Но даже трем каратистам (или кто там они?) не одолеть одного ведьмака, охотника на одержимых. Духи, захватившие человеческие тела, сильнее и быстрее любого спортсмена или военного, и если с ними Герман справлялся, то что говорить про обычных парней?..
Вопреки моим ожиданиям, рек крови не было — Волков бил больно, но аккуратно, если так можно сказать. Поваляв приставучую троицу, он что-то еще втолковывал с минуту, затем направился к нам.
И я запаниковала. Хищная поступь того, кто с легкостью разобрался с нашими обидчиками, пробудила желание сбежать. Но я вовремя вспомнила, что это же Герман, брат моей подруги, товарищ по детским проказам. И только потом уже — мужчина, который мог претендовать на мое внимание.
— За мной, — приказал он и пошел по темной аллее, не оглядываясь.
Темно-синие джинсы плотно обхватывали узкие бедра Волкова, белая футболка едва не трещала по швам на накачанном торсе.
Ни меня, ни Вику почему-то не возмутил его тон — мы послушно поплелись следом. Что-то было такое в его голосе, что возражать не хотелось. А может, мы обе просто испугались, что по-глупому чуть не влипли в скверную ситуацию.
— Садитесь, развезу по домам, — сообщил Гер, когда подошли к его серебристой «Мазде».
Покорно выполнили приказ, устроившись на заднем сиденье. Виктория молчала, я также не спешила с ней разговаривать и уж совсем точно не хотела вести вежливые беседы с ее хмурым, раздраженным братцем.
А еще лично я чувствовала себя нашкодившим котенком, которого застукал хозяин, вернувшийся домой раньше обычного, и потыкал мордочкой в помеченные тапочки. Почему так? Не знаю. Я не сделала ничего предосудительного, даже приворотом не успела воспользоваться. Так почему мне не по себе?
Ночью дорога в общину не пользовалась популярностью — нам повстречались лишь фуры с эмблемой местного завода минеральной воды, — так что приехали в городок раньше, чем ожидалось.
— Все, мы на месте, — сообщил Герман, подъезжая к моему дому.
В саду приветливо горели желтые фонари, а вот само здание встретило нас темными окнами — мама с отчимом уже неделю гостили у его сестры. И если честно, не будь родительница далеко, я не рискнула бы устранять досадную преграду на пути становления настоящей ведьмой. Все потому, что она увидела бы по изменившемуся фону силы, что я провела ночь с мужчиной, и лекции, что секс без любви ослабляет, не избежала бы… А выслушивать такое сразу, «по горячим следам», мне бы не хотелось.
— Спокойной ночи, Ника, — буркнула подружка и выскочила из автомобиля, сразу как он остановился. Благо до особняка Волковых было рукой подать — всего-навсего перейти дорогу.
Я же чуть задержалась, чувствуя потребность поблагодарить ее брата за спасение. Вообще мы с Викой повели себя по-свински, как неблагодарные зазнайки, которым все якобы должны. Но если подружке можно, все же Герман ее бра г, то для меня это непростительно.
— Спасибо, что помог нам сегодня.
Щеки заливала краска стыда — я ведь не знала, объясняла ему сестричка причину, ради которой мы отправились в бар, или нет. И очень надеялась, что он не в курсе.
— Не за что, — сухо отозвался Гер. — Больше не провоцируйте мужчин без надобности.
— Мы не провоцировали! — возмутилась я.
Я смотрела на профиль недовольного охотника: стиснутые губы, длинный нос, резкая линия массивного подбородка.
— Парни сказали, что не полезли бы знакомиться, если бы им не улыбались.
— Кто им улыбался?! Я сидела к ним боком и…
Не договорила, поняв, что это в духе Вики — нарываться на неприятности. Вероятно, ей стало скучно, захотелось домой, и она ускорила наш уход из бара. Ну, Виктория, ну, ведьма!.. Могла бы просто сказать!..
Видя, что я зависла, погрузившись в размышления, Герман вышел из машины и галантно открыл дверь. Он всегда обходителен, если не злится. Так что это добрый знак — он полностью оттаял.
— Это сестре скажи, чтобы не развлекалась. Сама я обычно не делаю глупости, — заявила охотнику, когда он протянул руку, чтобы помочь покинуть салон «Мазды».
Ладонь Германа, надежная и теплая, подарила уверенность и чувство защищенности. И сам он казался сильным и бесстрашным, тем, за кого можно спрятаться во время жизненных невзгод.
— Виктория никого не слушает, — возразил он, неохотно отпуская мою руку. — Когда вы вместе, я всегда ставлю на твое благоразумие.
Его слова мне польстили. Очень. И сердце сладко замерло в груди. А приятно, когда у красивого парня о тебе высокое мнение! И вообще Герман, оказывается, не такой дикарь, как я о нем думала. То, что троица из бара ушла на своих ногах, тому веское доказательство.
От серебристого авто до ограды такой короткий путь… Мы преодолели его в несколько быстрых шагов. Даже жаль расставаться, говорила бы с ним и говорила.
— Зайдешь выпить кофе?
Предложение вырвалось до того, как я его обдумала.
— Не откажусь, — ответил охотник, и голос его прозвучал почему-то хрипло.
Я открыла ворота. В голове эхом отдавались его слова — все-таки волнующий у него голос, слушала бы вечно.
Хм, да и сам он очень даже ничего… Раз в сто лучше всех тех мужчин, которых я видела этим вечером в «Черном коте».
