— Нет, — сказала мать. — Раз уж я выбралась в Берлин в гости, то хочу что-нибудь повидать. — Она незаметно вложила сыну в руку полторы марки.
— Возьмите оркестровый ряд, — предложила кассирша.
— Отпадает, мы не музыкальны, — ответил сын. — Знаете что, дайте нам два билета во второй ряд партера!
— Но это очень близко, — сказала кассирша.
— Будем надеяться, — заметила фрау Хагедорн с величественным видом. — В перлебергском городском театре мы тоже сидим в первом ряду. Мы всегда берем самые передние места.
— Мой дядя — начальник пожарной охраны, — пояснил кандидат наук, — и может себе это позволить. — Он подал матери руку, и они степенно вошли в темный зрительный зал.
Глава четвертаяПокупки по случаю
В последующие дни тайного советника Тоблера возили на машине в северную и восточную часть Берлина. Он снаряжался в экспедицию. Галстуки — доисторического вида — он приобрел в Темпельхофе. Три нахально полосатые фланелевые рубашки — на Ландсбергер-аллее. Кроме того, две пожелтевшие хлопчатые сорочки, несколько жестких манишек, две пары манжеток и пару никелированных запонок в виде четырехлистного клевера, на счастье.
На Нойе-Кенигштрассе он купил по дешевке — из-за ликвидации магазина — партию шерстяных носков. А на Мюнцштрассе — грубые ботинки из воловьей кожи. В день отъезда он наконец приобрел костюм! Это случилось за Силезским вокзалом. На Фрухтштрассе. Магазин находился в полуподвале. Надо было спуститься по шести ступенькам.
Ветошник, бородатый старик, разложил кое-что из своих сокровищ на прилавке.
— Почти неношеные, — сказал он неуверенно.
Тоблеру сначала приглянулась дряхлая визитка из маренго. Однако визитка, пожалуй, не самая подходящая одежда, когда снег по колено. Рядом лежала светло-коричневая пиджачная пара. В мелкую клетку и с крупными жирными пятнами. А левее — другой костюм, который Тоблер окончательно выбрал. Давным-давно он был фиолетовым. В светлую полоску. Но время не стоит на месте.
— Ужасно красивый, — сказал Тоблер. — Почем сей наряд?
— Восемнадцать марок, — ответил старик. — Это крайняя цена.
Тайный советник снял пиджак с плечиков и надел его. В спине узковато. Рукава слишком коротки.
— Возьмите визитку! — посоветовал старик. — Цена двадцать две марки, но разница в четыре марки того стоит. Материал лучше. Не пожалеете.
— Зеркало здесь есть? — спросил Тоблер.
— В задней комнате, — сказал старик.
Они прошли в заднюю комнату. Пахло капустой. Тайный советник уставился в зеркало, все-таки узнал себя и рассмеялся.
— Я вам нравлюсь? — спросил он.
Хозяин лавки в поисках равновесия схватился за бороду.
— Возьмите лучше визитку! Тоблер был непоколебим.
— Беру фиолетовую модель. Она будет сюрпризом.
— В этом отношении вы правы, — сказал старик. Тоблер надел свой пиджак и расплатился. Ветошник завернул покупку в коричневую оберточную бумагу и проводил клиента к выходу. Перед тем как открыть дверь, он пощупал тоблеровскую шубу, профессионально подул на куний воротник и спросил:
— Шубу не продадите? Я бы взял. За сто двадцать. Тайный советник покачал головой.
— Визитка была вам дороговата, — продолжал старик. — У вас нет денег. С богатыми это бывает, притом чаще, чем бедняки думают. Ну ладно. Сто пятьдесят марок. Наличными. Подумайте!
— Это памятный подарок, — сказал Тоблер любезно и вышел.
Ветошник, глядя ему вслед, увидел большую машину и шофера, усердно распахнувшего дверцу. Машина отъехала. Старик кинул в чугунную печку брикет и подошел к птичьей клетке, висевшей на стене за прилавком.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он желтую канарейку. — Я тоже нет.
Обстановка в кабинете Тоблера наводила на тревожные мысли. Рядом с новоприобретениями лежали предметы, которые тайный советник обнаружил на чердаке в пыльных сундуках и скрипучих шкафах. Пара заржавленных коньков. Теплый свитер, словно заболевший чумкой. Ярко-красная шерстяная шапка толстой ручной вязки. Старомодное пальто из мягкого драпа в серую клетку, сшитое, как минимум, во времена крестовых походов. Коричневая кепка. Пара наушников из черного бархата с раздвижной металлической дужкой. Плетеная корзина с крышкой, давно отслужившая свой век. И пара шерстяных напульсников, которые когда-то послали в окопы лейтенанту запаса.
Тоблер еле оторвался от этого зрелища. Наконец он пошел в зеленую угловую комнату, где Иоганн с угрюмым видом поворачивался перед лучшим берлинским закройщиком, который четыре дня назад снял с него мерку. Мастер устранил последние мелкие изъяны, и управляющий всемирно известного ателье, который счел своим долгом лично доставить заказ на виллу в Груневальде, оценил работу восторженными репликами.
Иоганн стоял перед трюмо как невинно осужденный. Пиджаки, смокинг, лыжная куртка и фрак, которые надевали на него по очереди, казались ему смирительными рубашками. Когда добрый седовласый слуга под конец стоял во фраке, широкий в плечах и узкий в бедрах, миллионер не выдержал.
