– Стреляйте вы! – обратился он к Цао Цао.
Цао Цао взял у императора лук и стрелу с золотым наконечником и выстрелил. Стрела вонзилась оленю в спину, и тот упал.
Увидев стрелу с золотым наконечником, все решили, что стрелял государь, и бросились его поздравлять. Но вперед выехал Цао Цао и стал принимать поздравления. Все побледнели от страха.
Лю Бэй с поклоном подошел к Цао Цао и произнес:
– Вы прекрасно стреляете, господин первый министр! В целом мире с вами никто не сравнится!
– Это счастливая удача Сына неба! – с улыбкой ответил Цао Цао и, повернувшись к государю, принес ему свои поздравления. Однако лук он государю не возвратил, а повесил себе на пояс.
По окончании охоты в Сюйтяне был устроен роскошный пир, после чего все возвратились в Сюйчан и разъехались по домам.
Вернувшись во дворец, государь со слезами жаловался государыне:
– Мы призвали Цао Цао быть хранителем трона, а он своевольничает и печется лишь о своей славе. Вот и сейчас на охоте он поступил со мной бесцеремонно, выехал вместо меня принимать поздравления! Рано или поздно он против нас что-либо замыслит.
– Все чиновники кормятся щедростью Ханьского двора, – заметила государыня Фу. – Неужели не найдется человека, который спас бы государство?
Не успела она это произнести, как вошел человек и молвил:
– Не печальтесь, государь и государыня! Я найду такого человека! – Это был Фу Бань, отец государыни.
– Вам тоже известно с недостойном поступке Цао Цао? – со слезами спросил государь.
– Выстрел в Сюйтяне, кто не знает о нем! – воскликнул Фу Вань. – Большинство при дворе если не родственники, то приспешники Цао Цао. И наказать злодея может один только человек: Дун Чэн. На него можно поло- житься.
– Велите пригласить его для обсуждения великого дела, – молвил государь.
– Не забывайте, что все ваши приближенные – приспешники Цао Цао, – заметил Фу Вань. – И если это раскроется, нам несдобровать.
– Как же нам быть?
– Я думаю так: пусть государь тайно подарит Дун Чэну халат и украшенный нефритовыми пластинками пояс, а в поясе будет зашит секретный указ. Обнаружив государево повеление, Дун Чэн будет днем и ночью обдумывать план, и ни духи, ни демоны о том не проведают.
После того как Фу Вань удалился, Сын неба прокусил себе палец, кровью написал на шелке указ и попросил государыню Фу зашить его в пояс. Затем он облачился в парчовый халат, надел пояс с зашитым указом и велел позвать Дун Чэна.
Когда же Дун Чэн предстал перед ним, Сын неба сказал:
– Мы помним, как вы спасли нас в западной столице. Но тогда мы не могли наградить вас, ныне же повелеваем надеть наш халат и подпоясаться нашим поясом, а дома тщательно осмотреть наш дар и выполнить нашу волю.
Дун Чэн облачился в государев халат, надел пояс и покинул зал. Но Цао Цао уже успели донести, что государь беседует с Дун Чэном. Цао Цао поспешил во дворец и в воротах столкнулся с Дун Чэном.
– О, на вас, я смотрю, государево одеяние! Но какому поводу Сын неба решил одарить вас? – спросил Цао Цао.
– Когда-то в западной столице я спас государя, – ответил Дун Чэн, – и он захотел меня наградить.
Цао Цао попросил его снять сначала пояс, потом халат, долго их разглядывал против солнца, потом надел на себя и спросил:
– Не подарите ли вы это одеяние мне?
– Как посмею я отдать то, что мне пожаловано Сыном неба? Дозвольте поднести вам в дар что-нибудь другое.
– Ничего не надо, – промолвил Цао Цао. – Я пошутил.
Цао Цао возвратил халат и пояс Дун Чэну.
Ночью у себя в кабинете Дун Чэн долго разглядывал государев подарок, но ни в халате, ни в поясе ничего не обнаружил.
Тогда Дун Чэн разложил пояс на столе, снова стал его рассматривать и невзначай задремал. В это время нагар от светильника упал на пояс. Дун Чэн очнулся и сквозь прожженную подкладку увидел что-то белое с кровавыми знаками. Дун Чэн вспорол подкладку и извлек секретный указ государя, который гласил:
«Злодей Цао Цао ныне захватил власть, обманывает и притесняет государя. Он попрал основы управления, жалует награды и наказывает, не считаясь с нашей волей. Дни и ночи мы скорбим о том, что Поднебесная в опасности. Вы, высший сановник в государстве, должны собрать всех верных и справедливых людей, дабы уничтожить тирана и его приспешников и восстановить алтарь династии. Наши предки возрадуются!
Мы, прокусив себе палец, кровью написали сей указ, повелевая вам быть вдвойне осторожным и не отступать перед препятствиями в выполнении нашей воли.
Писано весной, в третий месяц четвертого года Установления спокой- ствия»[38].
Всю ночь Дун Чэн не спал, думая о том, как уничтожить Цао Цао, но ничего не придумал и, утомившись, заснул.
Случилось так, что утром к нему явился друг Ван Цзыфу, офицер дворцовой стражи. Указ лежал на столе, под рукой Дун Чэна. Ван Цзыфу тихонько взял его и прочел. Тут Дун Чэн проснулся, и Ван Цзыфу ему сказал:
– Я прочел указ и все знаю. Можете рассчитывать на мою помощь. Ведь еще предки мои пользовались милостями Ханьского дома, и я обязан спасти династию от злодея Цао Цао. У меня есть близкие друзья У Цзылань, Чун Цзи и У Шо. Они нас поддержат.
