Тот равнодушно согласился и взялся за плотный завтрак. Толуман вернулся к заказу и сказал: — Тур по окрестностям в радиусе ста километров, глайдер с возможностью ручного управления.
Местный ИИ прекрасно понял английский и лишь предупредил, что полеты в районе Ордоса запрещены, поэтому у глайдера будет только наземный режим. Обещал машину через десять минут. «Студент» к разговору интереса не проявил, скорее всего был экипирован пресловутым «всевидящим глазом».
Из кафе Толуман забежал в туалет и отправил короткое послание Матвею. Когда вышли на парковку, телефон пискнул, и у одного из глайдеров поднялись дверцы. Сели. Толуман попросил вывести на дисплей карту и ткнул пальцем в нужное место. — Сначала сюда, по дороге можно в автоматическом режиме. — Глянул на «студента»: — Интересно, в этом озере рыба водится?
— Вряд ли, — тот зевнул. — Все соленые. А если хотите искупаться, то в Ордосе есть искусственные водоемы.
Будем надеяться, ничего не заподозрил. В конце концов, Толуман удаляется от российской границы, а не наоборот.
Поехали. Бесконечные транспортные развязки, а за городом степь и глинистые овраги. Скучноватый пейзаж, но Толуман изображал интерес, а Шэнли откровенно зевал. Что тоже к лучшему.
Миновали несколько городков, местность стала пустыннее, и наконец глайдер опустился на обочину.
— Запрошенное место в тысяче девятистах метрах к юго-западу. Конец автоматического режима. Можно ваши права?
Толуман приложил свою карточку к сканеру, и после паузы (с одной стороны, права не китайские, а с другой — действует соглашение о взаимном признании документов) перед водительским креслом выдвинулся штурвал. Толуман поднял глайдер и повел к указанной точке.
Даже сквозь свист турбин было слышно, как шуршит пластиковая юбка глайдера по жухлой траве, не привык к такому звуку на Колыме.
Озеро оказалось небольшим, с травянистыми берегами и рыжими холмами вокруг — тоже скучный пейзаж. Один холм имел вид срезанной пирамиды, словно был рукотворным. Толуман вышел и огляделся: а место не совсем обыкновенное, в ушах слегка звенит. Похоже на то, что испытал во время первого прибытия в Сад…
Но тут завибрировал телефон — значит, Матвей на месте. Шэнли безразлично оглядывался, тоже выйдя из глайдера.
Пора!..
— Смотрите, это не цапли? — Толуман показал направо, где по мелкой воде шагали какие-то длинноногие птицы.
«Студент» повернул голову, и этот момент Толуман почти без размаха, но сильно ударил его ребром ладони по левой стороне шеи. Шэнли замычал, и с выпученными глазами стал оседать на землю…
После женитьбы Толуман стал посещать курсы рукопашного боя, вдруг придется защищать Элизу. Инструктор, приверженец школы некоего Тараса, жившего еще в прошлом веке, говорил: «Если нет оружия, то в бою надо не искать нервные точки противника, а наносить удары по более обширным участкам тела, и делать это ребром ладони или кулаком. Например, по боковой поверхности шеи проходят сонная артерия и блуждающий нерв. Даже при слабом ударе туда человек чувствует острую боль и наступает дезориентация, а при более сильном ударе упадет на землю…».
«Студент» такого явно не ожидал — Толуман сделал все, чтобы усыпить его бдительность. Для жизни такой удар не опасен и Шэнли скоро придет в себя, так что Толуман сунул руку ему за пазуху и нащупал парализатор.
— Извини студент, — сказал он, нажимая спуск. — У меня семья, и меня ждут.
Сверкнула голубая искра, и тело Шэнли дернулось. Ничего, через час-другой придет в себя. Поболит голова, да и нагоняя не избежать — этот зачет студент явно провалил. Толуман вынул телефон и сказал:
— Появляйся.
Воздух в двухстах метрах справа замерцал и возник серый глайдер. Цапли с шумом поднялись в воздух. Дверца откинулась, но Матвей не выходил, указывая на что-то за спиной Толумана. Он оглянулся…
Две точки приближались над степью, быстро вырастая в силуэты глайдеров. Выходит, за ним следили тщательнее, чем думал — глайдеры явно сопровождали поодаль, а теперь включили форсаж.
Несмотря на жару, тело пронизал озноб — наверное, от ставшего ледяным камня на груди. Толуман кинул парализатор на тело Шэнли и побежал к глайдеру Матвея, а тот повел машину навстречу. Толуман ввалился на ходу, и дверь тут же опустилась.
— Наверняка у них оружие дальнего боя, — выдохнул он. — Скорее к точке перехода.
Матвей покачал головой, сохраняя невозмутимость.
— Не успеем, — сказал он, и тут же вокруг глайдера заструилось слабое мерцание.
У атакующих глайдеров понизу корпусов сверкнули синие разряды. Легкий толчок и… ничего. Зато одна из машин вдруг встала на дыбы, вспорола кормой землю и упала на бок, тут же скрытая рыжими клубами пыли. Другая сильно закачалась, но приземлилась не так резко.
— Режим «зеркало», — сообщил Матвей. — Им достался их же заряд, а электронику вырубило. Хорошо еще, не разбились.
Толуман перевел дух: — Давай убираться отсюда.