Пока звенела связкой ключей, выбирая нужный, задумчиво косилась на Волкова. Свет ближайшего фонарика на дереве позволял рассмотреть его лицо — сосредоточенное и немного хмурое. Остро захотелось разгладить морщинку между его бровей. Что может печалить молодого охотника? Какие проблемы в его годы?
— Может, посветить телефоном? — заботливо предложил он.
— Не надо, уже нашла.
Проворачивая ключ в замке, осознала, что перед глазами застыл образ Германа, что хочу успокоить его, пообещав, что все будет хорошо, хочу убрать с его лица чувство озабоченности, хочу… Ох, да я просто рядом быть хочу! Хочу прижаться к нему, хочу, чтобы обнял, хочу почувствовать тепло его крепких рук…
Как так бывает, что не замечаешь толком человека, который рядом с тобой столько лет? А потом вдруг случается нечто, что кардинально меняет восприятие его, переворачивая все с ног на голову?.. И выясняется, что он другой, не такой, каким тебе виделся раньше? Лучше и ближе…
Щелкнул замок, дверь открылась, гостеприимно впуская нас в дом. Моя рука еще тянулась к включателю, как я осознала истину: хочу не только сварить Герману кофе, хочу, чтобы он остался со мной. При мысли, что сейчас останусь одна, становилось больно.
Но как ему об этом сказать? Сослаться на то, что боюсь ночевать в пустом доме? Неправдоподобно, глупо, смешно…
Придумывать, что говорить, не пришлось. Как только оказались в гостиной, идущий позади охотник вдруг положил мне руки на плечи.
— Ника, я передумал — не хочу кофе.
Его шепот над моим ухом вызвал приятные мурашки, которые разбежались по всему телу.
— И что же ты хочешь? — обмирая, спросила у него.
— Кого, — поправил он.
И так как я не отступила, не вырвалась из его объятий, резко развернул к себе лицом.
— Вероника, мне уйти?
Черные глаза смотрели серьезно, с надеждой и нежностью. И я знала: он уйдет, если потребую. И осознание, что он в полной моей власти, наполняло смущающей радостью.
И потому я ответила не так, как он ожидал:
— Останься. Пожалуйста, останься, Герман…
Широкие ладони обхватили мое лицо. Прикосновение губ, как спусковой крючок. Эмоции, как распрямившаяся пружина. Они хлынули из глубин души, затопляя сознание.
Герман целовал жадно: то нежно, то страстно, слегка прикусывая мои губы. От его больших, чуть грубоватых рук, скользящих по моему телу, их смелых ласк я окончательно утратила чувство реальности.
— Герман, — простонала, когда он подхватил меня на руки.
Где моя спальня, он знал. И там мы оказались быстро, словно у моего охотника отросли крылья.
Он — мой мужчина. Созданный именно для меня. А я — его женщина. И принадлежать кому-то — не страшно, как думалось раньше. Наоборот, упоительные ощущения возносили в небеса. Отдаваясь его рукам, тая от его жарких поцелуев, растворяясь в его объятиях, я чувствовала себя самой желанной и самой нужной в мире.
Внезапно, отпустив меня и даже отойдя на шаг назад, Герман настороженно спросил:
— Ника, ты не такая, как всегда. Ты уверена в том, что делаешь?
Я дернулась за ним, как будто нас связывали невидимые путы.
— Люблю тебя я, глупый… — выдохнула ему в губы. — И ты люби меня, Герман.
Нетерпеливо рыкнув, он принялся меня раздевать, не забывая дарить ласки. Но этого уже было мало. Я хотела, хотела… сама не знаю чего. Хотела больше прикасаться к нему, сильнее чувствовать Германа. Быть ближе. О да, я хотела чувствовать острее, и одежда мешала.
И в какой-то момент перехватила инициативу. Нет, я ее нагло отобрала, толкнув охотника на спину и смело оседлав его бедра.
Ярко-белая луна бесстыже заглядывала в окно, заливая комнату серебристым светом, и я могла хорошо рассмотреть замершего мужчину. Он ждал. Он затаился. И почти не дышал. Прирожденный охотник боялся спугнуть добычу? Наивный! Меня от него не оторвет ни одна сила мира. И это он — моя добыча.
Наклонившись, поцеловала в ямочку на подбородке, шаловливо прикусила кожу в изгибе шеи. Затем нежно провела подушечкой большого пальца по мужским губам, сейчас мягким и податливым, а еще минуты назад — жадным и ненасытным. Медленно очертила густые, жестковатые брови цвета смолы. Не оставила без внимания и крупный нос с горбинкой, оставшейся после перелома. По очереди поцеловав скулы, проложила цепочку легких поцелуев к уголку его рта.
— Ника, мучительница моя, — простонал он, будто испытывая сильную боль.
Его руки, лежавшие вдоль тела, обхватили мои ягодицы. Сжав на секунду, слегка пододвинули меня выше, и я ощутила, насколько Герман напряжен. Джинсы ему мешали, однозначно… Но сначала оголим верх.
Наклонившись и почти касаясь губами его губ, прерывисто попросила:
— Помоги снять с тебя футболку.
Он выполнил просьбу в то же мгновение. И как при этом играли его мускулы! Демон! Почему я раньше не обращала внимания, как он великолепно сложен?.. Защитные охотничьи татуировки призывно темнели на коже, и я не стала противиться желанию: пальцами и языком очерчивала каждый завиток и спираль, не пропуская ни одну руну. Целовала на предплечьях, плечах… На груди и животе.