– Как это сохранилось? – изумляется он.
– Возьми, если хочешь… Для сына.
– Современные молодые люди не мечтают о собственной группе, они хотят стать знаменитыми ютьюберами.
– Это что еще такое? – изумляется Нина.
– YouTube – множество телеканалов, но в Сети. Люди постят видео, а весь мир смотрит.
– Что они снимают?
– Музыку, юмористов, шмотки, видеоигры, бедная моя провинциалочка.
– Да пошел ты…
– Я собирался, но ты меня похитила прямо у собственного приюта.
– Куда ты намерен отправиться… умирать? – едва слышно спрашивает Нина.
– Пока не решил… Хочу увидеть море… хоть это и не слишком оригинальный вариант конца.
Этьен садится рядом с Ниной, я стою, прислонясь к кухонной двери, в нескольких метрах от них. Можно подумать, они меня пугают.
– Чего молчишь? – спрашивает Этьен.
– Луиза тебе все сказала. Она с ума сходит из-за твоего отказа лечиться.
– А ты собираешься пойти к докторам?
– Убирайся из моего дома, Этьен! – приказываю я, из последних сил сдерживая ярость.
– Прекратите, умоляю вас! – вмешивается Нина.
Я делаю глубокий вдох, другой, третий, чтобы не дать гневу вырваться наружу. Ненавижу себя за то, что он все еще способен завести меня!
– Мы ходим по кругу! – раздраженно бросает Этьен. – Вы не уговорите меня оперироваться, так что отстаньте.
Он вскакивает с дивана.
– Можете отвезти меня домой?
Нина захлебывается слезами, он садится, крепко сжимает чашку с кофе побелевшими пальцами, судорожно сглатывает.
Я подхожу, касаюсь ее плеча, и она меня не отпихивает. У нее не осталось сил, ни физических, ни моральных.
– Зачем ты заманила нас всех в мой дом? Честно говоря, я в растерянности. Что дальше?
– Я хочу, чтобы мы уехали втроем.
Я поворачиваюсь, смотрю на Этьена. Выглядит он просто ужасно.
– Составить тебе компанию? – спрашиваю я.
– Так и быть, только за рулем – я…
59
1999
Четыре года в браке.
Нине двадцать три, выглядит она на тридцать. Два года Эмманюэль пытается сделать ей ребенка. Она по-прежнему сопротивляется. Принимает гормоны, повышающие фертильность, и ничего не происходит. Протоколы, составленные врачом, действуют на ее организм просто ужасно. Она толстеет. Ее все время тошнит. Лицо стало пастозным. Нина больше не смотрится в зеркало, они с Эмманюэлем сдали штук сто анализов и тестов. Никаких отклонений от нормы. Но они не в порядке. Нет, совсем не в порядке.
Нина больше не звонит раз в неделю Адриену и Этьену. Все изменилось. Отодвинулось. Однажды она нарушила традицию, потому что была не дома. В следующий раз забыла. Или плохо себя чувствовала? Из жизни уходит важная ее часть, отчуждение становится привычкой. В голову все чаще приходит подленькое самооправдание: «Да ладно, подумаешь, мы больше не дети…»
На новом месте человек неизбежно заводит новых друзей. Для Этьена это его коллеги. Адриен общается с актерами, режиссерами и литераторами. Его пьеса «Матери» имеет успех, он написал две новые и продал одну в Théâtre des Abbesses[141]. Премьера состоится в сентябре 2000-го.
Тем утром, узнав голос Адриена в трубке, Нина испугалась. Почему он звонит среди недели?
– У тебя все хорошо? – он начал с привычного вопроса.
– Да. Нормально.
– Почему ты шепчешь?
– Кухарка подслушивает.
– Ты всем нравишься, Нина.
– Раньше нравилась, когда была молодая.
– Ты все так же молода и прекрасна.
– Ладно, перефразирую: все любили маленькую Нину. Зачем ты звонишь? Что-нибудь стряслось?
– Успокойся, у меня все хорошо.
– А у Этьена?
– Аналогично.
– Не мучь меня, Адриен! Сегодня не воскресенье, ты вдруг звонишь… В чем дело?
– Прошлой ночью мне кое-что пришло в голову.
– …
– Я спрятал у Дамаммов сумку.
– Какую сумку?!
– Почтальонскую. Твоего деда.
– …
– Когда случилась… авария, я нашел ее на скамейке и взял. Потом прибежал в офис «Компании Дамамм» и, прежде чем идти к тебе, пристроил находку на стеллаж.
– Почему ты не сказал пять лет назад?
– Забыл. А теперь этот странный сон. Как будто…
– Ну же, говори!
– Я разговаривал с Пьером.
– …
– И он велел рассказать тебе, чтобы ты нашла сумку.
«Дверь чуть меньше размером, чем другие, недалеко от твоего бывшего кабинета. Там было полно коробок, на стене висел постер с каким-то пейзажем. То ли горы, то ли озеро…»
Адриен дал ей очень точные указания, искать долго не пришлось. Она залезла на стол и увидела ее.
Никто не прикасался к сумке Пьера Бо. Она пять лет пылилась на пятом стеллаже слева, храня на себе следы наезда.
Нина дрожит всем телом и обнимает сумку, не смея открыть ее. И как только Адриену удалось запихнуть собственность Почты Франции в это недоступное место?!
