Тише, без паники!
Я поставила корзину, решив пройтись по коридору. Я делала вид, что закрываю двери, но на самом деле, я смотрела, где есть ли еще зеркала. Пока что ни одного нет! Но я даже не дошла до конца коридора!
Внутри все негодовало.
Вот засада. И зеркал понаставили, и зелья запретили к продаже! Словно вокруг нас сгущаются тучи.
“Им нужен дракон!”, - снова пронеслась в голове мысль.
Теперь я понимала, насколько им нужен дракон. Для чего? Чтобы с Исмерией считались? Тогда дракон им нужен живым. Но я бы на месте дракона не стала бы с ними сотрудничать.
“Потеря памяти!”, - пронеслось в голове. - “Может, память ему не просто так отшибло? Может, заклинание как раз было направлено на это?”.
Я подошла к двери, которая вела в столовую, как вдруг почувствовала, как меня грубо схватили сзади.
- Помогите! - успела взвизгнуть я, как вдруг мне грубо зажали рот.
Я даже пикнуть не успела, как вдруг увидела перед глазами кинжал. Я даже испугаться не успела, как он молниеносно вонзился мне в грудь!
Глава 37
Я резко потеряла равновесие, а потом скользнула по стене на пол, чувствуя, как у меня сбилось дыхание. Я обернулась даже не успела толком испугаться.
Послышался жуткий грохот, словно по второму этажу пробежали слоны.
А потом все стихло.
Я вдруг увидела, что нападающий в темном плаще вдруг странным образом дернулся, отшатнулся и сыпался на пол.
Позади него мощной и величественной фигурой стоял генерал. Лицо генерала было холодным. Брови сошлись на переносице. В серых глазах его был лед, а в руках - мой окровавленный кинжал. Между нами лежал труп неизвестного.
Вот теперь я понимала, что передо мной настоящий убийца. Хладнокровный, спокойный и уверенный. Я смотрела на него, понимая, что убивает он далеко не в первый раз. И не в последний. Без сомнений и колебаний.
- Это что такое было… - прошептала я, глядя кинжал в моей груди. Он торчал наполовину.
От ужаса я открыла рот, застыв в немом крике и чувствуя, как на меня накатывают волны паники. Я задергалась, понимая, что ужасней картины я еще не видела!
- Тише, тише, - послышался голос генерала, когда я не знала, что делать. Боже мой… Неужели я умру? Может, я не чувствую боли, потому что это - последние секунды моей жизни? Может, это просто адреналин?
Я в ужасе прикоснулась к рукояти кинжала, но генерал бросился ко мне: “Не трогай!”. Впервые в его глазах я видела страх.
- Так, осторожно, - прошептал он, а я зажмурилась, чтобы не видеть весь этот ужас.
- Зеркала, - прошептала я, забыв ему сказать о том, что маги установили слежку за всеми домами в округе.
Я попыталась встать, но от страха ноги просто подогнулись.
- Держись, - прошептал генерал. - Просто держись…
Я бы рада, но мне так страшно, что даже во рту пересохло.
Он наклонился и поднял меня на руки, неся в сторону комнаты. Бережно, уложив меня на кровать, он смотрел на кинжал.
- Я помогу, - прошептал генерал, а я ждала смерти. С минуты на минуту.
Только сейчас я почувствовала боль. Пока что она была не сильной, но кто его знает, как должно быть?
- Будь осторожней, - прошептала я, помня как умирающие в фильмах всегда не договаривали последнюю фразу, делая “брык” на полуслове. - Они следят с помощью зеркал. Зеркала везде. В деревню не ходи. В лесу тоже могут быть зеркала…
Ну, вроде бы все сказала. Успела, так сказать!
- Тише, - послышался взолнованный голос генерала. Его пальцы стали расшнуровывать мой корсет спереди. Я видела, как он тянет шнурки завязок. - Не шевелись… Все будет хорошо.
В этот момент он погладил меня по щеке. А я чуть не заплакала.
- Тише, тише, - шептал генерал, успокаивая меня. В его глазах застыла такая боль, что я у меня самой на глаза выступили слезы. - Ты не умрешь.
- Не умру, - эхом прошептала я, стараясь не шевелиться.
