ная завеса хорошо скрывала нас от преследователей.
Илэриэн взглянул на меня, и я смогла прочесть в его глазах все, что он чувствовал в этот победный миг. Однако заклинатель не потерял от счастья рассудка; свободной рукой он указывал нам на проход под большим экраном, и я доверилась ему, полагая, что он лучше знает подземелье.
По ту сторону экрана нас встретила первая шеренга серых человечков. В руках они держали огненные трубки — я уже видела такие однажды у тех, кто вскрывал машины в башне, и помнила, с какой легкостью такая трубка разрезала металл. Я призвала к себе силу, способную вызвать наваждение. То, что получилось, было сделано, конечно, наспех и несовершенно, но большего сейчас и не требовалось. Айлия, шедшая справа от меня, приняла облик Зандора. Увидев рядом с нами своего хозяина, серые человечки, хотя и не побросали своих трубок, но опустили их, дав нам свободно пройти.
Мы оказались на площадке прямо под карнизом и, повинуясь взмаху руки Илэриэна, остановились на ней. Подчиняясь ему, площадка начала подниматься и перенесла нас на более высокий уровень, и, как оказалось, вовремя. Серые существа, вероятно, поняли свою ошибку, а может, увидели настоящего Зандора, так или иначе — они подожгли то место, где мы находились за несколько мгновений до этого. Огненные тропинки метались взад и вперед по плитам пола, я видела сверху, как дымная завеса проникает под экраном и на эту половину помещения, слышала неистовство урагана, вызванного освобождением Илэриэна.
— Хорошо, колдунья, — это были первые слова, которые он произнес. — Но мы еще не свободны. Только не думай, что Зандором управлять так же легко, как этой девочкой, которая выполняла твою волю.
— Я знаю, недооценивать врага нельзя, — ответила я ему, — и помощь идет.
— Так! — Было совершенно очевидно, что последние слова испугали его. — Значит, вы прошли через эти Ворота не вдвоем? С вами был еще кто-то?
— Я не одна, — сказала я, ничего больше не поясняя. Теперь Илэриэн был нашим орудием, как раньше была орудием Айлия, к тому же я до конца не доверяла ему. Только тогда, когда рядом со мною будут отец и мать, я, наверное, осмелюсь потребовать от него ответа… на один очень важный вопрос, что с самого начала не дает мне покоя. Некоторые из Великих возвращались в Эскор, призванные Тьмой. Может быть, Илэриэн тоже заражен этим, хотя было не похоже, чтобы он принадлежал темным силам. Впрочем, однажды я уже больно обожглась, доверившись Динзилю — он ведь казался другом даже обитателям Зеленой Долины, а в действительности предстал страшным и коварным врагом. Такова была реальность войны в Эскоре, и она научила меня осторожности, научила не принимать желаемое за действительное, тем более при встрече с человеком, обладающим Силой.
Однако общая опасность может временно объединить даже недругов, в чем я могла уже убедиться. А дальше? Предположим, Илэриэн проведет нас через Ворота, которые открыл в незапамятные времена, и сам войдет в Эскор, а там окажется, что он — один из тех, из прислужников Тьмы. Нет, нам придется быть все время настороже, пока мы не выясним все точно. Вопрос только в том, как это узнать?
14
Мы стояли перед прочной монолитной стеной, и я вспомнила, что, когда входила сюда, она сначала расступилась, а потом плотно сомкнулась за моей спиной. Может быть, здесь есть какой-нибудь другой путь, который не контролируют машины Зандора; у нас ведь не было оружия, стреляющего огнем, какое имелось у наших преследователей. Им понадобится не так много времени, чтобы добраться до нас, и тогда свобода будет навсегда потеряна, а мы рассыплемся в пепел.
Но Илэриэну были не ведомы сомнения. Он приблизился к стене, хотя я заметила, что двигался он медленно, но не от страха, а так, словно долгое пребывание в заточении сковало холодом, довело до окоченения его тело. Да, мышцы слушались его еще плохо, однако Дар по-прежнему служил ему. Как и Айлия незадолго до этого, он держал свой жезл наперевес, словно копье, наставленное на противника; он ткнул Концом жезла в стену, туда, где виднелась слаборазличимая линия — видимо, здесь, по этой черте, стена раздвигалась.
Я стояла на некотором расстоянии от Илэриэна, и все равно ясно ощутила поток волевой энергии, исходившей от него в эту минуту. На конце жезла появилась голубоватая искра, она коснулась линии в стене и скользнула вдоль нее сначала вниз, затем вверх. Вдруг плиты пола задрожали, и стена неохотно расступилась, оставляя нам узкий темный проход. Я протолкнула Айлию, сама последовала за ней, а Илэриэн, по-прежнему держа жезл наперевес, прошел последним.
Мы оказались в том самом темном коридоре, по которому я ощупью пробиралась сюда когда-то, как мне казалось, очень давно. В узкой полоске света, струящегося из расщелины в стене, я разглядела Илэриэна, который опять собирался прикоснуться к двери кончиком жезла. На ней вновь мелькнул голубоватый отблеск, и дверь стала закрываться так же медленно и неохотно, как открылась. И когда осталась щель толщиной с палец, я вдруг снова увидела голубую вспышку, на этот раз не у поверхности двери, а на полу; потом заклинатель провел жезлом черту вверху над входом.
