Животные появляются отовсюду. С обочин дорог, из лесов, со свалок. На прошлой неделе пятерых забрали с разорившейся фермы.
Уже два месяца Нина спит рядом с ними.
Чем она отличается от них? Не ждет, что кто-нибудь ее заберет из этого места. Нина жаждет только покоя и, услышав звук работающего двигателя, не радуется, а прячется. Она чувствует его. Просыпается каждую ночь в липком поту и чувствует запах, как будто он рядом, стоит, склонившись над кроватью.
Лили показала ей местную газету, где Эмманюэль разместил объявление о розыске. С фотографией. Очень давней, наверное, перерыл все ее вещи в поисках следа. Так травят дичь охотники. Небось и белье обнюхал, с него станется.
Ее муж способен на все.
Она давно это поняла, но теперь знает наверняка. Впитала извращенное миропонимание мужа.
Иногда она обвиняет себя. «Когда мы встретились, он был милым. Это я сделала его таким…» Слыша подобные высказывания, Лили шутит: «Наподдать бы тебе как следует и выбить дурь, чтобы мозги встали на место!»
Нина сожалеет, что не решилась зайти и забрать любимую футболку и свитер, свои книги и маленькую коробку с фотографиями. Там был свадебный снимок бабушки с дедушкой и много карточек Этьена, Адриена, Луизы, Жозефины и Мари-Лор.
В день побега все происходило так стремительно, что у нее не было времени оглянуться. Она перечеркнула свою прежнюю жизнь, все бросила, и чувствует себя жертвой автомобильной аварии, в чьем доме находят недопитую чашку остывшего кофе среди хлебных крошек и пустую вешалку, с которой, уходя, сняли пальто.
Она не должна погружаться в размышлизмы.
В день знакомства с Лили они долго сидели в кафетерии, потом вышли на парковку, переглянулись.
– Уверены, что хотите вернуться к мужу? – спросила Лили.
– А у меня есть выбор?
– У вас нет других родственников?
– Никого.
– А что насчет друзей?
– Я могла бы поехать к родителям Этьена… это мой друг детства… но муж с ними знаком, он в пять минут найдет меня там.
Лили перегрузила консервы из тележки в багажник, посмотрела на Нину и сказала:
– Я подбираю собак и кошек. Спасала морских свинок и кур… Молодых женщин – никогда.
Нина улыбнулась – впервые за этот день.
Полчаса спустя «Поло» нашел убежище в гараже, ключ от которого имелся только у Лили, а Нина поселилась в гостевой комнате. Наступила мертвая тишина.
– И что мне делать теперь?
– Ждать, – ответила Лили. – Столько времени, сколько потребуется.
Нине показалось, что она попала в тюрьму, вот только там разрешены посещения. Раз в неделю можно поговорить по телефону через плексигласовую перегородку.
Лили посоветовала ей сочинить прощальное письмо мужу, чтобы полицейские не запустили процедуру розыска. Нина написала, в трех экземплярах, один и тот же текст для Маню, Адриена и Этьена, отдала Лили и почувствовала, что выкинула прошлое на помойку. Осталась лишь пустота настоящего. Строительная площадка.
Две недели спустя Лили переселила Нину в небольшую студию, подальше от чужих глаз. Никто не должен ее видеть, даже сотрудники приюта.
– У тебя будет личное пространство, а по вечерам перейдешь через дорогу и – вуаля! – ужинаешь со мной!
Окна двадцатиметровой комнаты, обставленной по-спартански, смотрят на пейзаж, на приют – только узкая «бойница» в ванной. В этой квартире когда-то жила Анни-Клод Миньо.
– Здесь есть телевизор, много книг и холодильник, набитый едой, ты у себя дома, дорогая.
– У меня нет ни су, Лили! Мне нечем тебе заплатить. Разве что этим.
Нина сняла кольца – бриллиантовое, помолвочное с сапфиром и обручальное – и сказала:
– Я продам их и продержусь некоторое время.
– Побереги свои побрякушки! Обсудим финансы позже.
Когда позже? Как долго ей придется прятаться? Ладно. Посмотрим. Она спрятала украшения в ящик.
Когда Нина выходит на улицу, она надевает джинсы и куртку с капюшоном. Она уже похудела на десять килограмм, бросила пить и принимать гормоны. Оставила только снотворное на ночь, чтобы не снились кошмары. Лили купила ей одежду и туалетные принадлежности. По магазинам ходит она, а Нина уже два месяца сидит в убежище.
– Ты как будто прячешь подпольщицу из Сопротивления или… военную преступницу.
– На планете можно затаиться в двух местах на выбор: на кладбище и в приюте. К нам никто не заглядывает. Люди боятся заразы. И быть покусанными.
Заведение Лили расположено далеко от центра Ла-Комели. Между двумя заброшенными зданиями. Полный день трудится только она. Человек десять волонтеров работают с девяти утра до часа; если кто-то наносит визит, то всегда договаривается заранее по телефону. А те, кто подбрасывает к ограде щенка, собаку или коробку с котятами, прячут лица и торопятся исчезнуть, так что риск практически нулевой. Ну, движется чья-то тень по псарне, мало ли кто это может быть…
Опасаться стоит двух муниципальных полицейских, которые привозят в приют отловленных бродячих собак. С ними пересекаться нельзя.