— Иоганн, — воскликнул он, — вы похожи на полномочного посла! Думаю, что я никогда больше не допущу, чтобы вы чистили мои ботинки.
Камердинер обернулся:
— Это грех, господин тайный советник. Вы бросаете деньги на ветер. Я в отчаянии.
— Если позволите заметить, — сказал портной, — такого со мной еще не случалось.
— Вы рассуждаете со своей колокольни, — сказал Иоганн.
Портной не стал этого отрицать и откланялся. Когда он вышел, Иоганн спросил тайного советника:
— А в Брукбойрене бывают маскарады?
— Конечно. На таких курортах все время что-то происходит.
Иоганн снял фрак.
— Хотите уже нарядиться? — удивился Тоблер. — Кем же?
Иоганн надел ливрею и с тоской ответил:
— Слугой.
После ужина тайный советник пригласил всех в кабинет. Его дочь, фрау Кункель и Иоганн последовали за ним. Он открыл дверь и включил свет. На минуту воцарилось молчание. Слышно было только тиканье часов на письменном столе.
Кункель первой отважилась войти в комнату, Она медленно приблизилась к экс-фиолетовому костюму из ветошной лавки. Осторожно потрогала его, словно боясь, что он укусит. Передернувшись, повернулась к полосатым фланелевым рубашкам. Взяла со стула жесткие манжеты и растерянно посмотрела на клеверные запонки.
Накрахмаленные манишки доконали ее. Она со стоном упала в кресло, но тут же вскочила, так как села на коньки. Ошарашенно озираясь, она промолвила:
— Этого я не переживу!
— Поступайте как хотите! — сказал Тоблер. — Но сначала упакуйте, пожалуйста, всё в корзину!
Кункель воздела руки к небу:
— Никогда, никогда!
Тоблер направился к двери:
— В таком случае я позову служанку.
Кункель сдалась. Она втащила корзину на стол и начала укладывать вещи.
— Красную шапку тоже? Тайный советник сухо кивнул.
Экономка то и дело зажмуривалась, чтобы не видеть, что она делает.
Хильда сказала:
— Послезавтра, дорогой отец, ты вернешься домой.
— Почему?
— Они тебя выгонят с треском.
— Я рад, что поеду, — сказал Иоганн. — Может, надо достать револьвер. Сумеем лучше обороняться.
— Не будьте смешными, — сказал Тоблер. — Приз, что я выиграл, мог с тем же успехом выиграть человек, который всю жизнь одевается так, как я буду одет в течение десяти дней! Что бы тогда было?
— Они бы его тоже выгнали, — сказал Иоганн. — Только он этому не удивился бы.
— Однако вы меня заинтриговали, — сказал в заключение тайный советник. — Посмотрим, кто окажется прав.
В дверь постучали. Вошла Изольда, новая служанка:
— Господин генеральный директор Тидеман ожидает вас внизу, в гостиной.
— Сейчас приду, — сказал Тоблер. — Он хочет сделать доклад. Словно я отправляюсь в кругосветное путешествие.
Изольда вышла.
— И все-таки послезавтра ты вернешься домой! — сказала Хильда.
Отец остановился у двери.
— Знаете, что я сделаю, если меня выгонят?
Все с любопытством уставились на него.
— Куплю отель и выгоню оттуда их!
Когда удалился и камердинер, Хильда заказала срочный телефонный разговор с Брукбойреном.
— Иного выхода не остается, — сказала она экономке. — Не то завтра вечером наступит конец света.
— Ваш господин папаша, к сожалению, рехнулся, — сказала Кункель. — И, видимо, уже давно, только мы не замечали. Боже, что за галстуки! Надеюсь, это у него пройдет.
Хильда пожала плечами:
— Когда меня соединят с Брукбойреном, никого в комнату не впускать! Только через ваш труп.
— И через труп не пущу! — заверила экономка, запихивая мерзкое драповое пальто в корзину.
Кабинет постепенно обретал свой обычный благородный вид.
— Чего он только не выдумает, я уже ко всему привыкла, — продолжала Кункель. — Помните, как он два года назад, в опере, ну как она называется… отнял у дирижера палочку? Тайный советник сидел как раз за капельмейстером, который так красиво дирижировал. А наверху, на сцене, лежала в кровати больная барышня, подруга принесла ей муфту, потому что у нее мерзли руки… И тут вдруг — раз! — и палочка исчезла! Дирижер испуганно обернулся, публика хохочет, но то была вовсе не комедия. Он это сделал на пари.
Хильда нетерпеливо посмотрела на телефон.
— Надеюсь, генеральный директор задержит его подольше.
— А вы позвоните, когда господин тайный советник уедет!
— Сейчас или никогда, — сказала Хильда. — В сущности, меня это не касается. Мой отец достаточно взрослый человек. Я даже упрекаю себя.
Кункель затянула ремень на корзине.
— Да он как малое дитя! Не понимаю, в чем тут дело. Ведь вообще-то он умница. Верно? Такой славный, благородный. И вдруг на него блажь находит. Может, слишком много читает? Это, говорят, очень вредно. И вот результат. Едет как бедняк в Альпы.
Зазвонил телефон.
Хильда поспешила к письменному столу. На проводе Брукбойрен, коммутатор отеля. Хильда попросила соединить с директором.