Позже она узнает, что он зашвырнул сумку так высоко благодаря энергии отчаяния…
Нина гладит старую кожу. Ее дед погиб, не успев доставить все письма, значит, они должны находиться внутри. Она прячет бесценную находку под пальто и уходит, провожаемая любопытствующим взглядом бывшей коллеги Клодин. Нина наврала, что пришла поискать сумку, которую забыла на стеллаже, когда работала с Ивом-Мари Ле Камю. Клодин не сразу узнала ее и не сумела этого скрыть, но Нине было все равно.
– Нашли, что искали?
Она вздрогнула.
– Да, большое спасибо… Пожалуйста, не проговоритесь Эмманюэлю, я готовлю ему сюрприз.
– Не произнесу ни слова, даже рта не раскрою! Вы были такой красивой парой в день бракосочетания…
Нина чувствует, как внимательно, не стесняясь, разглядывает ее Клодин… Небось думает: «Куда подевался грациозный лебедь?» Смешно, она даже не знает, куда пристроила платье цвета слоновой кости! Оно наверняка потерялось во время одной из перестановок. Маню обожает менять интерьер, покупать, торговаться, двигать мебель. И жечь старье в саду…
– Иисус милосердный, да вы беременны! – восклицает Клодин. Нина бледнеет, опускает глаза, бормочет: «Нет… До свидания…» – и убегает, как воровка. Садится в машину и вихрем уносится со стоянки – из страха встретиться с Эмманюэлем. Фу, как глупо, он же в отъезде!
Раньше Нина с нетерпением ждала возвращения мужа, а теперь внутренне ликует, собирая его в командировку. Отсутствие Маню в доме обещает ей передышку. Нина не работает, но все время чувствует себя усталой.
Она положила сумку на пассажирское сиденье, и теперь ей кажется, что Пьер сидит рядом, весь помятый и плоский, жертва трагического стечения обстоятельств. Марион обчистила дом, забрала все вещи, и у Нины остались только воспоминания. Слава богу, что она хранила в заветной коробке свадебную фотографию деда и бабушки.
В последнее перед смертью время Пьер выезжал на маршрут с двумя сумками: в одной лежала обычная корреспонденция, в другой – заказные письма. Уцелела первая, та, из которой она таскала конверты.
Ее мать тоже была воровкой… Нина не решается открыть сумку, но ни за что не вернет ее на почту и в полицию тоже не понесет.
Допрос ведет комиссар Жиро, Этьен, хоть он и штатный сотрудник, только наблюдает.
Они расследуют банальную карманную кражу, которую совершили две несовершеннолетние девчонки ангельской внешности, такие невинные, что им и без покаяния дали бы отпущение грехов. Действовали они по простой схеме. Одна останавливала на улице прохожего, спрашивала дорогу или время, другая в этот момент шарила по карманам или залезала в сумку жертвы. Забирают деньги, сигареты, кожаные бумажники, часы, а документы выкидывают в помойку. Уже два года все больше лионцев пользуются мобильными телефонами, и в городе возник обширный черный рынок трубок. Комиссар рассчитывает узнать, кому девушки сбывают краденую электронику.
Воровок задержал охранник в дорогом магазине, когда № 2 запустила руку в чужую сумочку от LVMH[142]. Они попытались сбежать, отбивались, вырывались, оправдывались, но их скрутили и доставили полицейским на блюдечке.
Они, конечно, все отрицают, твердят: «Эти, в магазине, ошиблись, нас с кем-то перепутали!»
Между тем обе уже год промышляют вокруг парка Тет д’Ор[143]. Их опознали, в том числе по составленным фотороботам. Эмили Рав и Сабрина Берже.
Эмили, судя по всему, мозг преступного дуэта. Дерзкая девка улыбается в ответ на вопросы комиссара и нагло пялится на Этьена. Сабрина ведет себя сдержанно, сидит молча, с опущенными глазами, как будто надеется остаться в стороне.
Задержанным нет восемнадцати, поэтому их представляет адвокат. По совести говоря, Эмили и Сабрина ничуть не похожи на тех мелких негодяев, с которыми обычно имеют дело сыщики. Две богатенькие мерзавки играют в Арсена Люпена, а держатся как эскортные шлюхи.
Скоро появятся их родители.
Этьен слышал много отмазок за время своей службы в полиции: «Это не я, мсье, я ничего не сделал. Виноваты голоса у меня в голове. У меня сил нет им сопротивляться. Я не нарочно. Вы приняли меня не за того. Это мой близнец, мы с ним на одно лицо.
– Нет у тебя никакого брата.
– Есть, мсье, клянусь всеми святыми, мы с кузеном, он моя точная копия, любим друг друга как родные братья, я напился и отключился, провалы в памяти совсем замучили. Я лунатик…»
А еще – неизменное: «Клянусь, это не повторится!» Сколько раз Этьен слышал пустые обещания…
– Я готова все рассказать, – вдруг заявляет Эмили. – Но только ему и наедине.
Она указывает пальцем на Этьена. Он огрызается:
– Не тебе ставить условия! Ты не в том положении.
– Насчет… положения у меня есть одна мыслишка! – скалится девчонка.
– Подрасти сначала…
– Не дразнитесь. Увидим, когда дойдет до дела.
– Ну все, хватит, мы тут не в игрушки играем! – Комиссар Жиро раздраженно хлопает ладонью по столу. – Вам светит реальный срок, дамы!