Цао Жэнь, который шел к Жусюю следом за Чан Дяо, тоже был разбит около города Сяньци.
Возвратившись к вэйскому правителю, он рассказал о своем поражении, чем сильно встревожил Цао Пэя. Был созван военный совет, во время которого разведчики донесли, что Цао Чжэнь и Сяхоу Шан, штурмовавшие Наньцзюнь, разбиты объединенными силами полководцев Чжугэ Цзиня и Лу Суня. А затем примчался гонец с вестью, что войско Цао Сю наголову разбито Люй Фанем.
Цао Пэй, горестно вздыхая, воскликнул:
– Если бы мы послушались совета Цзя Сюя и Лю Е, мы не потерпели бы такого поражения.
Все это случилось в разгар лета. В войсках свирепствовали болезни, из каждых десяти воинов умирало шесть-семь человек. Цао Пэй поспешно ушел обратно в Лоян.
Но с тех пор между княжеством У и царством Вэй больше не было мира.
Сянь-чжу, уже около года живший безвыездно в Байдичэне во дворце Вечного покоя, тяжело заболел.
Наступил четвертый месяц третьего года периода Чжан-у [223 г.]. Здоровье Сянь-чжу ухудшалось, он жаловался, что болезнь уже захватила его конечности, и, горько рыдая, вспоминал своих братьев Гуань Юя и Чжан Фэя. Император сильно ослабел, в глазах у него рябило, он перестал узнавать приближенных. Никого не подпуская к себе, он лежал в одиночестве на императорском ложе.
Вдруг в его опочивальню ворвался холодный ветер. Пламя светильника замигало, потом снова вспыхнуло, и Сянь-чжу увидел в углу две человеческие фигуры.
– Уходите отсюда! У нас и так тяжело на душе! Зачем вы пришли? – раздраженно закричал император.
Но те не уходили. Тогда Сянь-чжу через силу приподнялся на ложе и, вглядевшись, узнал Гуань Юя и Чжан Фэя.
– Братья мои, разве вы живы? – почти задыхаясь, спросил Сянь-чжу.
– Нет, мы не люди, мы духи! – отвечал ему Гуань Юй. – Верховный владыка сделал нас своими подданными и превратил в бессмертных духов в награду за то, что мы никогда не нарушали обета верности и долга! Скоро и вы, брат наш, встретитесь с нами!
Сянь-чжу оцепенел от страха, потом громко зарыдал и вдруг заметил, что призраки братьев исчезли. Была уже полночь. Император призвал к себе приближенных и сказал:
– Нам недолго осталось жить в этом мире…
Затем он приказал отправить гонца в Чэнду к Чжугэ Ляну и Ли Яню, чтобы те немедленно выехали принять его последнюю волю.
Чжугэ Лян и Ли Янь прибыли в Байдичэн вместе с сыновьями императора – Лю Юном и Лю Ли. Только наследник престола Лю Шань остался в столице Чэнду.
Войдя во дворец Вечного покоя, Чжугэ Лян низко склонился перед умирающим императором. Сянь-чжу сделал ему знак сесть рядом и, прикоснувшись рукой к его спине, сказал:
– С вашей помощью, чэн-сян, нам удалось заложить основу династии. Но ум наш оказался ничтожным – мы не послушались вас и потерпели поражение в войне. От горя и раскаяния мы заболели и теперь уж скоро покинем этот мир. Наследник наш слаб, и на него нельзя возложить великое дело.
Слезы потекли по лицу императора.
– Государь, умоляю вас, поберегите свое здоровье и осуществите надежды, которые на вас возлагает Поднебесная! – со слезами на глазах произнес Чжугэ Лян.
Сянь-чжу огляделся и, заметив стоявшего рядом Ма Шу, брата советника Ма Ляна, сделал ему знак удалиться, потом обратился к Чжугэ Ляну:
– Учитель, как вы оцениваете способности Ма Шу?
– Это величайший талант нашего века! – ответил Чжугэ Лян.
– Нет! – твердо сказал Сянь-чжу. – Этот человек для большого дела не годится! Подумайте над моими словами.
Сделав все наставления, Сянь-чжу приказал позвать чиновников. Потом он потребовал кисть и бумагу и написал завещание.
– Мы не изучали канонических книг и знаем их содержание лишь в общих чертах, – сказал он, передавая Чжугэ Ляну завещание. – Мудрец сказал: «Птица перед смертью жалобно поет, человек перед смертью говорит о добре». Мы с вами мечтали о том, чтобы уничтожить злодея Цао Цао и восстановить Ханьскую династию, но, к несчастью, нам приходится расставаться на середине пути! Передайте мое завещание наследнику Лю Шаню, и пусть он не считает его пустой бумагой. Но больше всего, чэн-сян, мы надеемся на то, что вы не оставите его своими поучениями.
Чжугэ Лян, не скрывая слез, поклонился и сказал:
– Можете быть спокойны, государь. Вашему наследнику я буду служить так же верно, как служат человеку конь и собака. Я благодарен вам за все ваши щедрые милости!..
Одной рукой вытирая слезы на лице Чжугэ Ляна, а другой держа его за руку, Сянь-чжу проговорил:
– Скоро мы умрем и перед смертью хотели бы поведать вам то, что лежит у нас на сердце.
– Я жду вашего мудрейшего повеления! – произнес Чжугэ Лян.
– Ваши таланты в десять раз превосходят способности Цао Пэя, и вы, умиротворив страну и укрепив царство Шу, сможете завершить великое дело воссоединения Поднебесной, – произнес Сянь-чжу. – Если преемник наш будет подавать надежды, помогайте ему, а если нет – будьте сами правителем нашего царства.
