школу у колдуний, мне удалось влить эти знания в другой сосуд, неизвестный ему. Пусть видит, как я сильна, и ему еще больше захочется иметь с нами дело. Ну что, пошли? — повернув обмотанную шарфом голову, она огляделась вокруг. — Я не хочу идти по воде. Думаю, нас уже больше не побеспокоят. Долина там, — она кивнула налево.
— Откуда ты знаешь?
Ее самонадеянность и высокомерие раздражали меня. Она поигрывала своими мыслями, как охотник хлыстом. Да, это была уже совсем не та Каттея, которую я знал всю жизнь.
— Долина — обиталище силы, ведь правда? А потому от нее исходит сигнал ко всем, кто способен его воспринять. Попробуй сам, брат, с помощью твоего таинственного меча.
Поддавшись ее влиянию, я поднял меч, держа его свободно, чтобы проверить, может ли он служить указателем. Могу поклясться, я не наклонял его, но он действительно указал в том же направлении, что и Каттея.
Мы пошли прочь от реки — я не хотел этого, но рано или поздно нам все равно пришлось бы это сделать, чтобы не идти через подземные туннели.
Мы быстро миновали полосу прибрежных зарослей и вышли на холмистое пространство, покрытое каменными глыбами. Каттея шла вперед уверенно, без всякой опаски, но я держал меч наготове и, когда загорались руны, заставлял ее обходить подозрительные места. Вскоре я заметил, что справа и слева от нас и за нами по пятам крадутся какие-то призрачные существа. В некоторых я сразу узнал прислужников зла, других видел впервые. Многие из них выглядели отвратительно. Возможно, это было наваждение, но сколько ни старался, я не мог его преодолеть.
Никто из них не мешал нам идти вперед, но они в любой момент могли наброситься на нас по приказу своего повелителя, и я ждал, что вот-вот появится сам Динзиль, принявший вызов Каттеи.
Я был плохо снаряжен для схватки с ним. У меня было только одно оружие на крайний случай, как сказала Орсия, — те с л о в а из Лормта, на которые последовал ответ. Я мог снова воззвать к той силе, которая ответила тогда. Но это был риск, на который можно пойти только от безысходности.
В этих безжизненных местах нам попадались участки плодородной почвы — в основном возле родника или ручейка, или озерца, словно вода сдерживала зло, произведшее здесь такие разрушения. Идти было трудно: как мне удалось некогда разглядеть сквозь дымку с выступа скалы, местность была разбитой и изломанной, гребни каменных глыб перемежались с узкими впадинами, и мы постоянно то куда-то карабкались, то спускались вниз, то снова поднимались наверх. Каттея явно не сомневалась в правильности выбранного направления, и все время забирала влево. Наконец, в подтверждение ее правоты, я увидел горы.
Мы остановились возле небольшого озерца. Я съел один из оставшихся корней, которые дала мне Орсия, хотя был так голоден, что мог бы съесть их все. Каттея, как и прежде, отказалась от пищи. Она сидела, прислонившись спиной к каменной глыбе, и смотрела на воду.
Меня не покидало ощущение, что за нами со всех сторон наблюдают.
— Надо найти место для ночевки, — попытался я нащупать обыденную тему для разговора с этой чужачкой, которая, как ни трудно мне было поверить, доводилась мне сестрой.
— Да, конечно, и… — ее мысль прервалась. — Если все пойдет хорошо, мы найдем по дороге то, что нам так необходимо. Но нельзя терять времени.
Каттея встала и пошла мимо озерца по выемке среди глыб. Я двинулся вслед за ней и вдруг увидел на влажной земле клинообразные отпечатки ног с едва намеченными вмятинами от пальцев. Я сразу узнал эти следы: они принадлежали кому-то из кроганов! Следы вели прочь от озерца — прочь от воды! — что было очень странно.
Орсия? Но разве мог я быть в этом уверен? Если кроганы вступили в союз с Тьмой, что вполне могло произойти за это время, то кто-то из них мог быть среди тех, кто теперь следил за нами. Только почему же следы вели не к озерцу, а в противоположную сторону? Ведь кроганы так боятся отрываться от воды. Поблизости не было больше ничьих следов, и я не мог предположить, что крогана увели насильно или преследованием вынудили удалиться от озерца.
Те же следы, хотя и менее отчетливые, виднелись среди камней на сухой земле. Кто-то из кроганов неизвестно почему, против своей природы и привычки, проделывал тот же путь, что и мы сейчас. Дважды опускался я на колени, чтобы получше рассмотреть следы, думая, что ошибся, и один раз коснулся отпечатка острием меча, проверяя, не появятся ли руны — следы могли быть наваждением. Но руны не вспыхнули.
Сгущались сумерки. Мы достигли поднимающегося в гору узкого прохода в нагромождении каменных глыб, и Каттея без колебаний вошла в него. Те же следы виднелись и здесь, но по ним было заметно, что оставивший их шел уже с трудом. Была ли впереди вода? Если так, я надеялся, что неизвестному бедняге удалось до нее добраться.
Вдруг вдали во мраке я увидел проблеск белого огня. Это мог быть только жезл Орсии, защищавший ее от злых сил. Орсия вдали от воды — но почему?
— Потому что она нам нужна, брат! — впервые за долгое время достигла меня мысль Каттеи. — В этом шарфе ее магическая сила, а значит, это дорога в обе стороны. Я знала: если в шарф обернуть что-то, принадлежащее мне, я смогу отыскать девчонку — и теперь она ждет нас.
— Но здесь же нет воды! Она кроганка, ей нельзя без воды!
— Не беспокойся, сейчас вода ей уже не понадобится.
