Лу Цзи сразу осекся. Но тут взял слово другой из присутствующих – Янь Цзюнь.
– Говорите вы, конечно, убедительно, – начал он, – но рассуждаете неправильно, и, по-моему, нам больше не о чем спорить. Я бы только хотел знать, какие вы изучали классические книги?
– На это я отвечу вам, – сказал Чжугэ Лян. – Философы-начетчики всех веков всегда ищут цитаты и выдергивают из текстов отдельные фразы, но дела вершить и помочь процветанию государства они не умеют. В древности И Инь был землепашцем в княжестве Синь, Цзян Цзы-я занимался рыболовством на реке Вэй, да и Чжан Лян, Чэнь Пин, Дэн Юй и Гэн Янь – все это люди выдающихся талантов! Но скажите, каким классическим канонам они следовали, каким писаниям они подражали? Может быть, вы уподобите их тем книжным червям, которые всю жизнь проводят за кистью и тушницей, вдаваясь в темные рассуждения и своими литературными упражнениями только понапрасну изводят тушь?
Янь Цзюнь опустил голову и пал духом, не зная, что ответить.
– А возможно, что и вы сами только любите громкие фразы и вовсе не обладаете ученостью, – раздался чей-то насмешливый голос. – Пожалуй, вы похожи на тех, над кем смеются настоящие ученые!
Эти слова принадлежали Чэндэ Шу из Жунани, и Чжугэ Лян, смерив его взглядом, спокойно заметил:
– Вообще ученые-философы делятся на людей благородных и низких. Ученый из людей благородных верен своему государю, любит свою страну, борется за справедливость, ненавидит всяческое зло и действует в соответствии с требованиями времени. Имена таких людей живут в веках. Ученый же из людей низких может быть только книжным червем. Его единственное занятие – каллиграфия. В зеленой юности своей он сочиняет оды, а когда голова его убелится сединами, он пытается до конца затвердить классические книги. Тысячи слов бегут из-под его кисти, но в голове у него нет ни единой глубокой мысли. Вот, например, Ян Сюн – он прославился в веках своими сочинениями, но склонился перед Ван Маном и кончил жизнь, бросившись с башни. Таковы ученые-конфуцианцы из людей низких. Пусть они даже сочиняют оды по десять тысяч слов в день, какая от них польза?
Чэндэ Шу нечего было возразить. Чжугэ Лян на все вопросы отвечал без запинки, и все присутствующие растерялись. Правда, Чжан Вэнь и Ло Тун, до сих пор сидевшие молча, собирались задать трудноразрешимый вопрос, но этому помешал неожиданно вошедший человек.
– Что болтать попусту? – сказал он злым голосом. – Чжугэ Лян – самый удивительный мудрец нашего века, а вы пытаетесь поставить его в затруднительное положение своими вопросами! Армия Цао Цао подходит к нашим границам. Нашли время спорить! Это неуважение к гостю!
Все взоры обратились на вошедшего. Это был не кто иной, как Хуан Гай из Линлина. Он служил в Восточном У и ведал всем войсковым провиантом.
– Я слышал, что лучше помолчать, чем говорить впустую, – сказал Хуан Гай, обращаясь к Чжугэ Ляну. – Зачем вы спорите с этой толпой, а не выскажете все свои драгоценные рассуждения прямо нашему господину?
– Эти господа не знают положения дел в Поднебесной и потому задавали мне вопросы, – сказал Чжугэ Лян. – Пришлось объяснять!
Хуан Гай и Лу Су через средние ворота повели Чжугэ Ляна во внутренние покои Сунь Цюаня. Здесь их встретил Чжугэ Цзинь. Чжугэ Лян приветствовал брата со всеми надлежащими церемониями.
– Что это ты, брат мой, – спросил Чжугэ Цзинь, – приехал в Цзяндун и не пришел ко мне?
– Прости меня, брат мой, – ответил Чжугэ Лян. – Я служу Лю Бэю и прежде всего должен выполнить все дела, а потом уж могу заниматься чем захочу.
– Хорошо. После того как ты повидаешься с нашим князем, приходи ко мне.
С этими словами Чжугэ Цзинь удалился.
– Смотрите не допускайте оплошностей, – еще раз предупредил Чжугэ Ляна Лу Су. – Делайте все так, как я вам говорил.
Чжугэ Лян кивнул головой. Они вошли в зал. Сунь Цюань спустился со ступеней и встретил гостя с изысканной любезностью. После приветственных церемоний он пригласил Чжугэ Ляна сесть. Гражданские и военные чины стояли по сторонам. Лу Су подошел к Чжугэ Ляну и внимательно слушал его речь.
Изложив намерения Лю Бэя, Чжугэ Лян украдкой бросил взгляд на Сунь Цюаня. Голубые глаза, рыжеватая бородка и величественная осанка правителя Восточного У произвели на него глубокое впечатление. Он подумал: «По внешнему виду можно заключить, что человеку этому надо говорить все прямо и не вилять. Подожду, пусть он первый задаст мне вопрос. Потом я его раззадорю и добьюсь своего».
Гостю поднесли чай, и прерванная беседа продолжалась.
– Я много слышал от Лу Су о ваших талантах, – говорил Сунь Цюань. – Я так счастлив, что наконец встретился с вами. Прошу вас, удостойте меня своими советами!
– Ваши слова меня просто смущают! – проговорил Чжугэ Лян. – Ни учености, ни талантов у меня нет.
– Недавно вы помогли Лю Бэю разбить войско Цао Цао в Синье, – продолжал Сунь Цюань. – Несомненно, вы знаете положение дел в стане врага.
– Что вы! Как мог Лю Бэй с малочисленной армией и при нехватке провианта удержаться в таком захудалом городишке, как Синье!