— Не думаю, что им удастся взломать ее очень быстро, — в его голосе слышалось удовлетворение, но я уловила и еще кое-что: он делал большие паузы между словами, глотал звуки. Мне доводилось наблюдать такое у людей, которые находились на пределе возможностей, на грани истощения, физического и духовного.
— Каттея? — позвал он. В темноте я его совсем не видела.
— Я здесь, — быстро отозвалась я, мне почему-то ‘показалось, что он нуждается в моей поддержке и помощи. Его состояние меня весьма обеспокоило; судя по всему, борьба, которую он вел за свою, а стало быть, и за нашу свободу, беспредельно изнурила его, лишила сил.
— Мы… должны… добраться… до… поверхности… — паузы стали еще отчетливее, и теперь я явственно слышала тяжелое, свистящее дыхание — он задыхался, словно только что на большой скорости одолел крутой подъем. Я вытянула руку и прикоснулась к этой теплой голубой искре, которая еще светилась на кончике жезла, и тут же почувствовала, что пальцы мои попали в плен — их сжали, не больно, но довольно сильно. Немедленно я ощутила головокружение и слабость, словно силы мои постепенно перетекали к нему.
— Нет! — Я хотела высвободиться из этого плена, я была такой слабой, каким казался мне до этого момента он сам, но он не выпускал моих пальцев.
— Да! Да! — В его словах я слышала гораздо больше силы и энергии. — Моя маленькая колдунья, не забывай, что мы еще не выбрались из этой западни, и, возможно, наша первая схватка будет далеко не последней. Мне нужны силы, я должен получить то, что ты даешь мне; ты не знаешь здешних ловушек, как их знаю я; вспомни, я и сам долгие века был одной из таких ловушек, хотя и не по своей воле. Я был слишком долго заперт в этой тюрьме и, конечно же, отвык ходить и владеть оружием. Если ты и в самом деле хочешь быть свободной от Зандора, ты отдашь то, что мне нужно.
— Но машины… пожар… — продолжала сопротивляться я, вспоминая ураган, поднявшийся в подземелье.
— Не такой уж это сильный удар; нечто подобное было много лет назад, у Зандора есть возможность все это починить, и довольно быстро, а он, конечно не замедлит вновь запустить свои механизмы. Не забывай, Каттея, само это место создано, чтобы вести войну, и я не думаю, чтобы ты вполне представляла себе, какая это война, моя очаровательная колдунья. Такой войны никогда не видела ни ты сама, ни кто-либо из твоих близких. Здесь очень много ловушек, и, уверяю тебя, большинство из них уже поджидают нас, Зандор позаботится об этом еще прежде, чем починит свои машины. Поэтому не противься, отдай мне свою силу, ибо нам нужно спешить.
Вспомнив свой долгий спуск по крутой лестнице на пути сюда, я засомневалась, сможем ли мы теперь подняться наверх. Айлия шла довольно бодро, не жалуясь на усталость, но все-таки ее нужно было вести за собой, я уже потеряла контроль над ее сознанием.
— Отдай ему то, в чем он чуждается, — раздался у меня в голове голос матери. — Напитай его, а мы напитаем тебя! Он говорит правду, время работает против нас, оно идет тяжелой поступью и грозит нам.
Больше не сопротивляясь, я оставила свою руку в его, и мы пошли по мрачному пустынному коридору, и я физически ощущала, как моя энергия вытекает из меня, а он впитывает ее, словно губка впитывает влагу. Но я не испытывала слабости, Саймон и Джелита пришли мне на помощь, питая меня своей силой, не позволяя мне обессилеть, чего я так боялась. И мне очень хотелось знать намерения Илзриэна, что он действительно собирается сделать с Айлией и со мной — почему-то мое недоверие к нему росло с каждым шагом.
Мы добрались, наконец, до начала крутого, долгого подъема, но колдун не повернул к лестнице. Вместо этого, в полутьме (потому что луны над нами не было, виднелось лишь закрытое тучами небо, очень далекое, серое и враждебное) он снова взмахнул своим жезлом, наставив его на ту часть колодца, которая, как казалось, была прикрыта чем-то вроде крышки.
Очень медленно, но послушно, этот странный предмет стал опускаться, и когда он оказался достаточно близко, я узнала платформу, на которой перевозились вверх и вниз те страшные железные гусеницы. Она двигалась очень медленно, и Илэриэн был этим весьма обеспокоен, хотя не произнес ни слова. Он поворачивал голову то направо, то налево, словно к чему-то прислушивался. Я слышала только какое-то жужжание, ощущала вибрацию, подобную той, в башне, но никакого другого шума не различала, вроде бы никто не крался за нами в темноте. Я безумно стремилась вперед, хотела оказаться как можно дальше отсюда и предпочла бы, наверное, снова тот извилистый путь по лестнице, если бы не зависимость от познаний Илэриэна, от его уверенности, что он избрал лучший и наилегчайший путь — это удерживало меня на месте.
Платформа, наконец, достигла дна колодца, и мы все трое вскарабкались на нее. Она сразу начала подниматься, к счастью, несколько быстрее, чем опускалась, и я почувствовала некоторое облегчение. Как только мы окажемся на поверхности, все будет намного проще, здесь в окрестностях можно легко найти укрытие…