Гаванцы облегченно вздохнули. Теперь они уже твердо знали, что повстанцы скоро придут в столицу.
Бородачей ждали первого января. Телевидение, радио, газеты — все кричало, гремело, сообщало о приходе барбудос.
После бегства диктатора правительственные войска уже не оказывали сопротивления повстанцам, и поэтому путь в Гавану был для них открыт. Но первого января барбудос не пришли, они явились второго января.
В этот день Пепе не пошел к хозяину кафе, хоть заранее знал, что можно было бы неплохо заработать. Но разве стоит думать о заработках, когда речь идет о революции!
Рано утром три друга собрались на военный совет.
— Мы должны взять карабин и приветствовать барбудос с оружием в руках, — предлагал Негрито. — На улицах, может, разыграется сражение.
— А я думаю, незачем его брать, — говорит Рафаэль. — Никаких боев не будет. Армия уже разбежалась. Зачем мы пойдем с карабином? Увидят взрослые и отнимут.
Право решающего голоса оставалось за Пепе. Во-первых, потому что он третий, во-вторых, потому что он так рьяно охранял карабин.
— Нет, — сказал Пепе, и все трое отправились в город без карабина.
— Эх, если бы нам достать цветочков! — вздохнул Негрито.
— Где же ты их достанешь? — сказал Рафаэль. — Денег у нас нет.
— А я знаю где, — обрадовался Пепе. — Сейчас все министры дали драпака. У них в особняках знаешь сколько цветов!
— Идея! Я знаю, где дом секатора Сантьяго Рей, — вспомнил Негрито. — Это бывший министр. У него сад большой. Только забор высокий.
— Вот полезешь, а в тебя из ружья как шарахнут! — сказал Рафаэль, который был сегодня явно не в духе.
— Может, и шарахнут, — сказал Пепе, — но попробовать нужно. Ты не бойся, полезу я.
Ребята прибавили шагу. Вот он, дом Сантьяго Рей. За высокой железной оградой сад. Через решетку хорошо видны большие клумбы цветов. Ухватившись руками за ограду, ребята просунули носы между железными прутьями и стали пристально рассматривать окна и двери особняка. Никаких признаков жизни.
— Подсадите меня, — рвется Пепе. — Я полезу.
— Лучше лезть подальше от дома, — советует Негрито, — вон на том углу!
Ребята прошли по тротуару шагов пятьдесят и остановились. Рафаэль согнул спину, упершись руками в колени.
— Полезай! — скомандовал он Пепе.
Пепе прыгнул на плечи Рафаэля и затем на ограду. Через мгновение мальчик был уже на пушистой зеленой траве.
Оглянувшись, Пепе бросился к клумбе. Глаза разбежались. Сколько здесь разных цветов! Но Пепе сразу же решил рвать самые яркие, прежде всего красные.
Рафаэль и Негрито в это время прогуливались по тротуару, поглядывая вокруг. Из-за угла показался старик с палкой. Он медленно ковылял по асфальту. Что старик может сделать?
Послышался свист. Негрито и Рафаэль подошли к ограде. Пепе передал им цветы и снова бросился к клумбе.
Старик с клюшкой приближался к ребятам.
— Эй, молодые люди! — прошамкал старик. — А ну-ка, идите сюда.
Негрито и Рафаэль, обхватив покрепче цветы, бросились наутек. Добежав до угла, ребята остановились: «А как же Пепе?»
Старик уже стоял у калитки и звонил. В доме за оградой никто не появлялся. Наконец какой-то мужчина высунулся в окно.
— Сеньор! — закричал старик. — У вас рвут цветы.
Мужчина увидел Пепе. Через минуту его фигура показалась в дверях дома.
— Пепе, спасайся! — крикнул Рафаэль и, сунув Негрито цветы, бросился к ограде.
Не выпуская из рук цветов, Пепе полез по железным прутьям. Мальчик едва докарабкался до верха, как к забору подбежал мужчина и схватил Пепе за ногу:
— Попался!
Пепе с силой выдернул ногу, но потерял равновесие и едва удержался. Цветы посыпались вниз.
«Прыгнуть на асфальт? Высоко». Мальчик начал проворно спускаться по изгороди на тротуар. Мужчина просунул руку между железными прутьями и снова схватил Пепе за ногу. Теперь прыгнуть Пепе не мог. Подоспевший старик колотил его по спине клюшкой.
Неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы не подлетел Рафаэль. Он оттолкнул старика и тут же без размышлений вцепился зубами в руку мужчины. Мужчина вскрикнул и разжал пальцы. Пепе прыгнул вниз и бросился бежать. Рафаэль — за ним.
— Тебе здорово попало, Пепе? — спросил Рафаэль, когда ребята были уже в безопасном месте.
— Чепуха! — рассмеялся Пепе. — Зато цветочки какие!
— Цветочки что надо! — согласился Негрито и разделил цветы на три равные части.
— Надо ждать партизан в Центральном сквере, — предложил Рафаэль.
— Нет! — не согласился с ним Негрито. — Лучше их встречать в Старой Гаване. На узкой улице можно все лучше разглядеть.
Ребята отправились в Старую Гавану.
Вдоль тротуаров выстраивался в длинную вереницу народ. У некоторых в руках букеты. Правда, ни у кого не было таких ярких цветов, как у ребят. Чтобы купить такие цветы, нужно иметь много денег. Прохожие любовались цветами, но, конечно, никто из них и не думал, что три оборванца могли купить эти цветы. «Ясно, что украли! — думали встречные. — Но украли для партизан — это не так уж плохо!»