— Да уж, — согласился Матвей. — К тебе кто-то проявляет нездоровый интерес. Узнал что-нибудь?
— Это при Кэти. Касается прежде всего ее.
Глайдер взмыл над озером и направился к холму со срезанной вершиной. Потемнело, а внизу стала закручиваться уже знакомая белесая спираль.
— И так можно войти или выйти в любом месте? — спросил Толуман.
— Нет, конечно. Базовая конфигурация охватывает Землю в форме октаэдра, но точки перехода распределены по ней… в общем, это сложно. Часто они отмечены какими-нибудь сооружениями, древние хорошо чувствовали места силы.
Ощущение падения, а затем их окутывает серая пелена. Перебои сердца, тоска сдавливает грудь.
— Серая зона? — удивляется Матвей. — Мы вроде без посторонних.
Глайдер покачивается на опорах — автопилот совершил посадку. Медленно светает. Матвей оглядывается. — Ни хрена себе, — говорит он.
Глайдер стоит на голом каменистом берегу, впереди простирается маслянистая гладь озера. Не особенно большого, на другой стороне тоже холмы и тоже ни признака растительности. Серое небо пересекает пульсирующая золотая арка, по горизонту выступают лиловатые зубцы гор… а ведь знакомых.
— Мы недалеко от Индигирки, — голос Толумана немного осип. — На берегу озера, над которым ты совершаешь переход. Только ни мха, ни травинки, растительности вообще нет.
— Аргос, где мы? — спрашивает Матвей. И после молчания качает головой. — Ну и ну, информация заблокирована.
Какое-то движение справа. Толуман поворачивается… эх, «Сайги» нет!
К ним приближалась долговязая фигура в белом. Когда подошла к глайдеру, Толуман забыл дышать. Не человек! В полтора раза выше него, а в лице некая чуждость, хотя черты вроде обыкновенные. Матвей поднял дверцу.
— Здравствуйте, Румата, — вежливо сказал он, а Толуман опомнился и задышал снова. Слава богу, знаком Матвею.
— Здравствуйте, — ответил тот и поглядел на Толумана. Глаза, как розоватые льдинки.
— Толуман, — представил его Матвей. — Муж Элизы.
— Весьма приятно, — холодно сказал Румата, хотя приятных чувств, похоже, не испытывал. Есть ли у него чувства вообще?
Он сел на валун рядом с глайдером, однако голова все равно возвышалась над машиной. Толуман поежился: в кабину задувал холодный ветер, это вам не жаркая пустыня близ Ордоса. Но Румата, похоже, не испытывал неудобств.
— Я вас задержал, — начал он размеренным голосом, — чтобы лучше уяснить ваши намерения. И сопоставить возможную пользу с негативными последствиями ваших действий. Я обеспокоен последними из них.
— Применение режима «зеркало»? — спросил Матвей. — Думаю, никто не погиб. А без этого нас захватили бы в плен.
— Тебе не обязательно было появляться там, пускай твой родственник выпутывался бы самостоятельно. А теперь о наших технологиях могут узнать больше.
Обидно сквозящее в голосе пренебрежение… А ведь русский язык визитер знает хорошо.
— Вряд ли люди в глайдерах что-то запомнили, — спокойно сказал Матвей. — Кратковременная память стирается от разряда парализатора. И записи электронных устройств тоже.
— А если за вами наблюдали с летательного аппарата? Я не собираюсь это проверять, надеюсь, что главное ты понял. О даймонах и Саде люди должны знать, как можно меньше. Так вышло, что ты с сестрой родились и получили воспитание в Саду, но вы слишком активно вмешиваетесь в дела земного мира.
Толуман наконец не стерпел холодного поучающего тона:
— Не согласен. Даже смутное осознание Сада или Хёрая, как называют его в Японии, вдохновляет и влечет ввысь. Если вас как-то заботят судьбы нашего мира, вы должны учесть это.
Румата пристально и уже не так холодно поглядел на Толумана.
— Это интересная мысль, — сказал он. — Как-то не приходило в голову, хотя мы, конечно, не люди. Надо будет просчитать.
— И учтите, — вступил Матвей. — Я случайно оказался замешан в эту историю. Но теперь мне дорога Кэти и ее планы. Наверное, еще девочкой она прониклась мечтой отца о Великой северной магистрали — от Канады через всю Россию. Если она погибнет, то я выйду из игры. Останется один Толуман и неизвестно, хватит ли у него сил. Магистраль все равно будет построена, но она облегчит проникновение Китая в Северную Америку, даст ему доступ к огромным природным богатствам Сибири, станет осью, вокруг которой станет ускоренно формироваться мировое тоталитарное государство. Помнится, Владычица Сада мечтала о другом мире, где… — Матвей вдруг замолчал.
Румата пристально смотрел на него, и через некоторое время кивнул.
— Да, о некоторых вещах пока рано говорить. Я ценю твою осторожность. И искренность тоже.
Он поглядел на Толумана: — Странно. Я только что снова прикинул вероятности. Вероятность того, что магистраль все-таки будет построена и возникнет свободная Северная федерация, впервые превысила пятьдесят процентов. Сейчас она достигла шестидесяти. Вы сделали что-то важное в Ордосе.
Толуман удивился: — Вроде ничего. Просто личная встреча.
Румата встал со своего булыжника — долговязая фигура в белом среди голых камней.