– Ну а в целом как велика армия Цао Цао?
– Если взять пеших воинов, конницу и флот, наберется много сотен тысяч.
– Нет ли тут обмана? – усомнился Сунь Цюань.
– Никакого! Посчитайте сами: когда Цао Цао шел на Яньчжоу, у него уже было более двухсот тысяч воинов, набранных в округе Цинчжоу; когда он усмирил Юань Шао – прибавилось еще пятьсот-шестьсот тысяч; да триста-четыреста тысяч он набрал в Чжунъюане. Недавно он присоединил двести-триста тысяч воинов округа Цзинчжоу. Если все подсчитать, сколько получится? Я не хочу называть точную цифру, чтобы не переполошить цзяндунских мужей.
При этих словах стоявший рядом с Чжугэ Ляном Лу Су побледнел и бросил на него многозначительный взгляд, но тот сделал вид, что ничего не замечает.
– Сколько же у Цао Цао военачальников? – спросил Сунь Цюань.
– Умных и способных – одна-две тысячи, не больше, – ответил Чжугэ Лян.
– А как вы думаете, какие могут быть планы у Цао Цао после того, как он покорил чуские земли?
– Надо полагать, что он замышляет поход против Цзяндуна. Иначе зачем бы ему строить укрепления вдоль Янцзы и готовить боевые суда?
– Раз уж у него такие злые намерения, то, прошу вас, посоветуйте, воевать мне с ним или нет?
– Я, конечно, мог бы кое-что вам сказать, но, боюсь, вы не пожелаете слушать, – ответил Чжугэ Лян.
– Говорите! Говорите! Мне не терпится узнать ваше высокое мнение! – торопливо произнес Сунь Цюань.
– Хорошо, слушайте! В Поднебесной давно стоит великая смута. Вам следовало бы как можно скорее поднять свои войска и вместе с Лю Бэем, который соберет людей к югу от реки Хань, начать битву против Цао Цао за власть в Поднебесной. Сейчас у Цао Цао самые большие трудности остались позади, на границах его владений спокойно, а захват Цзинчжоу еще более увеличил его славу, она гремит уже по всей стране. Пусть даже и нашелся бы герой, который посмел поднять против него оружие, но ему негде было бы это сделать. Потому-то Лю Бэй и бежал сюда! Подсчитайте свои силы и решайте! Если вы с армиями земель У и Юэ можете бороться против Цао Цао, то немедля порвите с ним всякие отношения. Если же нет – последуйте совету своих мудрых мужей: сложите оружие, повернитесь лицом к северу и служите этому злодею!
Не давая возможности Сунь Цюаню что-либо возразить, Чжугэ Лян продолжал:
– Я вижу, что вы согласны с моими словами только внешне, а в душе вы продолжаете сомневаться! Решайте же скорее! Дело спешное – не пройдет и дня, как нагрянет беда!
– Если действительно все обстоит так, как вы говорите, то почему же Лю Бэй не покорился Цао Цао? – спросил Сунь Цюань.
– Вы помните, как в древности Тянь Хэн, знаменитый богатырь княжества Ци, защищал справедливость и не посрамил себя? – промолвил Чжугэ Лян. – А Лю Бэй – потомок императорского дома, таланты и храбрость его известны всей Поднебесной, и все взирают на него с любовью. Правда, успеха в делах он пока не имеет, но на то воля неба! И все же он не покорится!
Последние слова Чжугэ Ляна заставили измениться в лице Сунь Цюаня; гневным движением подобрав полы одежды, он удалился в свои покои. Все присутствующие разошлись, усмехаясь.
– Зачем вы это сказали? – упрекнул Чжугэ Ляна Лу Су. – Счастье, что господин наш великодушен и не покарал вас! Но ваши слова сильно его задели.
– Ну что за обидчивый человек! – воскликнул Чжугэ Лян, подняв голову. – Я обдумал план, как разгромить Цао Цао, а он меня и спрашивать не стал! Сам я не хотел напрашиваться…
– Если у вас действительно есть такой план, я упрошу князя выслушать ваши наставления.
– Несметное войско Цао Цао – это куча муравьев, не больше! – воскликнул Чжугэ Лян. – Стоит только поднять руку, и оно будет повергнуто в прах!
Лу Су направился в покои Сунь Цюаня. Тот все еще был раздражен.
– Вот как оскорбил меня ваш Чжугэ Лян! – сказал он Лу Су.
– Я уже упрекал его за это, но он только улыбнулся и заметил, что вам не следует быть таким обидчивым, – ответил Лу Су. – У Чжугэ Ляна есть план, но он не стал рассказывать вам о нем, потому что вы не спросили…
– Так, значит, у него есть план? – Гнев Сунь Цюаня сменился радостью. – Он только подразнил меня! А я-то, неразумный, едва не испортил великое дело!
Сунь Цюань вместе с Лу Су вернулся в зал, чтобы еще раз поговорить с гостем.
– Простите меня! – произнес Сунь Цюань извиняющимся тоном. – Я только что вас незаслуженно обидел…
– Я тоже вел себя невежливо. Надеюсь, и вы простите меня, – сказал Чжугэ Лян.
Сунь Цюань пригласил Чжугэ Ляна в свои покои, где уже было приготовлено вино. Они выпили по нескольку кубков, и Сунь Цюань решил заговорить первым.
– Больше всего зла Цао Цао причинил Люй Бу, Лю Бяо, Юань Шао, Юань Шу, Лю Бэю и мне. Многие герои уже погибли. В живых остались только я да Лю Бэй. Конечно, земли свои я не отдам никому! Против Цао Цао сейчас может бороться только один Лю Бэй, но выдержит ли он после своего недавнего поражения?