– Мы уже покорились царству Вэй! – кричал со стены Шэнь Дань. Возмущенный Лю Фын хотел штурмовать город, но подоспели преследователи, и ему пришлось бежать в Фанлин. Однако и здесь на городских стенах он увидел вэйские знамена. Шэнь И со сторожевой башни махнул флажком, и из-за угла городской стены показался отряд войск со знаменем, на котором было написано: «Полководец правой руки Сюй Хуан».
Лю Фын не в силах был справиться с многочисленным врагом и бежал в Сичуань. У него оставалось немногим более сотни всадников. С ними он прибыл в Чэнду и явился к Ханьчжунскому вану. Склонившись перед ним, Лю Фын со слезами рассказал, что с ним случилось.
– Негодный мальчишка! – в гневе напустился на него Лю Бэй. – Как посмел ты показаться мне на глаза?
– Батюшка, – каялся Лю Фын, – я хотел помочь дяде, но мне помешал Мын Да!
– Ты что, деревянный идол? – продолжал браниться Лю Бэй. – Тебя кормили, одевали, а ты поверил клевете!
И он приказал страже обезглавить Лю Фына. А после казни Ханьчжунский ван узнал, как Мын Да уговаривал Лю Фына сдаться и как тот изорвал письмо и казнил гонца. Лю Вэй, горько раскаиваясь в том, что несправедливо поступил с Лю Фыном, вспомнил о Гуань Юе, и его печаль вспыхнула с новой силой. Он даже заболел с горя и не мог вести войско в по- ход.
Между тем Цао Пэй, наградив всех своих чиновников, решил поехать в земли Пэй, на могилы предков. По пути сельские старцы выходили встречать его и, стоя у края дороги, подносили ему вино. Все происходило так торжественно, что казалось, будто сам Ханьский Гао-цзу возвратился к себе на родину в земли Пэй.
В восьмом месяце того же года Цао Пэю доложили о необычайных событиях: в уезд Шиисянь прилетела чета фениксов; в Линьцзы появился диковинный единорог цилинь, а в Ецзюне – желтый дракон 2.
Начальник дворцовой охраны Ли Фу и главный придворный историограф 3 Сюй Чжи истолковали их как знамение грядущей перемены: Ханьскую династию сменит династия Вэй – надо готовиться к церемонии отречения от престола ханьского государя Сянь-ди.
В сопровождении более чем сорока сановников Ли Фу и Сюй Чжи явились во дворец просить государя отречься от престола в пользу Вэйского вана Цао Пэя.
Поистине:
Готовится Вэйский род династию установить,
Правление Хань ушло – его не возродить.
Если хотите узнать, что ответил государь, прочтите следующую главу.
章节结束
Глава восьмидесятаяЦао Пэй, отстранив государя, захватывает власть. Ханьчжунский ван, приняв титул, продолжает великое правление
Итак, Хуа Синь в сопровождении гражданских и военных чиновников явился к государю Сянь-ди и сказал:
– Отрадно видеть, что с тех пор как Вэйский ван принял правление, добродетели его и гуманность изливаются на все живое. Вэйский ван возвышается над древними и превосходит нынешних мудрецов. Даже Яо и Шунь не могли бы затмить его деяний. И вот мы, сановники, собравшись на совет, установили, что процветание Ханьской династии кончилось. Мы пребываем в надежде, что вы, государь, следуя примеру императоров Яо и Шуня [120], откажетесь от престола в пользу Вэйского вана. Этим вы исполните волю Неба и осуществите желание народа.
Испуганный государь молчал, не зная, что ответить. Наконец, обведя взглядом чиновников, он со слезами промолвил:
– Мы думаем о том, как Гао-цзу, подняв меч, обезглавил змею и поднялся на борьбу за справедливое дело. Он поверг к своим ногам княжество Чу, покорил княжество Цинь и основал династию, которая вот уже четыреста лет правит Поднебесной. Мы талантами не обладаем, но и зла никакого не совершили, – как же нам отречься от великого дела, завещанного нашими предками?
Тут к государю приблизился Ли Фу и обратился к нему с такими словами:
– Когда Вэйский ван начал править, в мир явились цилинь, чета фениксов и желтый дракон, созрели обильные злаки, выпала сладкая роса. Эти вещающие благо знамения указывают на то, что Ханьскую династию должна сменить династия Вэй.
– Я изучаю небесные светила и могу добавить, – промолвил Сюй Чжи, – что и знамения Неба указывают на конец счастливой судьбы династии Хань. Ваша звезда, государь, потускнела, а созвездие Вэйского царства увенчивает небесный свод. Это означает, что на смену династии Хань приходит динас- тия Вэй.
– Со времен глубокой древности существует закон: всякое возвышение завершается падением, – заметил до сих пор молчавший Ван Лан, – а процветание неизменно переходит в упадок. Ханьская династия правила более четырехсот лет, но судьба ее решена, и вы должны уступить трон.
Государь, рыдая, удалился во внутренние покои. Чиновники, усмехаясь, разошлись.
На другой день они снова собрались в большом зале дворца и приказали евнухам пригласить Сянь-ди. Государь не решился выйти и сказал государыне Цао:
– Твой брат хочет захватить трон и велел чиновникам принудить меня к отречению.
– Неужели вы думаете, что мой брат способен на такое преступление? – с досадой спросила государыня.