Я валился с ног от усталости, но, забыв обо всем, спотыкаясь, бросился вперед. Я подбежал туда, где в песке стоял, слабо мерцая, рог единорога. Возле него лежала Орсия. Она слабо пошевелилась, когда я опустился рядом с ней на колени. Воды! Но у меня не было ни капли этой драгоценной жидкости. Нести Орсию обратно во тьме, по бесконечным подъемам и спускам к озерцу, где я впервые заметил ее следы? Это была бы почти безнадежная попытка, но в отчаянии я готов был на все.
— В этом нет необходимости, — Каттея стояла над нами обоими, пристально глядя на нас сверху вниз. — Все, что надо, можно сделать здесь, сейчас же.
— Здесь нет воды, без воды она умрет!
Каттея медленно разматывала шарф. Орсия повернула к ней голову, лежавшую у меня на руке. Я почувствовал желание закрыть ей глаза, чтобы она не смотрела на чудовище, в которое превратилась моя сестра.
— Да, чудовище…
Мне стало стыдно, что сестра прочла эту мысль.
— Но теперь у нас есть средство… Ты должен сделать это для меня, Кемок. Я знаю, ты сделаешь… сделаешь… сделаешь… — она словно вколачивала в мой мозг это слово, и я почувствовал, что не смогу противиться ее воле.
— Возьми свой добрый меч, Кемок, и дай мне крови… крови, чтобы смыть злые чары, чтобы снова стать Каттеей.
— Крови?! — я в ужасе вышел из оцепенения.
— Крови! — она наклонилась ближе, протягивая к Орсии лапы. — Убей водяную девчонку, мне нужна ее кровь! Или ты хочешь, чтобы я осталась чудовищем до конца своих дней?
Неотразимо властным тоном Каттея говорила еще что-то, и я поднял меч. На нем полыхали руны, рукоять обжигала мне лапу. Я посмотрел на Орсию: она вглядывалась в мое лицо, но не молила о пощаде, и в ее больших глазах был не страх, а только терпеливое ожидание неизбежного.
Я вскрикнул и воткнул меч в землю — он встал, дрожа, между нами и Каттеей. Она издала жуткий стон, от которого я содрогнулся — для нее я был предателем, отнявшим у нее единственную надежду. Эта ее боль помогла мне почувствовать в ней прежнюю Каттею. Сжавшись, заслонившись руками, она отвернулась от нас.
Я опустил Орсию на землю и взялся за рукоять меча.
— Если тебе нужна кровь… — начал я, направляя острие меча себе в грудь.
Но Каттея не слушала меня. Она вдруг расхохоталась своим зловещим смехом и бросилась прочь в темноту.
— Хорошо же! Пусть так! Я сделаю по-другому, но ты еще пожалеешь об этом, Кемок Трегарт! — донеслась до меня ее мысль.
18
Я хотел броситься вслед за ней, но Орсия схватила меня за ногу, и я упал. Я повернулся, пытаясь освободиться, но она из последних сил держала меня:
— Не надо!.. Не ходи, Кемок!.. Она уже не та… не твоя сестра… Она привела бы тебя… прямо к ним!.. Посмотри на меч!
Пытаясь разжать ее руку, я посмотрел на лежавший рядом меч, острием указывавший во мрак, туда, где скрылась Каттея. Никогда еще руны не горели так ярко.
— Но там же Каттея! — наконец я разжал ее пальцы. — Нас преследовали силы Тьмы.
— Это уже не та Каттея… — слабо повторила Орсия, Глаза ее закрылись, и она с трудом приоткрыла их вновь. — Подумай, Кемок… разве та, к кому ты был… так привязан, могла бы… потребовать от тебя такое?
— Но почему, почему она это сделала! — я сжимал рукоять меча, однако уже не порывался бежать за Каттеей, ко мне вернулась способность рассуждать.
— Потому что… кровь — это жизнь, Кемок. Есть нечисть, которая… пьет кровь лучших из своих жертв… чтобы обладать их жизненной силой… и смелостью. А разве воины… не смешивают кровь друг друга… чтобы стать братьями?
— Да, у сулькарцев есть такой обычай.
— Твоя сестра… меченая, на ней лежит… печать другого мира… Каттея не обретет целиком свой… прежний облик, пока кровь… не вернет ее полностью в этот мир… Кемок! Что у тебя… с руками?!
Она не отрываясь смотрела на мои лапы. Я поднес их поближе к свету, льющемуся от рога, чтобы она могла получше их рассмотреть.
— На мне тоже печать. Но Каттея страдает неизмеримо больше. Быть прекрасной девушкой, а потом однажды вдруг взглянуть на себя в зеркало и… увидеть такое! От этого можно лишиться рассудка!
— Да, правда… — прошептала Орсия. — Скажи… ведь это она… колдовством завлекла меня сюда?
— Да.
Я оторвал взгляд от своих лап и, посмотрев на кроганку, вышел из задумчивости. Воды… Орсия умрет без воды. Если бы я пошел за Каттеей, Орсия погибла бы в этой каменной пустыне так же неминуемо, как если бы я выполнил требование сестры. Если я не мог убить Орсию ударом меча, то тем более не мог оставить ее умирать мучительной медленной смертью.
— Воды! — в отчаянии я огляделся вокруг, словно ожидая, что по моему слову из какой-нибудь глыбы забьет фонтан или водопад. — Скорее назад к озерцу, — подумал я, хотя понимал, что это невыполнимо. Даже если бы я нашел в темноте путь назад, Орсия наверняка умерла бы у меня на руках, прежде чем мы добрались бы до цели. К тому же на обратном пути нас могла поджидать та разношерстная шайка, что следила за нами с Каттеей.