— Давайте заберемся на выступ этого дома, — предложил Негрито, — отсюда хорошо будет видно.
На выступ забрались Пепе и Негрито, а для Рафаэля не осталось места.
— Рафаэль, ты большой. Ты и так увидишь, — засмеялся Пепе.
Рафаэль не понял шутки и, зло огрызнувшись, пошел к соседнему выступу.
Повстанцев еще не было видно, а эхо многократного «ура» уже слышалось. Эхо катилось, словно гигантская волна, опережая грузовики с барбудос.
— Ура! Ура! — не жалея сил, закричали ребята.
Тарахтя моторами, за поворотом показался первый грузовик, за ним второй, третий.
— Вива Фидель Кастро! Вива ла революсион! (Да здравствует Фидель Кастро! Да здравствует революция!) — неслось вокруг, но ребята уже ничего не слышали.
Вот они — прославленные барбудос! Глаза словно магнитом притянуты к пулеметным лентам, к карабинам и кинжалам.
— Эй вы, ребята! — кто-то вдруг дернул за штанину Пепе. — Цветы завтра будете бросать?
Только сейчас Пепе и Негрито заметили, что все уже бросили свои букеты.
— Негрито, — скомандовал Пепе, — раз, два, три!
Размахнуться было трудно, мешала стена, и поэтому цветы не долетели до проходящих машин.
— Эх, растяпы! — с досадой сказал Негрито.
— Смотри, Негрито, смотри! Наши букеты подняли и передали партизанам. Ура! — закричал, ликуя, Пепе.
Первый день свободы
Повстанцы вступили в Гавану с триумфом, как победители. После бегства диктатора правительственные войска и полиция не оказывали сопротивления. Без боев бородачи захватили телеграф, полицейское управление, радиостанцию и президентский дворец.
Горожане встретили бородачей по-разному. Одни вышли на улицы и восторженно кричали «вива», другие плакали, потому что получили сообщение о гибели близких и родных. В первый же день после прихода повстанцев ребята узнали печальную весть об Армандо.
Друзьям все рассказал Педро. Когда зажила его рана, он ушел к партизанам, сражался в горах и теперь вернулся в Гавану.
Ребята встретили Педро на Центральном сквере. Педро шел с другими бородачами и, видимо, куда-то торопился. Но, узнав ребят, он остановился и присел вместе с ними на скамейку. Педро вынул сигару и некоторое время разглядывал ее молча, размышляя о чем-то, потом посмотрел на всех и сказал:
— Знаете, ребята, друга вашего Армандо убили!
Ребята сначала даже не поверили Педро, потому что Армандо был такой веселый и сильный, такой жизнерадостный и они так ждали его…
— Армандо был у нас разведчиком. Надев лохмотья и прикинувшись нищим, он бродил по деревням, разглядывая, сколько солдат разместилось в гарнизонах, где стоят пушки… Бородачи любили Армандо и считали его лучшим разведчиком. И, наверное, Фидель присвоил бы ему высокое воинское звание… Но однажды Армандо пошел в разведку и не вернулся. Его схватили солдаты. Крестьяне видели, как Армандо били и пытали, обливали водой и снова жестоко били. Но ваш друг молчал. Он не предал партизан. Армандо убили, и тело его, завернув в пальмовые листья, бросили на дороге. Мы нашли Армандо и принесли его в лагерь. Все партизаны собрались на похороны. Хоронили разведчика как героя — с военными почестями. После похорон мы воткнули в могилу мачете и повесили на него берет Армандо. — Педро немного помолчал. — Я, ребята, сказал вам все откровенно, как мужчина мужчинам.
Ребята сидели не шелохнувшись, на глазах Негрито блеснули слезы.
— Как же так? Убили!
— Слезами горю не поможешь. — Педро погладил Негрито по голове большой шершавой ладонью. — В эту войну много полегло хороших людей. И они погибли ради того, чтобы нам, живым, было лучше на земле.
Ребята молчали.
— Мы еще с вами увидимся и поговорим обо всем, — сказал Педро. — Мне надо сейчас в отряд.
Педро встал, закинул за плечо автомат и пошел к набережной. Пепе хотел окликнуть его и спросить об отце: может, он знает что-нибудь, — но не рискнул.
Педро спешил в отряд, потому что в Гаване было неспокойно. Слишком много у партизан было врагов, которые затаились дома, плотно закрыв свои окна шторами. Они не хотели слышать восторженные крики толпы. Эти люди не прочь бы с оружием в руках выступить против барбудос, но это было бесполезно.
Те, кто были близки к диктатору, кто раньше кормился за счет государственной казны, боялись повстанцев. Им было страшно за совершенные преступления. Сегодня, в этот радостный для Гаваны день, многие важные сановники, переодевшись в рабочую блузу и натянув на лоб фуражку, пробирались в иностранные посольства и миссии, чтобы укрыться там от правосудия. Они решили прибегнуть к международному закону, по которому каждый, кто вошел в иностранное представительство, пользуется правом неприкосновенности.
Пепе, Рафаэль и Негрито сидели всё на том же месте, где они встретились с Педро, когда до их слуха донеслись шум и крики. Кто-то кричал на очень высокой ноте:
— Требуем выдачи военных преступников!