– Это мудрые рассуждения отшельника! – поправил брата Лю Бэй.
Спустя несколько дней ему сообщили, что господин Во-лун вернулся. Лю Бэй велел привести коня.
– Не пристало вам гоняться за этой деревенщиной! – раздраженно заметил Чжан Фэй. – Велите слуге позвать его, и все тут!
– Помолчи-ка ты лучше! – прикрикнул на брата Лю Бэй. – Тебе известно, что Мын Цзы сказал: «Если ты хочешь видеть мудреца, но идешь не его путем – это равносильно тому, что ты зовешь мудреца, но закрываешь перед ним дверь». Ведь Чжугэ Лян – величайший мудрец нашего времени! Можно ли его просто позвать?
Лю Бэй сел на коня и во второй раз отправился к Чжугэ Ляну. Братья последовали за ним. Стояла суровая зима, черные тучи заволокли небо. Не успели путники проехать и нескольких ли, как налетел холодный ветер, повалил снег. Горы стали словно из яшмы, и деревья будто обрядились в серебро.
– Воевать сейчас нельзя – зима, – проворчал Чжан Фэй. – И зачем только понадобилось тащиться в такую даль из-за какого-то бесполезного человека? Сидели бы в Синье, подальше от ветра и снега!
– Я хочу, чтобы Чжугэ Лян увидел мою настойчивость! – заявил Лю Бэй. – Если ты боишься холода, можешь возвращаться!
– И смерти не боюсь, не то что холода! – вспыхнул задетый Чжан Фэй. – Но думаю, что едете вы напрасно, вот что!
– Поменьше болтай! Едем дальше! – ответил Лю Бэй.
Приближаясь к деревушке, путники услышали, что в кабачке, стоявшем у края дороги, кто-то напевает песню. Лю Бэй придержал коня.
И подвигов не совершал, и славы еще не стяжал он,
Он долго весны не встречал, что каждому сердцу желанна.
И жаль, что не видели вы, как старец Дунхайский покинул
Лачугу свою и пошел вслед за колесницей Вэнь-вана.
Как, не ожидая, пока князья соберутся под знамя,
Вдруг на переправе Мынцзинь стремительно в лодку вошел он,
Как в битве великой в Муе, где крови пролито немало,
Могучим орлом воспарил, отваги и верности полон.
И жаль, что не видели вы, как пьяница из Гаояна,
Бедняк низкородный, почтил Манданского гуна поклоном,
С каким величавым лицом сидел на пиру, удивляя
Сужденьем своим о князьях, пророчески непреклонным.
Как княжества Ци города он отдал врагу на востоке.
Но в Поднебесной никто его не пленился уделом.
Хоть не были оба они в родстве с императорским домом,
А все же героев таких на свете не сыщется целом.
Песня кончилась. И тогда запел другой, в такт ударяя по столу:
Мечом, озарившим весь мир, взмахнул государь и основу
Династии заложил, сиявшей четыреста лет.
Сановники злые пришли, и царственный род истощился,
И при Хуань-ди и Лин-ди померкнул величия свет.
И радуги дивной дуга является в Яшмовой зале,
И черной змеею раздор обвил императорский трон,
Разбойники, как муравьи, повсюду кишат в Поднебесной,
Коварных героев толпа со всех налетает сторон.
Не стоит стонать и скорбеть, все жалобы наши напрасны,
От скуки идем мы в трактир и пьем беззаботно вино.
Пусть каждый живет для себя – и жизнь наша будет спокойна,
А будут ли нас прославлять в грядущем, не все ли равно!
Оба певца захлопали в ладоши и рассмеялись.
– Дремлющий дракон тоже, наверно, здесь! – воскликнул Лю Бэй, слезая с коня и направляясь в трактир.
Там за столиком друг против друга сидели двое и пили вино. Один – с длинной бородой и бледным лицом, его собеседник – с удивительно благородной осанкой.
Лю Бэй поклонился им:
– Не скажете ли вы, кто из вас господин Во-лун?
– А вы кто такой? И зачем вы ищете Во-луна? – спросил длиннобородый.
– Я – Лю Бэй. Хочу спросить совета у господина Во-луна, как помочь стране и дать народу покой…
– Во-луна здесь нет, но мы его друзья, – сказал длиннобородый. – Я – Ши Гуан-юань из округа Инчжоу, а это Мын Гун-вэй из Жунани.
– О, я много слышал о вас! – обрадовался Лю Бэй. – Как я счастлив, что случайно встретился с вами! У меня с собой есть запасные кони, и, если вы ничего не имеете против, поедемте к господину Bo-луну и там побеседуем!
– Не трудитесь просить нас об этом! – ответил Ши Гуан-юань. – Садитесь-ка вы сами на своего коня и поезжайте разыскивать Во-луна, а мы – люди, праздно живущие в горах и пустынях, – не сведущи в таких делах, как управление государством и умиротворение народа!
Лю Бэй откланялся и направился к горе Дремлющего дракона. Возле дома Чжугэ Ляна Лю Бэй сошел с коня и постучал в ворота. На стук вышел мальчик.
– Дома твой господин? – спросил Лю Бэй.
– Он в комнате сидит за книгой. Пожалуйста.
Лю Бэй последовал за мальчиком. На средней двери висела большая надпись: «Познавая свои стремления – укрощай страсти, пребывая в спокойствии – постигай грядущее».
