– Это знак, что жизни моей пришел конец! – и упал на ложе.
В шатер к нему вошел Цзян Вэй справиться о здоровье.
– Я надеялся восстановить власть Ханьской династии на Срединной равнине, но, видно, Небу это не было угодно! – промолвил Чжугэ Лян. – Я скоро умру… Все, чему я научился за свою жизнь, изложено в двадцати четырех главах моей книги. Вы единственный, кому я могу передать этот свой труд.
Вошел Ян И. Чжугэ Лян передал ему шелковый мешочек и сказал:
– Как только я умру, Вэй Янь подымет мятеж. Перед тем как вступить с ним в бой, откроешь этот мешочек и узнаешь, кто может убить мятежника. Но не открывай его прежде, чем Вэй Янь будет перед тобой.
Написав доклад государю, Чжугэ Лян передал его с Ли Фу, прибывшим в горы Цишань по указу Хоу-чжу, а на следующий день, собрав последние силы, приказал приближенным посадить его в коляску и поехал осматривать лагеря.
Вернувшись в шатер, он вызвал Ян И и сказал:
– Ма Дай, Ван Пин, Ляо Хуа, Чжан И и Чжан Ни – честные и преданные мне люди. На них можно положиться. После моей смерти действуйте так, как действовал я: не отступайте слишком поспешно, отходите не торопясь. Дело мое продолжит Цзян Вэй, он храбр и умен.
После этого Чжугэ Лян попросил принести четыре сокровища кабинета ученого и написал завещание, которое велел после своей смерти передать государю.
Вот что там было написано:
«Жизнь и смерть предопределены судьбой. Велений Неба избежать невозможно. Близится мой последний час, и я хочу выразить вам свою преданность.
Небо даровало мне ничтожные таланты, всю жизнь меня преследовали неудачи. Но государь вручил мне бунчук и печать и дал власть над войском. Несколько раз ходил я в поход на север, но не добился победы. Увы! Меня поразил неизлечимый недуг. Теперь мне не завершить начатого дела!
Почтительно склоняясь перед вами, я желаю, государь, чтобы вы были чисты сердцем и умели владеть своими страстями; чтобы вы были сдержанны и любили народ, шли по пути сыновнего послушания, как ваш родитель, насаждали гуманность и добродетели, возвышали мудрых и честных, наказывали коварных и лживых, улучшали нравы и обычаи.
На родине у меня есть восемьсот тутовых деревьев и пятьдесят цинов [151] пахотной земли. Сыновья и внуки мои сыты и одеты. Что до меня, то я служил государству, и все, что мне требовалось, получал от казны. Уповая на своего государя, я не занимался хозяйством.
Когда я умру, пусть не кладут мне в гроб дорогих вещей и не устраивают пышных похорон, чтобы не вводить вас, государь, в расходы».
Окончив писать, Чжугэ Лян обратился к Ян И с такими словами:
– Никому не говорите о моей смерти. Положите меня в большой гроб, положите мне в рот семь зерен риса, а у ног поставьте светильник. В войске все должно идти своим чередом – никаких воплей и стенаний. Тогда звезда моя не упадет, а душа поднимется на небо и поддержит звезду. Сыма И увидит эту звезду и усомнится в моей смерти. Воины наши, прежде всего, пусть покинут лагеря, расположенные вдали от противника, а потом уже все остальные. Если Сыма И вздумает вас преследовать, постройте войска в боевые порядки, разверните знамена, ударьте в барабаны, а когда враг подойдет, посадите в коляску деревянную статую и выкатите коляску вперед. Пусть при этом справа и слева от нее рядами выстроятся старшие и младшие военачальники. Тогда Сыма И сразу же убежит.
Ночью Чжугэ Лян пожелал взглянуть на Северный ковш, и его под руки вывели из шатра.
– Вон моя звезда! – произнес он, указав рукой на небо.
Все посмотрели в ту сторону, куда указывал Чжугэ Лян. Звезда была тусклая, и казалось, вот-вот упадет на землю. Чжугэ Лян поднял меч, сотворил заклинание, после чего его увели в шатер. Он уже никого не узнавал.
Скончался Чжугэ Лян осенью, в двадцать третий день восьмого месяца двенадцатого года периода Начало процветания [152]. Было ему от роду пятьдесят четыре года.
В ночь, когда Чжугэ Лян умер, Сыма И наблюдал небесные знамения. Вдруг ему показалось, что большая красная звезда задрожала и стала падать на землю, оставляя позади себя огненный след, который тянулся с северо-востока на юго-запад. На мгновение звезда скрылась за шуским лагерем, потом снова взлетела ввысь и встала на прежнее место. Все это сопровождалось каким-то таинственным шумом.
– Чжугэ Лян умер! – вскричал Сыма И и послал Сяхоу Ба с небольшим отрядом разведать обстановку в стане врага.
Тем временем Вэй Янь, узнав о смерти Чжугэ Ляна, решил двинуть войско против Сыма И. Это было нарушением последней воли Чжугэ Ляна, и Фэй Хуэй пришел его отговаривать, но Вэй Янь слушать ничего не хотел. Тогда Фэй Хуэй пошел к Ян И и обо всем ему рассказал.
– Перед кончиной Чжугэ Лян сказал, что у Вэй Яня мятежные замыслы, и все военные полномочия передал мне. Я приказал Цзян Вэю прикрывать наш тыл.
