Но нам не удалось достичь поверхности; платформа неожиданно остановилась, причем гораздо ниже того места, откуда можно было как-то выбраться на землю. Какое-то время я еще надеялась, что остановка временная, и мы двинемся снова, и тут увидела, что Илэриэн касается жезлом самого центра плиты под нашими ногами. На этот раз голубая искра на конце жезла появилась еще до того, как он прикоснулся к поверхности. Илэриэн попытался снова, и было видно, каких усилий ему это стоит, но маленький, едва заметный огонек, быстро вспыхнув, тут же погас, а с места мы не сдвинулись. Заклинатель повернулся ко мне:
— Есть только один выход, — сказал он бесстрастно и твердо. — Именно его я предпочту всему остальному. Советую и вам сделать то же самое.
— Сделать что?
— Прыгать. — Он показал в колодец. — Это лучше, чем быть захваченными живыми.
— Ты ничего не можешь?
— Я же говорил тебе, здесь все напичкано ловушками, сейчас мы как раз в такой вот ловушке, и у нас есть возможность дождаться Зандора и полюбоваться его довольным лицом. Надо прыгать теперь — пока он не добрался сюда.
Сказав это, Илэриэн собрался уже выполнить то, о чем сказал, но я вцепилась в него, и слабость его в ту минуту была так велика, что, хотя он был значительно крупнее и в обычном состоянии гораздо сильнее, он покачнулся от моей хватки и чуть не упал — моего рывка хватило, чтобы он потерял равновесие.
— Нет! — закричала я.
— А я говорю «да»! Я не хочу снова превратиться в вещь!
— Нам обязательно помогут, — крикнула я, оттаскивая его назад, к середине платформы, уже получив ответ на свой призыв.
Хотя я не могла сказать точно, как помогут нам мои родители, я верила, что они придут на помощь.
— Это безумие, — пробормотал он, и голова его бессильно упала на грудь; он покачнулся, почти падая на меня, словно в этот самый миг последняя капля силы покинула его. Я сама не могла устоять на ногах под тяжестью его безвольно поникшего тела и опустилась на пол. Я села, поддерживая Илэриэна рукой и плечом, с другой стороны Присела Айлия. Край колодца дразнил меня своей недоступностью, я, не спуская глаз, смотрела на него.
Какие ловушки Зандор мог устроить наверху, я не знала и начала побаиваться, не оказалось бы их так много, что преодолеть все не удастся и нам не спастись. А может, Илэриэн прав, и то, что он предлагал, хотя это и страшно, было все же наилучшим выходом? Как сказала моя мать, время — наш главный враг.
И это самое время, как всегда бывает в моменты величайшего напряжения, ползло медленней медленного на своих свинцовых неповоротливых ногах, а мне оставалось только смотреть на край колодца и ждать, ждать, я и сама уже не знала, чего жду. Еще я прислушивалась к звукам на дне колодца, и время от времени с тревогой поглядывала на стены вокруг, проверяя, не спускаемся ли мы обратно, повинуясь приказу Зандора. Расстояние, на которое мы успели подняться, я чувствовала это — было единственным нашим спасением, потеряв его, мы потеряем все.
И тут я уловила наверху какое-то движение, Похолодев от ужаса, я ждала, кто или что появится сейчас над колодцем и увидит нас. Немного прояснилось, свет был уже не такой тусклый, как раньше. Может быть, мы вышли к колодцу рано утром, а теперь наступил день? По крайней мере, я смогла разглядеть, что спускается к нам с края колодца, ударяясь о стену с резким металлическим звоном, и мне страстно хотелось приказать этому предмету перемещаться тише, чтобы не спугнуть тех, кто мог сидеть в засаде внизу.
Спускалось к нам не что иное, как лестница, похожая на цепь, — такие используют при спусках в пещеры. Когда эта лестница коснулась поверхности платформы, я услышала голос матери:
— Поднимайтесь, быстрее!
— Айлия! — Впервые за все это время я послала ей мысленный приказ. Она тут же поднялась и, не задавая ни единого вопроса, подошла к лестнице и начала карабкаться вверх.
— Прекрасно! — одобрила Джелита. — А теперь надо помочь заклинателю.
Я уже сделала это однажды, но на этот раз не моя собственная сила, а сила тех, кто стоял наверху, наполнила его живительной энергией. Илэриэн, освободившись из моих рук, сам медленно встал на ноги.
— Лестница… — Я подвела его к ней. Но как только его рука уцепилась за цепь, он почувствовал прилив сил и стал карабкаться уверенно и ровно, хотя и гораздо медленнее, чем мне хотелось бы, терпение мое было на исходе.
Как только он оказался выше моей головы, я в свою очередь тоже уцепилась руками и ногами, чтобы начать, наконец, подъем. Мне оставалось только надеяться, что цепь выдержит троих, потому что Айлия, хотя и поднималась не останавливаясь, была еще довольно далеко от края.
— Держитесь крепче! — Команда матери прозвучала в третий раз, и я вцепилась в лестницу, а она закачалась так, словно эту жесткую и одновременно податливую цепь, по которой мы все карабкались, кто-то поднимал вверх.