После 13:00, услышав, что все ушли и последняя машина покинула стоянку, Нина выходит поговорить с животными, приласкать их. Они больше ее не боятся, считают своей. Такой же горемычной.
В декабре 2000-го в приюте состоят на довольствии тридцать два пса и сорок девять котов и кошек. Поприветствовав всех, Нина идет к Лили, чтобы разделить с ней сэндвич. На время ланча ворота запираются, можно сидеть спокойно, и они болтают, как старые подруги.
– Почему ты делаешь это для меня, Лили?
– А почему нет?
74
27 декабря 2017
– Я выучила много фрагментов «Мела» наизусть… – сообщает нам Нина.
Мы только что посмотрели «Во все тяжкие», лежа рядом на широкой кровати. Я в восторге, Нине понравилось меньше.
Я переместилась на узкую койку, хотя с самого детства чувствовала, что должна спать на двуспальной.
В этот самый момент Нина делает свое признание и начинает декламировать один из отрывков. Ее голос, звучащий в полумраке комнаты, пронзает мне сердце.
Она. Когда я спрашиваю: «Как бы ты хотела зваться в моем романе?» – она отвечает: «Анжелика». «Нелепость какая!» – Он скалит зубы. На вопрос: «А тебе как угодить?» – он фыркает: «Назови Куртом, в честь Кобейна…» Она не комментирует, только улыбается. Так существует Анжелика. Довольствуется. А я подпитываюсь ее вечной удовлетворенностью. Он, Курт, великолепен. Его ищущий взгляд говорит о внутренней свободе и мальчишестве, но он всегда начеку и не просит милостыню у судьбы. Он повсюду свой, ему везде комфортно…
– Вино осталось? – спрашивает Этьен.
Я встаю, выливаю остатки из бутылки в стакан и протягиваю ему.
– Спасибо.
Нина ловит мою руку.
– Я прочла «Мел» и чуть не умерла от огорчения из-за того, что не сумела разгадать тебя. А потом поняла, что душа у тебя одна. Адриен или Виржини – не имеет значения, ведь у твоей души нет пола. Мы сходимся с людьми не по принципу мужчина/женщина, нам важно, что от них исходит.
Я целую ее руку и молча возвращаюсь в свой угол. Что тут скажешь…
Уже почти три, а я все никак не засну. Не могу избавиться от воспоминаний. Вслушиваюсь в их дыхание. Мы не ночевали вместе со дня девичника Нины. В ту ночь мы похоронили наше детство. Нина больше не цитирует мой роман, но я все еще слышу ее голос, как ложное эхо.
Я думала, они давно спят, но тут Этьен встал и сказал: «Я уже скучаю по моему мальчику…» Лица я не различаю, вижу только высоченный силуэт.
– Хочешь вернуться? – я шепчу, боясь разбудить Нину.
– Куда?
– В Лион. Можем рвануть назад.
– И речи быть не может.
– А Луиза считает, что очень даже может.
– Только не начинай.
– …
Он открывает окошко в ванной и щелкает зажигалкой.
– И потом, кости в машине вполне могут быть Клотильдины… – продолжает он тихим голосом, – и тогда я в полном дерьме. Слышать ничего не желаю… Не представляешь, как у меня полегчало на душе, когда они подняли машину со дна Лесного озера.
– А я думал, ты испугался.
Он отвечает не сразу.
– Ты ошибся. Я наконец получил подтверждение, что не бредил и это был не кошмар. Я не псих и видел, как проклятая тачка уходила под воду!
– Думаешь, все это время Клотильда была в машине?
– С нее станется… В любом случае этого я никогда не узнаю.
– Почему? Анализ ДНК всесилен.
– Я умру раньше.
– …
– Ты позаботишься о Луизе?
– Да.
– Клянешься?
– Чем хочешь.
– До сих пор злишься?
– Никогда не перестану… Ненавижу тебя, Этьен. Ты меня использовал, шантажировал…
– Понимаю. Я и правда вел себя по-скотски.
– Я тоже. С Ниной.
– Почему ты все бросил? Париж, пьесы, театр. Дела шли просто отлично.
– После пережитого ада Ла-Комель стал спасением.
Он закрывает окно. Присаживается на край кровати, и я напрягаюсь.
– Почему ты так и не отчекрыжил пиписку, Адриен?
– Твоя тактичность несравненна, Этьен!
– Тсс, не шуми, Нину разбудишь.
– …
– Прости меня… Сам знаешь, у меня с этими… трудные отношения…
– С педиками? Но я не гомосексуалист, Этьен, я – женщина.
– Ты трус, влюбленный в мою сестру. То есть гомосексуалист.
– Не желаю обсуждать эту тему с тобой.
– Почему? Я скоро сдохну, можешь все мне выложить… Тебе страшно?
– В точку! Мне страшно.
– Чего ты боишься?
– Счастья, освобождения, того, что не пойму, кем стал, раз и сейчас не знаю, кто я.
75
Май 2001
У «Общих детей» было пять номинаций на премию «Мольер», но всё отобрал американский драматург Ричард Калиноски со своей пьесой «Зверь на Луне». Колоссальная, мастерски написанная пьеса. Адриена спектакль[171] потряс до глубины души, игру Симона Абкаряна и Коринн Жабер он не забудет до конца своих дней. У него даже руки дрожали, когда он покидал