Вскоре Ян И вместе с войском, сопровождающим гроб с телом Чжугэ Ляна, покинул лагерь. Остальные войска снимались с лагерей постепенно и уходили не спеша.
Узнав об этом, Вэй Янь пришел в ярость и, заручившись поддержкой Ма Дая, снялся с лагеря и повел свое войско на юг, намереваясь при первой же возможности убить Цзян Вэя.
Тем временем Сяхоу Ба со своими воинами добрался до Учжанъюаня, но противника там уже не было. Сяхоу Ба бросился к Сыма И:
– Шуские войска ушли!
– Значит, Чжугэ Лян и в самом деле умер! – вскричал Сыма И и, вместе с двумя своими сыновьями возглавив войско, двинулся в направлении Учжанъюаня. Они ворвались в шуский лагерь, но там действительно никого не было, и Сыма И помчался дальше.
Дойдя до подножия гор, он увидел вдалеке шуские войска и бросился за ними в погоню. Но вдруг за горой затрещали хлопушки, загремели барабаны – из леса с развернутыми знаменами вышел вражеский отряд. На ветру развевалось большое знамя, на котором были начертаны иероглифы: «Ханьский министр, Усянский хоу Чжугэ Лян». Воины выкатили вперед коляску, где, выпрямившись, сидел Чжугэ Лян с шелковой повязкой на голове, в одеянии из журавлиных перьев, отороченном черной тесьмой, с веером в руке.
– Чжугэ Лян жив! – в страхе завопил Сыма И. – Мы в ловушке!
Он повернул коня, но в этот момент раздался голос Цзян Вэя:
– Стой, разбойник!
У вэйских воинов душа ушла в пятки; бросая доспехи – шлемы, копья, алебарды, они в страхе бежали.
Более пятидесяти ли без оглядки мчался Сыма И и вместе со своими военачальниками Сяхоу Ба и Сяхоу Хуэем возвратился в лагерь. Вскоре оттуда во все стороны были посланы лазутчики.
Прошло два дня. Местные жители рассказывали Сыма И:
– Как только шуское войско вступило в долину, развернулись белые траурные знамена, плач и стенания потрясли землю: Чжугэ Лян умер, в коляске сидел не он, а деревянная статуя. А Цзян Вэй, выполняя последнюю волю господина министра, с тысячей воинов прикрывал отход войск.
Узнав, что Чжугэ Ляна нет больше в живых, Сыма И успокоился. Он оставил военачальников с войском охранять горные проходы, а сам уехал в Лоян.
Тем временем Ян И и Цзян Вэй, сопровождавшие гроб с телом Чжугэ Ляна, медленно двигались по дороге Чжаньгэ. Воины были в трауре, шли босые и причитали.
Передовой отряд вступил в горы, где начинались подвесные дороги. Вдруг впереди вспыхнул огонь. Крики сотрясли землю, и путь отряду преградило какое-то войско.
Встревоженные военачальники бросились к Ян И за распоряжениями.
Поистине:
Ушли от войска Вэй, посеяв там тревогу,
Но кто же впереди им преградил дорогу?
Если хотите узнать, что это было за войско, прочтите следующую главу.
章节结束
Глава сто пятаяЯн И находит в шелковом мешочке, оставленном Чжугэ Ляном, заветные слова. Вэйский правитель раздобывает чашу для сбора росы
Итак, лазутчики донесли, что это Вэй Янь сжег впереди подвесную дорогу и встал со своим отрядом на пути.
– Вэй Янь – изменник, – сказал Фэй Хуэй, обращаясь к Ян И. – Прежде всего он постарается оклеветать нас перед Сыном неба, скажет, что мы подняли мятеж, а он сжег подвесную дорогу, чтобы помешать нам вернуться в царство Шу. Надо поскорей отправить Сыну неба подробный доклад об измене Вэй Яня, а уж потом думать, как расправиться с мятеж- ником.
Однако Вэй Янь уже успел отправить гонца к государю с докладом, в котором сообщал, что Ян И поднял мятеж, захватил гроб с телом Чжугэ Ляна и собирается впустить в пределы царства Шу врага.
Поэтому ему, Вэй Яню, пришлось сжечь подвесную дорогу, чтобы отрезать мятежникам путь.
Только закончил сановник чтение доклада, как прибыл гонец от Ян И тоже с докладом.
«Трепеща от страха, склоняется перед вами Ян И, полководец Армии умиротворения, и почтительно докладывает.
Перед кончиной господин министр поручил мне завершить великое дело. Я действовал согласно его указаниям, не дерзнув ничего изменить, и послал Вэй Яня прикрывать тыл наших войск, а Цзян Вэю велел следовать за ним. Но Вэй Янь нарушил последнюю волю господина министра и с отрядом войск направился в Ханьчжун. Действуя как мятежник, он сжег подвесную дорогу и хотел силой захватить гроб с телом первого министра.
С почтением спешу донести вам об этом».
Выслушав это донесение, вдовствующая императрица У обратилась к сановникам.
– Что вы на это скажете? – спросила она.
– Раз Чжугэ Лян поручил Ян И великое дело, – отвечал Цзян Вань, – значит, Ян И не может оказаться мятежником. Что же до Вэй Яня, то он все время кичился своими высокими заслугами, а других ни во что не ставил. Только Ян И перед ним не заискивал, и Вэй Янь давно затаил против него злобу. Поэтому, когда Ян И, выполняя последнюю волю господина министра, возглавил войско, Вэй Янь решил поднять мятеж, а Ян И оклеветать и погубить.