Олег сказал хриплым, изменившимся голосом:
— Мрак, надо женщину взять. Он не просто убьет, он выместит всю злобу. У нас никогда не мучили женщин.
Мрак скривился:
— Ты прав. Лучше прибить ее самим.
Олег махнул Лиске. Она вихрем сорвалась с места. Мрак даже не заметил, когда перемахнула ограду. Правда, он держал глазами горло мага, где из продольного надреза все еще сползали темные капли: стрела должна попасть точно в кровавую полоску.
Маг воздел руки, забормотал. Олег тут же вскрикнул:
— Громче!.. Мрак, начнет шептать — сразу убей!
Маг заговорил громче, стараясь ради спасения живота произносить слова отчетливо. Распухшие, почерневшие губы едва двигались. Он упал на колени, но руки воздевал, вскрикивал, пока среди камней не раздался сухой треск. Мрак прищурился, пустынника уследить было трудно — между камней побежали огненные змейки, заблистали оранжевые шипящие струйки. Пахнуло жаром.
— Зажарит! — крикнул Таргитай. По лбу бежали крупные грязные капли, рот распахнул, как большая рыба на берегу. — Сделай что-нибудь!
Лиска больно ткнула дудошника в бок. Мрак все еще держал стрелу нацеленной в мага. Наконечник, почти касаясь ограды, накалился и светился красным. Древко стрелы начало дымиться.
Верблюды беспокойно двигались, конь пытался перепрыгнуть ограду, толкнул Мрака. За оградой маг тут же понизил голос, а треск перешел в грохот. Камни вспыхнули невыносимо ярко, воздух уплотнился как кисель. Мрак успел увидеть злорадный оскал пустынного мага. Жар опалил кожу, на голове затрещали волосы. Он задрал руки, пытаясь ухватить секиру, но с ужасом лапнул пустоту. С криком, которого не услышал даже сам, метнул руку к поясу, где висел нож, однако пальцы прошли через то место, где должен был широкий черный пояс из странного металла…
Затем земля разверзлась, он рухнул в огненную пустоту.
Растопыренные пальцы уперлись в холодное, мокрое. В рот попала липкая грязь. Он торопливо вскинул голову, огляделся.
Он стоял на четвереньках под пронизывающим ветром среди унылой серой степи с низким серым небом. Тяжелые тучи ползли, едва не цепляя испуганных верблюдов за горбы. Сеялся холодный дождик. Во все стороны тянулась глинистая, раскисшая, покрытая красноватой грязью земля. Трава торчала редкими кустиками.
В трех шагах из лужи медленно вздымались двое в волчьих шкурах и рыжая женщина. Облепленные грязью, потрясенно смотрели на низкое свинцовое небо. Воздух был холодный, промозглый. Дождь охладил раскаленную кожу, обожженные легкие жадно хватали влажный воздух.
Над головами раздался страшный хриплый крик. Тяжело взмахивая намокшими крыльями, проплыли в небе огромные странные птицы — черные, когтистые. На людей и коня посматривали оценивающе, одна приотстала, снизилась, сделала круг над головами.
— Кто это? — спросила Лиска дрожащим голоском.
— Вещие птицы, — ответил Олег таким хриплым каркающим голосом, что воительница невольно посмотрела вверх. — Только нам предвещать неча, даже Таргитай не лаптем щи хлебает, с ложкой спать ложится.
— Неча? — спросил Мрак зло. — А где мы? Ни Гипербореи, ни Мирового Дерева. Погодка — как у нас в Лесу, но голо и грязно, как в ограбленной могиле. Эта сволочь забросила в преисподнюю!
Олег топтался, размешивая грязь, глаза как два зеленых блюдца.
— Кто знает, какая она, Гиперборея?
— Страна чудес, — ответил Мрак раздраженно, — как говорил Гольш. А какое чудо в грязи?
Олег огляделся в страхе и сомнении. Маг пытался обмануть, ясно. Боялся до дрожи, трясся, страшные люди могли вернуться даже из ада и отомстить, но если рискнуть, забросить их в безвозвратное место? А отвечать перед друзьями ему, Олегу. Хоть и сомневаются, но, припертые рогатинами к стене, верят в его магию почти так же, как в секиру Мрака или дудочку Таргитая. Лучше бы не верили, лучше бы смеялись всерьез, а не понарошку. Он самый никудышный волхв на свете!..
— Бывает чудо в грязи, — ответил он отстраненно, пока мозг работал лихорадочно, искал выход. — Посмотри на себя. Или на Тарха… Маг успел изменить только последние слова! Мы в Гиперборее, только где Дерево?
Третье чудо, такое же вывалянное в грязи, тащило к ним коня и верблюдов. Мрак связал уздечками чересчур коротко, горбачи зло ревели, плевали на Лиску. Она блестела, покрытая крупными каплями дождя. Красные как огонь волосы прилипли. Она казалась еще меньше в намокшей облегающей одежде.
Все четверо вскарабкались в седла. Верблюды, ранее невозмутимые и надменные, как Лиска, растерянно озирались, вытягивали шеи как гуси, приседали от страха, не видя песков, барханов, ясного синего неба.
— Но, подлые! — гаркнул Мрак раздраженно. — Здеся, может быть, драконы заместо коров и коней, а упыри петухами на заборах кукарекают! Вы тут самые что ни есть удивительные звери — чародейские!
Он проверил секиру, ножи, а Таргитай торопливо сунул ладонь за пазуху: там ли родимая. Лиска суетливо вертелась в седле, искала, будто ловила блох или чесалась. Олег покрепче сжал металлический жезл, сказал нетвердым голосом:
— Вперед! Мы должны найти Мировое Дерево.
