Но что это была за штука, которая могла вот так нестись, не касаясь земли, не пытаясь при этом казаться незаметной? У кольдеров были подобные машины. Неужели мы попали во владения кольдеров, как когда-то давно мои родители? Если так, то мы сейчас в опасности; то, что кольдеры проделывали со своими пленниками, было чудовищно: они лишали людей души, превращая их в ходячих мертвецов, об этом невозможно было подумать без содрогания.
В моем пакете нашлось немного еды, но я не взяла с собой воды, потому что там, где собиралась путешествовать, было в изобилии снега и текли реки, я без труда могла бы утолить жажду. Здесь же атмосфера была такой едкой и душной, а порывы ветра такими иссушающими, что жажда опалила мой рот, словно бы я наглоталась горячего песка.
Нам нужны вода и еда, чтобы держаться на ногах. Оглянувшись и окинув взглядом окрестность, насколько хватало глаз, я поняла, что здесь мы не найдем ни того, ни другого, а это означало только одно — нам придется отважиться на самое худшее — отправиться по этой дороге, может быть, даже в том направлении, куда промчалось это стремительное нечто.
Я протянула руку Айлие, но она по-прежнему стояла, отвернувшись к колонне, и взгляд ее оставался пустым и бессмысленным. Вот она качнулась и подошла к краю дороги; другого проводника все равно не было, и я отправилась вслед за ней.
То, что мы увидели вдалеке, было похоже и на башни Эса, и на крепость так и не исследованного мною восточного мыса, и в то же время на самое величественное творение человеческих рук. Но я не могла понять, что же это такое, и не верила, что это создано человеком. Башни, если это действительно были настоящие башни, вздымались так высоко в небо, что пронзали серые облака. Нет, похоже, это в самом деле башни: их махины поддерживали внизу низенькие каменные постройки. Между башнями были проложены узкие дорожки, словно бы их создатель руководил работой с небесной выси. И все эти постройки и дорожки между ними были того же серо-коричневого цвета, что и земля вокруг. Казалось, они возникли сами из этой песчаной почвы в каком-то фантастическом порыве. Впрочем, стены строений отдавали металлическим блеском.
Ровная гладкая дорога, вдоль которой мы шли, привела нас прямо к подножию ближайшей башни. Отсюда мы увидели другие такие же дороги, что расходились от центра города, петляя среди других башен. Я внимательно рассматривала центр этой густой паутины, эти нити-дороги, расходящиеся из одной точки, и мне пришла в голову мысль, что если бы кто-нибудь смог воспарить над этим сооружением или городом и взглянуть на него сверху, он бы увидел именно паутину. Нельзя сказать, что эта мысль обрадовала меня, я не раз наблюдала, как охотится паук, и не хотела бы оказаться в роли его жертвы.
Я провела языком по пересохшим, растрескавшимся губам и, взглянув на Айлию, поняла, что она испытывает такие же муки. Она снова начала стонать. Жажда казалась нестерпимой, и что бы там ни было, мы вынуждены сами проникнуть в эту металлическую паутину и найти воду.
Вдруг послышался уже знакомый звук стремительного приближения машины, и я прижала свою спутницу к земле. Эта штука пронеслась опять, но не по той дороге, по которой пришли мы, а по соседней, чуть в стороне. Когда оно было уже на безопасном расстоянии, я слегка приподнялась на локтях, и мне удалось разглядеть какое-то темное пятно в воздухе, что увеличивалось при каждом ударе моего сердца.
Это не могло быть птицей. Но отец что-то рассказывал нам в детстве. В том мире, откуда он пришел, люди делали машины, совсем как кольдеры, и на этих машинах летали, подчиняя себе ветер. Может быть, мы попали в тот мир, откуда пришел отец? Вот только этот город — он никогда не рассказывал ни о нем, ни об этой стране, засыпанной песком и пеплом.
Небесный аппарат все рос и рос; вот он замедлил движение, а потом завис над площадкой между двумя башнями. Мне удалось разглядеть плоскую платформу, еще более ровную, чем паутины — дороги, по которым можно было пройти от одной громады к другой. С большими предосторожностями летающая машина опустилась на эту платформу.
Я находилась слишком далеко от того места, чтобы разглядеть, вышли ли оттуда люди и направились ли они в какую-нибудь из башен, что со всех сторон окружали место посадки. Все это было так странно, что я не на шутку встревожилась.
Рассказы о кальдерах, их машинах и о людях, которых они превращали в роботов, отнимая разум и волю, были для нас просто страшными сказками, и мы испытывали к кольдерам огромное отвращение; все, что было связано с ними, было пропитано зловонием подлости.
Но сейчас нам с Айлией во что бы то ни стало надо было найти еду и питье, иначе мы умрем, и выбора нет: нельзя добровольно идти на смерть, пока существует хоть малейший шанс выжить. Так мы стояли неподвижно и смотрели на этот невообразимый город, вернее, смотрела я, а Айлия просто стояла, по-прежнему словно ничего не видя перед собой.
