– Мне однажды Шуйцзин говорил о каких-то Волуне и Фынчу. Значит, Чжугэ Лян и есть тот самый Волун?
– Да. А Фынчу – это Пан Тун из Сянъяна.
Лю Бэй даже подпрыгнул от радости:
– Наконец-то я узнал, кто такие Волун и Фынчу! Мудрецы, можно сказать, живут у меня под боком, а я их не вижу, словно слепой. Спасибо, что вы открыли мне глаза!
Распрощавшись с Сюй Шу, Лю Бэй возвратился в Синье, приготовил дары и вместе с братьями Гуань Юем и Чжан Фэем отправился в Наньян к Чжугэ Ляну.
Тем временем Сюй Шу, опасаясь, как бы Чжугэ Лян не отказал Лю Бэю, по пути сам заехал к нему.
– Я служил Лю Бэю, – сказал Сюй Шу, – но Цао Цао бросил в темницу мою матушку, и она призывает меня на помощь. Перед отъездом я рассказал о вас Лю Бэю, и он в скором времени посетит вас. Надеюсь, вы не откажете помочь ему своим талантом. Это было бы для него великим счастьем!
– Значит, вы решили совершить жертвоприношение и жертвой выбрали меня? – с раздражением произнес Чжугэ Лян, сердито встряхнул рукавами халата и вышел. Пристыженный Сюй Шу сел на коня и поскакал в Сюйчан, к своей матушке.
Вот уж поистине:
Он другу сказал только слово, любя своего господина.
Домой он уехал, ведомый лишь чувствами верного сына.
章节结束
О том, что было дальше, вы узнаете из следующей главы.
Глава тридцать седьмаяСыма Хуэй рассказывает еще об одном прославленном мудреце. Лю Бэй трижды посещает хижину Чжугэ Ляна
Итак, Сюй Шу прибыл в Сюйчан и предстал перед Цао Цао.
– Почему вы, такой талантливый ученый, унизили себя службой Лю Бэю? – спросил Цао Цао, как только они обменялись приветствиями.
– В молодости я долго скитался по рекам и озерам, скрываясь от опасности, и случайно попал в Синье, где сдружился с Лю Бэем. Но узнав, что матушка моя здесь, не мог не приехать и вынужден был покинуть своего господина.
– Зато теперь вы сможете сколько душе угодно заботиться о вашей матушке, а я – получать от вас наставления, – сказал Цао Цао.
Сюй Шу поблагодарил и тотчас же отправился повидаться с матерью.
– Ты зачем здесь? – удивилась старуха.
– Я получил ваше письмо. Разве вы не просили меня приехать?
– Ты плохой сын! – в гневе закричала старуха, ударив кулаком по столу. – Бродяга! Сколько лет учила тебя уму-разуму, а ты стал хуже, чем был! Читаешь книги, а не знаешь, что ради верности господину иногда приходится жертвовать сыновним долгом. Неужели тебе неизвестно, что Цао Цао обманщик и злодей, а твой господин человек гуманный и справедливый? Ведь он потомок Ханьского дома! Ох и глупец же ты! Ну как можно, поверив подложному письму, покинуть свет ради тьмы! И после этого показаться мне на глаза! Напрасно ты живешь на свете, только позоришь своих предков!
Сюй Шу повалился матери в ноги, не смея поднять глаз. Она скрылась за ширмами, и тотчас же вбежал слуга с криком:
– Госпожа повесилась!
Сюй Шу бросился на помощь, но опоздал, – матушка уже испустила дух.
Сюй Шу долго не мог прийти в себя, так и лежал без памяти на полу подле мертвой матери. Похоронил он ее к югу от Сюйчана и остался там охранять ее могилу [67]. Цао Цао несколько раз присылал ему дары, но Сюй Шу ничего не принял.
Тем временем Лю Бэй, приготовив подарки, собрался в Лунчжун к Чжугэ Ляну, когда вдруг к нему пожаловал Сыма Хуэй. Лю Бэй радушно принял его и усадил на почетное место.
– Как поживаете? – спросил он. – Счастлив, что вы удостоили меня своим посещением!
– Я, собственно, пришел повидаться с Сюй Шу, мне говорили, что он у вас, – сказал Сыма Хуэй.
– Он недавно уехал в Сюйчан, – промолвил Лю Бэй. – Его вызвала матушка, с ней случилась беда.
– Тут Цао Цао что-то схитрил, – встревожился Сыма Хуэй. – Матушка Сюй Шу ни за что не стала бы вызывать сына, пусть даже ее бросили бы в темницу. А вот теперь она наверняка погибнет, просто ие захочет жить после того, как сын ее совершил такой позорный поступок.
– Не скажете ли вы мне, кто такой наньянский Чжугэ Лян? – спросил Лю Бэй. – Перед отъездом Сюй Шу посоветовал мне к нему обратиться.
– Чжугэ Лян водит дружбу с Цуй Чжоупином из Болина, с Ши Гуанъюанем из Инчуани, Мын Гунвэем из Жунани и с Сюй Шу, – ответил Сыма Хуэй. – Еще в давние времена астролог Инь Куй предсказал, что именно в Инчуани появится множество мудрецов, когда увидел над нею скопление ярких звезд. Обычно Чжугэ Лян сравнивает себя с Гуань Чжуном и Юэ И. А я сравнил бы его скорее с Люй Ваном, который помог основать династию Чжоу, и с Чжан Ляном, прославившим Ханьскую династию.