И тут, словно на зов, явились Чун Цзи и У Шо.
– Небо помогает нам! – воскликнул Дун Чэн и попросил Ван Цзыфу спрятаться за ширмой. Он сам ввел гостей в кабинет и усадил.
Выпив чаю, Чун Цзи спросил:
– Вас не возмущает случай на охоте в Сюйтяне?
– Да, конечно, но что поделаешь? – притворившись равнодушным, ответил Дун Чэн.
– Я поклялся убить злодея, но некому мне помочь, – признался У Шо.
– Я готов помочь, – промолвил Чун Цзи.
– Вы, я слышу, собираетесь убить Цао Цао? Я должен донести! – пригрозил Ван Цзыфу, выходя из-за ширмы. – И дядюшка государя это подтвердит!
– Преданному слуге династии смерть не страшна! – гневно заявил Чун Цзи. – Лучше умереть, чем служить государственному преступнику.
– Как раз по этому делу мы и собирались пригласить вас. Мой друг просто пошутил…
С этими словами Дун Чэн вытащил из рукава указ и показал его Чун Цзи и У Шо.
Ван Цзыфу привел У Цзыланя, и они перешли во внутренние покои отдохнуть и выпить вина. Тут доложили, что к Дун Чэну пришел силянский правитель Ма Тэн.
Дун Чэн вышел к нему. Они обменялись приветствиями, и Ма Тэн сказал:
– Я был принят государем и теперь возвращаюсь домой. Вот зашел к вам проститься и сказать, что случай на охоте наполнил грудь мою гневом. Цао Цао ведет себя нагло!
– Цао Цао великий государственный муж и пользуется доверием императорского двора! Как вы можете так о нем говорить? – с притворным изумлением вскричал Дун Чэн.
Уверившись в том, что Ма Тэн человек честный и справедливый, Дун Чэн дал ему прочесть указ.
– Когда начнете действовать, – промолвил Ма Тэн, – рассчитывайте на мою помощь.
Дун Чэн представил Ма Тэна остальным участникам заговора.
– Все мы должны дать клятву, что скорей умрем, чем изменим нашему союзу! – воскликнул Дун Чэн. – Великое дело надобно довести до конца.
Ма Тэн попросил список чиновников и, читая его, всплеснул руками:
– Почему же вы не посоветуетесь с ним?
Все захотели узнать, о ком вспомнил Ма Тэн, и он, не торопясь, принялся рассказывать.
Правильно говорится:
Лишь потому, что Дун Чэну вручили суровый указ,
Помочь династии Ханьской нашелся потомок тотчас.
О ком рассказал Ма Тэн, вы узнаете из следующей главы.
章节结束
Глава двадцать перваяЦао Цао высказывает суждения о героях. Гуань Юй отрубает голову Чэ Чжоу
– Так вот, – сказал Ма Тэн, – я имел в виду юйчжоуского правителя Лю Бэя. Он сейчас здесь. Почему бы вам не обратиться к нему за помощью? Он охотно выступил бы против Цао Цао, но боится, что у него не хватит сил. Надо с ним поговорить, пожалуй, он согласится.
Следующей ночью Дун Чэн, захватив с собой государев указ, сам отправился на подворье к Лю Бэю.
– Не иначе как вы по важному делу, раз заявились так поздно, – промолвил Лю Бэй.
– Это чтобы не вызвать подозрений у Цао Цао, – произнес Дун Чэн. – Я видел, как во время охоты вы помешали Гуань Юю убить Цао Цао. Зачем вы это сделали? Ведь если бы все сановники походили на Гуань Юя, в государстве воцарилось бы спокойствие!
Опасаясь, что Дун Чэна подослал Цао Цао, Лю Бэй ответил:
– Разве в стране неспокойно?
– Не надо притворяться. Я говорю с вами откровенно.
– Я хотел проверить, не хитрите ли вы.
Тут Дун Чэн дал ему прочесть указ и протянул лист бумаги, на котором под торжественной клятвой стояло шесть подписей.
Лю Бэй поставил седьмую, свою.
– Я попытаюсь привлечь еще троих, и тогда мы сможем приступить к делу, – промолвил Дун Чэн.
Они совещались до часа пятой стражи и лишь тогда разошлись.
Чтобы отвести подозрения Цао Цао, Лю Бэй занялся разведением овощей у себя в саду. И вот однажды, когда он поливал грядки, а Чжан Фэя и Гуань Юя не было дома, неожиданно появились Сюй Чу и Чжан Ляо в сопровождении нескольких десятков воинов.
– Первый министр просит вас немедля явиться.
Когда Лю Бэй предстал перед Цао Цао, тот с улыбкой спросил:
– Вы, кажется, занимаетесь у себя дома великими делами? – и повел его в сад. – Нелегкое это дело – выращивание овощей, а?
У Лю Бэя отлегло от сердца.
– Какое же это дело? Так, пустая забава.
– Прошу вас, пойдемте в беседку, – промолвил Цао Цао и велел подогреть вина.
В беседке уже были расставлены кубки, блюда с черными сливами и сосуд для подогревания вина. Хозяин и гость уселись друг против друга и принялись с наслаждением потягивать вино.
Опершись на ограду, Цао Цао и Лю Бэй смотрели на темное грозовое небо.
– Вы долго странствовали по свету, – сказал Цао Цао, – и должны знать героев нашего века.