И вдруг снизу раздался резкий, скрипучий звук. Я опустила глаза, вглядываясь в глубину колодца, на нашу застрявшую платформу. Неужели это она поднимается так быстро? Нет, платформа опускалась, утопая в черном мраке, и внизу ее, несомненно, поджидал Зандор со своим отрядом. Мы успели как раз вовремя.
Мы поднимались все выше и выше. Я быстро поняла, что мне лучше не смотреть вверх и, конечно же, ни в коем случае нельзя смотреть вниз, надо просто ползти, вцепившись как можно крепче в эту раскачивающуюся цепь, и надеяться, что нас успеют вытащить — только так и можно было ослабить страх, и я словно уговаривала саму себя. Наконец, наш подъем кончился, и мы все трое друг за другом очутились на земле, под серым облачным небом.
И тут впервые за долгие годы я увидела перед собою тех, кто произвел меня на свет. Моя мать выглядела совершенно такой же, какой явилась передо мной в мысленном изображении, а вот Саймона Трегарта я не видела так давно, что почти уже и не помнила. Он стоял здесь же, рядом с нею, шлема на его голове не было, но плечи и грудь были закрыты кольчугой из Эсткарпа. Он тоже выглядел довольно молодо — обыкновенный человек среднего возраста, но на лице его можно было прочесть столько усталости и терпения, что не оставалось сомнений, жизнь сурово обошлась с ним. Он был черноволос, как и люди древней расы, но черты лица были резкими и даже немного грубоватыми. А вот глаза казались незнакомыми — незнакомыми мне — они были широко раскрыты и напряженно смотрели на собеседника. Сейчас он смотрел так на меня.
Наша встреча была сдержанной и немного натянутой, несмотря на то, что передо мною стояли мои мать и отец. Ребенком я не была особенно близка к ним, они все время находились на границе, выполняя свой долг, и почти совсем не уделяли внимания нам, детям. После нашего рождения мать очень тяжело и долго болела, и, как однажды заметил Кемок, очевидно, это и вызвало нелюбовь к нам отца.
Анхорта из поселения сокольничьих стала нашей настоящей матерью, а не Джелита Трегарт. Наверное поэтому сейчас я испытывала смущение, какую-то отчужденность и не спешила раскрыть объятия моим вновь обретенным родителям.
Отец вскинул руку в жесте, похожем на приветствие, и тут же показал туда, где стояла одна из тех страшных железных гусениц, что я видела ночью, когда искала Айлию.
— Залезайте! — подгонял он нас, а сам задержался лишь для того, чтобы свернуть свисающую в колодец лестницу, и, перебросив ее через плечо, пошел следом. В боку железной машины зияло отверстие, куда все мы по очереди и забрались.
Внутри было очень тесно и душно. Отец захлопнул за нами двери, а сам прошел вперед и сел на скамью, стоящую перед доской с рычагами, похожей на те, какие я видела у экранов в подземелье. Справа от него оставалось еще одно свободное место, его заняла моя мать, но она, не глядя на эту доску, сразу повернулась лицом к нам, сидящим возле самой двери.
— Нужно как можно быстрее уйти отсюда, — сказала она. — Каттея, и ты, заклинатель, мы должны объединиться, нам предстоит много работы. Враги идут по нашему следу, а мы пока не можем дать им отпор, у нас еще слишком мало сил, но можем защититься.
В полутьме этого тесного пространства я видела, что Илэриэн кивнул в ответ. Один конец своего жезла он стиснул в руках, а другим коснулся скамьи, на которой сидела Джелита, левую руку он протянул мне.
Когда мы все трое, Джелита, Илэриэн и я, соединили свои силы, мать вложила пальцы свободной руки в ладонь отца. Теперь разум каждого трудился над одной задачей, хотя что касается Илэриэна и меня, то мы сейчас мало что могли, разве только предоставить в распоряжение моих родителей нашу силу, полностью доверяя им наши жизни и судьбу. Я не знаю, что делалось снаружи, по крайней мере, на нас пока никто не нападал, и я подумала, что родители, возможно, собрав наши силы, создают видимость, будто машина движется совсем в другом направлении, чем на самом деле.
В передней части машины был установлен экран, сейчас на нем появилось изображение котлована, от которого мы удалялись, так что хотя щели были слишком узки, чтобы что-то увидеть в них, мы все же имели представление о местности, по которой передвигались.
Когда я впервые оказалась здесь, в этом мире, следуя за Айлией — трудно даже сказать, как давно это случилось! — я была так поглощена тем, чтобы не потерять ее из виду, что почти ничего не замечала вокруг. Теперь на экране я видела землю, изрезанную следами машин, расходившимися от колодца, откуда мы выбрались. Но вскоре мы повернули, и машина направилась к какой-то насыпи, которую я не сразу и разглядела. Не оставляем ли мы слишком явных следов, по которым нас легко будет разыскать? Впрочем, Саймон с Джелитой знали, что делали, а мне оставалось только напрягать свой разум, чтобы хоть немного помочь им.
У отца моего была репутация хитрого и изобретательного воина, любое безнадежное дело он заканчивал успешно. Так было, например, когда он буквально голыми руками боролся против кольдеров и сумел победить их. И поэтому можно было не сомневаться — он знает, что надо делать, даже если со стороны могло показаться, что в его действиях нет логики.