-то полный покой…
Она проснулась.
Розовый свет на стенах, как тогда, в промерзшем балке. Но сейчас тело нежится в тепле. Рядом спит мужчина, как и тогда. Простыня приоткрывает грудь, она волосатая — забавно. Не хочется его будить, но она придвигается ближе, к источнику умиротворяющего тепла. Неужели он уйдет, как жить тогда? Приучила себя к гордости, а сейчас готова отказаться от всего, лишь бы он был рядом. А вдруг сейчас встанет и уйдет?
Мужчина открыл глаза. Красивые, карие. Улыбнулся ей. А потом обнял, и все опять было, как она страстно желала…
Они встали поздно. Все же пришлось уйти по делам, сегодня прилетало несколько геологов и инженеров с прииска Первомайский. Несколько раз поймала себя на том, что улыбается беспричинно, и Толуман с любопытством поглядывает на нее. Ну и ладно…