— Вперед куда? — спросил Таргитай наивно.
Мрак угрюмо скалил зубы. Олег повертел головой, махнул рукой:
— Север там? Туда! Мы еще не достигли Края Мира.
Верблюды мерно зашагали, голенастые как у кур ноги покрылись грязью. Дождик сеялся настолько мелкий, что путешественники почти плыли в плотном вязком воздухе, мокрые как рыбы. Первой начала ежиться Лиска, потом Таргитай застучал зубами. Олег зябко передернул плечами: безрадостная равнина тянулась от края до края. Ни деревца, ни каменной горки, ни оврага… Дождь и промозглый ветер.
Мрак сказал сварливо:
— Хотя бы грязь изничтожил! Тоже мне волхв. Творить — рыло кувшином, так хоть зничтожай вволю. Это ты можешь!
Олег затравленно зыркал по сторонам. Брови в пустыне выгорели, казались совсем красными в сером мире.
— Нехорошо делать зло.
— Что злого в зничтожении грязи?
— А вдруг гиперборейский люд пашет? Пусть даже на драконах или грифонах? Сей в грязь — будешь князь, говаривали поляне.
Мрак разочарованно махнул рукой.
— Полян было как грязи, а где они? Киммерийцы вбили в эту грязь по уши. А жаль, терпимый был народец.
Верблюды, которые хаживали через зыбучие пески, не проваливаясь, в грязи утопали по колено, роняли слюни, взревывали от страха. Трижды приходилось слезать, тащить за узду. Под дождиком шерсть прилипла к телам, все казались худыми уродами. Конь под Лиской шел споро, помахивал хвостом, словно гонял слепней. Таргитай начал подвывать от жалости к самому себе.
Мрак бросил раздраженно:
— Что ты за человек, Тарх? В Лесу тебе болота не по ндраву. В Степи киммеров не любил, в Горах пропасти не нравились, в Пустыне пески не те, здесь тоже почему-то не ликуешь. Что тебе надо?
— Коней сменить, — пробормотал Таргитай.
— Коней в грязи не меняют!
— А ежели грязь не кончится? За таких сказочных зверей по дюжине драконов дадут!
Мрак вскинул брови:
— Зачем нам дюжина?
Таргитай почесал в затылке, ероша мокрые волосы, подумал, признался:
— Верно, зачем?.. Поедем на этих.
Постепенно и незаметно дорогу начал выбирать Мрак. Вслушивался, всматривался в серую пелену моросящего дождя, затем и верблюды приободрились: под копытами под слоем жидкой грязи появилось твердое. Дорога едва угадывалась, затем слилась с такой же утонувшей в грязи, взматерела и пошла петлять уже смутно различимая — в ухабах, заполненных водой выбоинах, с разбитой колеей.
Измученный Олег начал поглядывать на Таргитая. Дудошник всегда первый начинал скулить и проситься отдохнуть, но Мрак опередил радостным воплем:
— Ящер меня возьми, ежели не корчма!.. Или хотя бы едальня. Нет, должна быть корчма, иначе боги дурнее лесных ежиков.
Таргитай с надеждой всматривался в серое, видел движущиеся фигуры великанов, чудовищ, замки и крепости, крылья гигантских птиц. Он всегда их видел, стоило только хоть чуть дать волю самому себе. Неприятный голос Олега вспугнул и разорвал непрочную ткань грез:
— Вижу!.. Темное, а сбоку еще — сараи для ко… верблюдов?
Таргитай вздохнул, обломки дворцов и башен кое-как собрались, образовав гигантскую корчму, где на столах — истекающие соком жареные поросята, на блюдах не помещается рыба, птица…
Вдали на перекрестке дорог проступил сквозь пелену дождя унылый покосившийся дом. Рядом кособочился длинный сарай с прохудившейся крышей, перед домом была коновязь на два десятка мест. Таргитай и Олег ожили. Лиска еще больше выпрямила спину — худую, как у бродячей кошки, позвонки торчат как зубья пилы, только Мрак проворчал:
— Похоже, здесь приезжих отправляют спать на конюшню.
— Это корчма, — объяснил Таргитай и облизнулся. — Где едят и пьют.
— Корчма не бывает без постоялого двора! В таких краях, понятно.
Все трое удивленно посмотрели на Мрака, Олег спросил:
— Мрак… Разве ты бывал в этих краях? В Гиперборее?
— При чем тут Гиперборея? — огрызнулся Мрак. Добавил убежденно: — Корчма вечна и вездесуща. Даже в вирые корчма есть. Иначе что за вирый? И у Ящера есть. Род сотворил людей одинаковыми, как доски в заборе. Только одел по-разному.
Из раскрытых ворот сарая слышалась возня коней, хруст жрякаемого овса. За сараем мерно бухал молот, но запаха горелого металла сквозь завесу дождя не услышали.
В дверях корчмы появился лохматый мужик, торопливо помочился у крыльца, метнулся обратно, даже не застегнувшись. В щели на миг показалось освещенное красным помещение.
Мрак соскочил, привязал верблюдов. Коновязь была низковата, а поводок короток — верблюжьи морды оказались пригнутыми. Горбатые звери, голодные и промокшие, раздраженно дергались, не понимая, за что их наказывают.
Невры суетливо проверили оружие, пугливо озираясь. Лиска выдернула из ножен меч, со стуком бросила обратно. Мокрое личико, синее от холода, было исполнено решимости.
— Зайдем, — сказал Мрак, — оглядимся. Поедим, подумаем. Авось к утру дождь перестанет?