Не успела она это произнести, как увидела вооруженных мечами Цао Хуна и Цао Сю, которые пришли за государем.
– Так это вы, злодеи, затеяли смуту! – напустилась на них государыня. – Вы посягнули на власть Сына неба, хотите погубить его своими кознями. А брат мой не успел вступить в права преемника, как уже начал бесчинствовать! Берегитесь, Небо обрушит на него несчастье!
Государыня, плача, удалилась, а Цао Хун и Цао Сю потребовали, чтобы государь вышел в зал.
– Последуйте моему совету, государь! – промолвил Хуа Синь. – Иначе вам не избежать великих бедствий!
– Кто посмеет нас убить? – воскликнул государь.
– Все в Поднебесной знают, что на вас нет благословения Неба, – резко возразил Хуа Синь. – Это и привело к смуте! Не будь при дворе Вэйского вана, вас давно убили бы. Вы, государь, не оказываете милостей и не награждаете за добродетели. Неужто вы хотите, чтобы против вас поднялся народ с оружием в руках?
Хуа Синь подошел к государю и, бесцеремонно дернув его за рукав расшитого драконами халата, крикнул:
– Отвечайте тотчас же, согласны вы отречься или нет?
Император, дрожа от страха, молчал. Цао Хун и Цао Сю обнажили мечи.
– Где хранитель печати? – заорали они.
– Хранитель печати здесь! – ответил Цзу Би, выходя вперед.
Цао Хун потребовал у него государственную печать.
– Государственная печать – сокровище Сына неба! Вы не смеете к ней прикасаться! – гневно ответил Цзу Би.
Цао Хун приказал страже вывести его и обезглавить.
Окруженный вэйскими воинами в латах и с копьями в руках, государь, дрожа от страха, промолвил сквозь слезы:
– Мы согласны отречься от нашей власти в пользу Вэйского вана, но были бы счастливы, если б нам дали дожить до конца лет, предопределенных Небом!
– Вэйский ван не станет вас губить, – успокоил его Цзя Сюй. – Только вы, государь, поскорее напишите указ об отречении и успокойте народ.
Государь повелел Чэнь Цюню написать указ об отречении. Когда указ был готов. Сын неба отдал его Хуа Синю и приказал вручить Вэйскому вану.
Утром седьмого дня десятого месяца произошла церемония отречения.
Государь попросил Цао Пэя подняться на возвышение, возле которого собрались все чиновники и стояли императорские войска. Сын неба лично вручил Цао Пэю императорскую нефритовую печать. Опустившись на колени, чиновники выслушали указ.
После этого Вэйский ван Цао Пэй торжественно принял отречение государя и взошел на престол. Цзя Сюй, сопровождаемый чиновниками, поднялся на возвышение для представления новому государю.
Цао Пэй назвал второй период своего правления Желтым началом [121], а государство – великим царством Вэй. Затем был объявлен указ о всеобщем прощении преступников по всей Поднебесной.
– На небе не бывает двух солнц, у народа не может быть двух государей, – сказал Хуа Синь, обращаясь к новому государю. – Ханьский император отрекся от престола и по закону подлежит ссылке в отдаленное место. Просим вас, государь, указать местожительство рода Лю.
Сянь-ди под руки подвели к новому государю и поставили на колени. Цао Пэй пожаловал ему титул Шанъянского гуна и повелел в тот же день отбыть в Шанъян.
– Свержение императора и возведение на престол другого – с древнейших времен дело обычное! – сказал Хуа Синь, тыча обнаженным мечом в сторону Сянь-ди. – Наш новый правитель гуманен и милостив, он тебя не казнит, а жалует титулом Шанъянского гуна и повелевает сегодня же уехать в Шанъян! И смотри, без вызова не являйся ко двору!
Сдерживая слезы, Сянь-ди поблагодарил за милость, сел на коня и уехал. Воины и народ, опечаленные, проводили его.
Вдруг налетел, взметая песок и камни, бешеный вихрь, хлынул ливень, стало темно. Ветром задуло все свечи; Цао Пэй в страхе упал. Чиновники унесли его, но он долго не мог прийти в себя.
Лишь через несколько дней Цао Пэй вышел в зал принять поздравления чиновников. Он не совсем еще пришел в себя и стал подумывать, уж не заколдован ли старый сюйчанский дворец. В конце концов, он решил переехать в Лоян, где для него выстроили новый дворец.
Вести об этом проникли в Чэнду. Их привез какой-то человек, он же передал слух о низвержении ханьского государя Сянь-ди.
Потрясенный этими вестями, Лю Бэй заболел. Все дела княжества легли на плечи Чжугэ Ляна, и он сказал Сюй Цзину и высшему сановнику Цзяо Чжоу:
– Поднебесная ни дня не может оставаться без государя. Было бы великим счастьем, если бы Ханьчжунский ван принял императорский титул.
Чиновники поддержали Чжугэ Ляна, и он подал Ханьчжунскому вану доклад, в котором просил его принять императорский титул.
– Видно, вы хотите, чтобы и я прослыл бесчестным человеком? – заволновался Лю Бэй.
– О нет! – поспешил возразить Чжугэ Лян. – Мы желаем, чтобы вы законно, как потомок Ханьского дома, продолжили правление великой династии. Ведь Цао Пэй силой захватил трон.