У Чжугэ Ляна по всему телу выступил пот, руки и ноги у него задрожали. Низко поклонившись, он воскликнул:
– Клянусь, что все свои силы я отдам на то, чтобы выполнить свой долг, клянусь, что до самой смерти останусь верен вашему преемнику!
И он так ударился лбом о пол, что из разбитого места потекла кровь. Сянь-чжу попросил Чжугэ Ляна присесть к нему на ложе и, подозвав своих сыновей, Луского вана Лю Юна и Лянского вана Лю Ли, сказал им:
– Запомните наши слова! После смерти нашей вы должны почитать чэн-сяна как своего отца!
Он велел обоим ванам поклониться Чжугэ Ляну.
– Даже если бы внутренности мои истерли в порошок, все равно этого было бы недостаточно, чтобы отблагодарить вас, государь, за такие великие милости! – вскричал растроганный Чжугэ Лян.
– Мы оставляем наших сирот на попечение чэн-сяна, – сказал Сянь-чжу, обращаясь к чиновникам, – и повелеваем нашему наследнику почитать чэн-сяна как отца. Вы тоже должны относиться к чэн-сяну с почтением и любовью, чтобы не нарушать нашей воли.
Обернувшись к Чжао Юню, император продолжал:
– Мы с вами много лет помогали друг другу в бедах и опасностях. Не думали мы, что придется расстаться так нежданно! Помните о нашей дружбе и приглядывайте за нашими сыновьями!
– Я буду служить им так же верно, как служат человеку собака и конь! – со слезами воскликнул Чжао Юнь и поклонился.
Затем Сянь-чжу снова обратился к чиновникам и сказал:
– Мы не можем дать указания каждому в отдельности, но хотели бы, чтоб все вы любили друг друга.
Спустя некоторое время император скончался. Было ему шестьдесят восемь лет. Случилось это в двадцать четвертый день четвертого месяца третьего года периода Чжан-у [223 г.].
Впоследствии поэт Ду Фу написал такие стихи:
Дойдя до самого Саньси, скончался император Шу,
Скончался он в своем дворце, в чертоге Вечного покоя.
Пустует яшмовый алтарь в кумирне, брошенной людьми,
В воображении живут знамена славы за горою.
Вьют гнезда аисты сейчас у храма древнего в соснах.
В начале месяца, в конце сюда приходят поселяне.
Они приносят жертвы здесь и в новом храме говорят
Об императоре Сянь-чжу и незабвенном Чжугэ Ляне.
Чжугэ Лян сопровождал гроб с телом Сянь-чжу в Чэнду. Наследник престола Лю Шань выехал из города встречать траурное шествие. Гроб установили в тронном зале дворца.
Когда окончилась церемония оплакивания покойного, Лю Шань вскрыл завещание, оставленное наследнику:
«Первоначально у нас открылась желудочная болезнь, которая постепенно перешла в тяжелую болезнь всего тела, и ничем нельзя было нам помочь. Мы знаем, что для человека в пятидесятилетнем возрасте смерть уже не считается преждевременной. Нам же более шестидесяти. О нашей смерти не жалей. Мы думаем только о тебе и твоих братьях. Старайся! Старайся! Избегай злых дел, даже мелких, а если представляется случай совершить добро – пусть самое маленькое – соверши его! Только добродетелью можно покорить сердца людей. У отца твоего добродетелей было немного, и подражать им не стоит. Служи чэн-сяну! Служи ему, как отцу! Будь предан чэн-сяну! Помни, повелеваем тебе!»
Когда чиновники выслушали завещание, Чжугэ Лян сказал:
– Государство ни одного дня не может оставаться без правителя. Надо сейчас же возвести на престол преемника, чтобы он продолжил правление Ханьской династии.
Лю Шаня возвели на трон императора. И он назвал первый период своего правления Цзянь-син, что значит Установление процветания. Чжугэ Ляну пожаловали титул Усянского хоу, и он был назначен на должность правителя округа Ичжоу.
Останки Сянь-чжу были погребены в Хуэйлине, и после смерти ему было присвоено имя Чжао Ле-ди. Здравствующая императрица У, дочь полководца У Баня, была пожалована званием тай-хоу; покойные жены Сянь-чжу – госпожа Гань и госпожа Ми – были посмертно названы императрицами.
Придворные сановники получили награды, и все преступники в Поднебесной были прощены.
Вэйские военачальники, охранявшие границу, узнали об этом и немедля отправили в столицу царства Вэй гонца с донесением. Приближенный сановник доложил Цао Пэю о смерти Сянь-чжу.
– Лю Бэй умер! Теперь нам тревожиться нечего! – обрадованно воскликнул Цао Пэй. – А не воспользоваться ли нам моментом, пока в царстве Шу нет государя, и не пойти ли на них войной?
– Лю Бэй умер, но можно не сомневаться, что он оставил своего наследника на попечение Чжугэ Ляна, – возразил Цзя Сюй. – Чжугэ Лян был в большой милости у Лю Бэя и теперь приложит все усилия, чтобы помочь его наследнику. Нападать на царство Шу, государь, опасно.
Но тут из группы стоявших перед Цао Пэем сановников вперед вышел Сыма И, смело заявивший:
– Нечего терять время! Сейчас самый подходящий момент для нападения!
Цао Пэй предложил обсудить план похода, а Сыма И снова заговорил:
– Конечно, если поднять только войско нашего Срединного царства, одержать победу будет трудно. Необходимо двинуть сразу пять армий и напасть с разных сторон, чтобы Чжугэ Лян не знал, где раньше отбиваться. Тогда его можно одолеть.