Из комнаты доносилось протяжное пение. Лю Бэй заглянул в дверь. Там возле очага, обхватив руками колени, сидел юноша и напевал:
Феникс летает только в заоблачной выси,
Лишь на утуне[140] строит свой временный дом.
Муж многомудрый держится данного слова,
Видит опору лишь в господине своем.
Он с наслажденьем пашню свою поднимает,
В хижине бедной живу я один в тишине.
Скучно мне станет, играю на лютне, читаю,
Чтобы дождаться славы, обещанной мне.
Когда юноша кончил петь, Лю Бэй вошел в комнату и приветствовал его:
– Я давно стремлюсь к вам, учитель, но еще не имел счастья поклониться вам! Мне о вас поведал Сюй Шу. Несколько дней назад я с благоговением вступил в ваше жилище, но, увы, вас не было, и я вернулся ни с чем. И вот теперь я снова пришел, невзирая на ветер и снег. Как я счастлив, что мне наконец удалось узреть ваше благородное лицо!
– Вы, наверно, не кто иной, как Лю Бэй, и хотите видеть моего старшего брата? – прервал его юноша, торопливо ответив на приветствие.
– Так, значит, вы не Во-лун? – изумился Лю Бэй.
– Нет, я его младший брат – Чжугэ Цзюнь. Нас трое братьев. Самый старший – Чжугэ Цзинь – служит у Сунь Цюаня в Цзяндуне, а Чжугэ Лян мой второй брат…
– А он сейчас дома? – спросил Лю Бэй.
– Они вчера договорились с Цуй Чжоу-пином пойти побродить.
– И куда же они отправились?
– Может быть, поехали на лодке или же ушли навестить буддийских монахов и отшельников-даосов в горах, а может быть, зашли к другу в какой-либо дальней деревне; возможно, что они играют на лютне или в шахматы где-нибудь в уединенной пещере. Кто их знает, неизвестно, когда они уходят и когда приходят.
– Как я неудачлив! – сетовал Лю Бэй. – Вторично не удается мне застать великого мудреца!..
– Может, посидите немного? Выпьете чаю? – предложил Чжугэ Цзюнь.
– Раз господина нет, сядем-ка на коней, брат мой, да поедем обратно, – вмешался Чжан Фэй.
– Ну нет уж! С пустыми руками я не уеду, – решительно возразил Лю Бэй и обратился к Чжугэ Цзюню: – Скажите мне, правда, что ваш брат целыми днями читает военные книги и весьма сведущ в стратегии?
– Не знаю, – сдержанно ответил юноша.
– Что вы вздумали расспрашивать его брата? – опять вмешался Чжан Фэй. – Едем скорей домой, а то ветер и снег усилились!
– Помолчи-ка ты! – прикрикнул на него Лю Бэй.
– Не смею вас больше задерживать! – заторопился Чжугэ Цзюнь. – Я как-нибудь навещу вас.
– Что вы, что вы! – замахал руками Лю Бэй. – Зачем вам затруднять себя излишними поездками! Через некоторое время я сам приеду! Дайте мне кисть и бумагу, я хочу написать вашему брату, что непреклонен в своем решении!
Чжугэ Цзюнь принес «четыре сокровища кабинета ученого». Лю Бэй дыханием растопил замерзшую тушь, развернул лист бумаги и написал:
Я давно восхищаюсь вашей славой! Вот уже дважды посещаю я ваш дом, но ухожу разочарованный, не имея счастья лицезреть вас.
Потомок Ханьской династии, я незаслуженно получил славу и титулы. Мое сердце разрывается, когда я смотрю, как гибнет правящий дом, как рушатся устои Поднебесной, как полчища разбойников возмущают страну и злодеи обижают Сына неба. Я искренне желаю помочь династии, но у меня нет способностей к управлению государством, и потому я с надеждой взираю на вас, на вашу гуманность и доброту, на вашу преданность и справедливость. Разверните свои таланты, равные талантам Люй Вана, совершите великие подвиги, равные подвигам Цзы-фана, – и Поднебесная будет счастлива.
Это письмо я пишу для того, чтобы вам было ведомо, что после поста и омовений я вновь предстану перед вами.
Выражаю вам свое искреннее почтение и как повелений жду ваших мудрых советов.
Лю Бэй передал письмо Чжугэ Цзюню и откланялся. Чжугэ Цзюнь проводил гостя и, прощаясь с ним, снова изъявил твердое желание приехать.
Лю Бэй вскочил в седло и хотел было тронуться в путь, как вдруг увидел мальчика, который, высунувшись из-за забора, громко кричал:
– Старый господин едет!
К западу от небольшого мостика Лю Бэй заметил человека в лисьей шубе и теплой шапке. Он ехал верхом на осле. За ним пешком следовал юноша в черной одежде и нес в руке тыквенный сосуд с вином. Миновав мостик, человек стал нараспев читать стихи:
Всю ночь дул ветер, нагоняя тучи,
На сотни ли безумствует пурга.
Отроги гор в седом тумане тают,
И реки, вздувшись, бьются в берега.
Лицо поднимешь – кажется, что в небе
Ведут драконы небывалый бой.
От них летят и падают чешуйки.
Всю землю закрывая пеленой.
Проехав мостик, я вздохнул тоскливо:
Зима пришла и цвет роняет слива.
– Это господин Во-лун! – воскликнул Лю Бэй, услышав стихи.
Поспешно соскочив с коня, Лю Бэй приблизился к человеку и поклонился ему:
– Господин, вам, должно быть, нелегко ездить в мороз! Я уже давно ожидаю вас…