Сказав это, Сыма Хуэй удалился. Он вышел за ворота, взглянул на небо и с громким смехом произнес:
– Вот Дремлющий Дракон и нашел себе господина!
– Поистине удивительный старец! – со вздохом произнес Лю Бэй.
На другой день Лю Бэй с братьями отправился в Лунчжун. Еще издали путники заметили у подножия гор крестьян, которые рыхлили землю мотыгами и напевали:
Земли поверхность, как шахматное поле.
Как дивный купол – небесный кругозор.
Людей всех делят на белых и на черных.
Позор и слава в разладе с древних пор.
Тот, кто прославлен, в довольстве пребывает.
Тот, кто унижен, лишен последних благ.
Живет в Наньяне таинственный отшельник,
Спит дни и ночи – не выспится никак.
Лю Бэй придержал коня и окликнул одного из крестьян:
– Эй, скажи-ка мне, кто сложил эту песню?
– Ее сочинил господин Дремлющий Дракон, – ответил тот.
– А где он живет?
– Вон там… К югу от этой горы есть холм Волун, перед ним небольшая роща, а в роще – хижина, в ней и живет господин Чжугэ Лян.
Лю Бэй поблагодарил крестьянина и поехал дальше.
Подъехав к хижине, Лю Бэй постучал в грубо сколоченную дверь. Вышел мальчик и спросил, кто он такой.
– Передай своему господину, что ему желает поклониться ханьский полководец Правой руки, Ичэнский хоу, правитель округа Юйчжоу, государев дядя Лю Бэй.
– Ой, ой! Я не запомню столько титулов! – воскликнул мальчик.
– Тогда доложи просто, что его хотел бы видеть Лю Бэй.
Чжугэ Лян оплакивает Чжоу Юйа в Чайсане
– Господина сейчас нет дома, – сказал тогда мальчик. – Он ушел на рассвете и до сих пор не вернулся.
– Куда же он ушел?
– Не знаю, пути его неизвестны.
– А когда вернется?
– Тоже не знаю. Может быть, дней через пять, а то и через десять.
Лю Бэй расстроился.
– Что ж, нет так нет – поехали домой! – сказал Чжан Фэй.
Братья сели на коней и двинулись в обратный путь. Вокруг были горы, невысокие, но живописные, речка неглубокая, но чистая, поля необширные, но ровные, роща небольшая, но густая. Резвились обезьяны, рядом разгуливали аисты; сосны и заросли бамбука соперничали друг с другом в пышности. Такая была красота вокруг, что Лю Бэй остановил коня и невольно залюбовался.
Вдруг Лю Бэй заметил человека благородной наружности и гордой осанки. Он спускался с горы, опираясь на посох. Одет он был в черный холщовый халат, на голове – повязка.
– Вы, должно быть, господин Дремлющий Дракон? – воскликнул Лю Бэй, соскочив с коня и приветствуя незнакомца.
– А вы кто такой? – спросил человек.
– Я – Лю Бэй.
– А я – Цуй Чжоупин из Волина, друг Чжугэ Ляна, Дремлющего Дракона.
– Давно слышал ваше славное имя, – обрадовался Лю Бэй, – и охотно выслушаю ваши мудрые наставления.
– А зачем вам понадобился Чжугэ Лян? – поинтересовался Цуй Чжоупин.
– Я хотел просить его помочь мне покончить со смутой в Поднебесной и установить порядок в стране, – ответил Лю Бэй.
– Это стремление ваше поистине гуманно, – промолвил Цуй Чжоупин. – Но так уж исстари повелось: порядок сменяет смута, смуту – порядок. Что суждено – того не изменить, что предопределено – того не избежать.
– Благодарю за наставления, – сказал Лю Бэй. – Вы правы, кто станет с вами спорить? Но не могу я, потомок Ханьского дома, оставить династию на произвол судьбы. Потому и пришел к Чжугэ Ляну. Не знаете ли вы, где он сейчас?
– Не знаю. Я тоже хотел с ним повидаться.
Сказав это, Цуй Чжоупин поклонился и ушел, а братья сели на коней и поехали дальше.
Спустя несколько дней стало известно, что Чжугэ Лян вернулся, и Лю Бэй снова решил отправиться к нему.
– Зачем вам самому ездить к какому-то деревенщине, старший брат? – ворчал Чжан Фэй. – Только прикажите, и его вызовут!
– Помолчи! – прикрикнул на него Лю Бэй. – Разве мудрецов вызывают? Вспомни слова Мэн-цзы о том, что если хочешь видеть мудреца, так иди к нему сам!
Лю Бэй приказал оседлать коня, и братья отправились в путь. Стояла зима, небо заволокли тучи, было холодно. Не проехали путники и нескольких ли, как подул ледяной ветер и повалил снег. Горы стали похожи на нефритовые, побелели деревья, словно оделись в серебряный убор.
Когда путники приблизились к деревушке, они услышали, что в кабачке у края дороги кто-то поет. Лю Бэй придержал коня и прислушался.
И подвигов не совершал, и славы еще не стяжал он,
Он долго весны не встречал, что каждому сердцу желанна.
И жаль, что не видели вы, как старец Духайский [68] покинул
Лачугу свою и пошел вслед за колесницей Вэнь-вана.
Как, не ожидая, пока князья соберутся под знамя,
Вдруг на переправе Мынцзинь белая рыба прыгнула в лодку [69],
Как в битве великой в Муе[70], где крови пролито немало,
Могучим орлом воспарил, отваги и верности полон.
И жаль, что не видели вы, как пьяница из Гаояна,
Бедняк низкородный, почтил Манданского гуна поклоном [71]