Входы в башни находились на уровне земли — это были туннели, казавшиеся продолжением дорог. В стенах не было никаких дверей, а казались они выше, чем самые высокие башни, которые я когда-либо видела. Окон не было вовсе.
Оставалось только одно: решиться и войти в туннель, хотя мне крайне не хотелось ступать на эту гладкую поверхность. Однако надолго ли хватит наших сил без еды и питья? Откладывать — значило ослабить нас еще сильнее, тогда как нам необходимо собрать всю энергию, все силы, чтобы выжить.
Сумерки сгущались, и я надеялась, что темноту принесла ночь, а не надвигающаяся буря. Может быть, она станет нашим союзником? Поначалу, оглядывая башни, я не увидела ни единого проблеска света, но сейчас вдруг заметила внезапную вспышку искрящегося сияния — оно очертило светящимся контуром каждый из межбашенных проходов, будто на паутине заблестела роса.
Несколько более тусклый свет высветил и пещерообразное помещение, в которое вела дорога. Но этот свет был весьма некстати, поскольку он мог не столько помочь, сколько выдать нас. И все же выбора не оставалось, а наше и без того ничтожное преимущество с каждой минутой лишь уменьшалось, и дальше медлить было нельзя.
Я коснулась руки своей спутницы. Она давно отказалась от роли проводника, но и не колебалась, не сопротивлялась мне, когда я устремилась вперед, к озаренному матовым сиянием входу.
Когда мы подошли ближе, я с некоторым облегчением увидела, что входное отверстие шире, чем ведущая в него дорога, и подумала, что там должна быть обочина, а потому нам совсем необязательно ступать на гладкую поверхность. Но сможем ли мы где-нибудь укрыться в туннеле, если одна из летающих машин войдет туда одновременно с нами? Я уже дважды слышала завывание ветра, когда они приближались, и могла судить, какими необыкновенно мощными были они; в замкнутом пространстве встреча с такой махиной стала бы роковой.
У входа я еще раз остановилась и прислушалась. Ничто не говорило об опасном соседстве, и нужно было немедленно входить и попытаться разыскать какой-нибудь боковой проход.
Поверхность, на которую мы ступили, войдя под арку входного отверстия башни, как мне показалось, имела металлическую основу, покрытую эластичным губчатым веществом, которое слегка пружинило при каждом шаге. Мы были уже в туннеле, я тащила свою спутницу вдоль стены, на ходу внимательно осматриваясь в поисках какого — угодно отверстия, пролома в стене, двери или коридора.
Наконец мы нашли такой проход, тоже освещенный тусклым матовым светом. На стене, чуть ниже светильника, был изображен незнакомый мне символ. Проход был узким и длинным и шел под прямым углом от основного. Оказавшись внутри, я вздохнула немного свободнее — теперь не нужно было прислушиваться к ужасающему вою над головой.
Расслабившись, я отметила, что здесь воздух был не таким знойным и душным, как снаружи, но дышать было по-прежнему тяжело, потому что сюда доносился какой-то весьма неприятный запах, определить природу какового я не могла, но он вызывал у меня кашель, и я все время чихала.
Вдоль стены приблизительно на равном расстоянии один от другого находились светильники; но свет был таким слабым и тусклым, что пространство между ними казалось непроглядно темным. Мы были уже на довольно большом расстоянии от туннеля, когда я поняла, что забрались мы в этот коридор как раз вовремя — позади раздался мощный грохот, от которого задрожали стены и пол. По-видимому, в туннель вошла машина. И тут же нас настиг такой едкий, удушливый дым, что мы обе задохнулись от кашля и рванулись вперед, пытаясь вырваться из зловонного облака. Ослепнув от слез, я почти машинально продолжала идти, пошатываясь, держась рукой за стенку, а другой подталкивая свою спутницу, чтобы как можно скорее миновать это место.
Наконец мы добрались до следующего светильника, где смогли немного передохнуть — я прислонилась к стене, долго терла кулаком глаза и никак не могла отдышаться. Тут я заметила, что пол под нашими ногами покрыт каким-то налетом, он был мягкий, словно пепел с выжженной равнины, но черного цвета. За нами остались хорошо различимые следы, но впереди, насколько я видела, налет был не тронут. Судя по отсутствию каких бы то ни было следов, этой дорогой уже давно никто не ходил — может быть, многие годы. Хотя это открытие утешило меня, но нельзя сказать, что оно очень облегчало наше положение.
Коридор вывел нас в конце концов на круглую площадку, весьма напоминающую дно колодца. Запрокинув голову и всмотревшись вверх, я увидела, что этот колодец простирался отсюда и до самой верхней оконечности башни; вдоль стен на некотором расстоянии друг от друга виднелись отверстия. Некоторые из них были освещены тускло, другие — необыкновенно ярко. Впрочем, приставной лестницы не было, и не было никаких намеков на ступени, которые могли вести хотя бы к самому низко расположенному отверстию. «Нам остается, — подумала я, — разве что вернуться обратно в опасный туннель и попытаться поискать другой проход».
Неожиданно Айлия сделала резкий шаг вперед, увлекая меня за собой, я взмахнула рукой, пытаясь удержать равновесие, и больно ударилась ладонью о стену.