- Да, маленькая моя, ты не умрешь, - произнес генерал, хотя по голосу я понимала, что это он так пытается меня утешить. устав мучится с корсетом, он взял кинжал и срезал завязки. Сразу стало легче дышать.
Когда корсет был содран, я опустила глаза себе на грудь и увидела, что кинжал торчит из книги по зельеварению. Той самой книги, которую я прятала в корсете и о которой благополучно забыла.
Она сильно смягчила удар, который должен был стать для меня смертельным.
Генерал осторожно поднял книгу, и я увидела кровь. Много крови.
- Так, - прошептал он, бросаясь к столику, где стопкой были сложены тряпки. - Я сейчас посмотрю…
“Смотри, смотри!”, - всхлипывала я, чувствуя, как он бережно вытирает кровь. Сейчас меня не сильно смущала моя легкая нагота. А его не сильно интересовала. Так что в этом вопросе мы пока были солидарны.
- Ну что там? - прошептала я, видя, как генерал отстраняет от раны.
- Где-то миллиметра три - четыре. Считай, что “обделалась легким испугом” - выдохнул он.
Я видела в его глазах такое облегчение, словно он был искренне счастлив.
- Все хорошо, - произнес он, а я пыталась рассмотреть рану.
- Зелье! - прошептала я, видя, как на мой вздрагивающий живот потекла струйка крови. Ой, мамочки. Вот сейчас мне точно станет плохо! Не выношу вида собственной крови.
Генерал бросился к столику и схватил зелье, щедро плеснув его на тряпку. Тряпка тут же прижалась к моей груди.
- Все хорошо, - произнес он, глядя мне в глаза. Я кивнула, осторожно нащупывая дрожащими пальцами мокрую, пахнущую травами тряпку.
Я лежала, прижимая к груди тряпку. Все еще не верилось, что череда случайностей спасла мне жизнь.
- Это что такое вообще было? Грабитель? Разбойник? - прошептала я, глядя на генерала.
- Есть у меня подозрение, - заметил генерал. - Но надо проверить…
С этими словами он встал и вышел из комнаты.
Глава 38. Дракон
Я вышел из комнаты, чувствуя, что меня трясет. Я не знал что со мной такое. Странное, если не сказать, страшное чувство, когда ты, слышишь крик, не раздумывая берешь кинжал и выходишь в коридор.
В голове только одна мысль: “Я убью того, кто посмел ее тронуть!”.
Эта мысль была такой знакомой, что это даже пугало.
Увидев, как незнакомец заносит кинжал над перепуганной Фионой, я почувствовал такую ярость, от которой внутри все взорвалось, ослепив меня. Не осталось никаких чувств, кроме ярости.
Что-то громыхнуло. Я слышал странный звук, словно где-то что-то упало. Люстра, покрытая пыльными гирляндами покачнулась над головой. Я помню, как меня пронзила распирающая боль в груди, словно кто-то или что-то пытается вылезти из меня. Как это что-то дикое, яростное, рвется наружу и раздирает когтями все внутри.
“Кем бы ты ни был, ты поднял руку на то, что мне дорого!”, - пронеслась внутри меня мысль.
И словно отголосок воспоминаний. Буквально доля секунды. Коридор. Незнакомый мужчина избивает ногами красивую женщину, лежащую на полу. Он бьет ее, а ты чувствуешь, словно бьют тебя. Каждый ее крик причиняет тебе страшную боль.
“Кто-нибудь! Спасите маму!”, - это была первая отчаянная мысль.В коридоре еще люди. Они смотрят на эту картину, но ничего не делают.
“Кто-нибудь!”, - сердце заходится в панике.
Мужчина не слышит ничего. Ни моего крика, ни моих слов. Он в ярости.
А я понимаю, что маму никто не спасет. Что она умрет. Моя драгоценная мама умрет! Я больше никогда не обниму ее! Она превратится в холодную безмолвную мраморную плиту с с букетом цветов!”.
Я вижу свою руку, которая тянется к мечу, лежащему на полу. Рука маленькая, детская, несколько ссадин и порезов. Я вижу ее в кружевной манжете.
Я вспомнил то чувство, когда впервые крепко сжал рукоять. Я помню, что слез не было. Не было сомнений.
А потом я зажмурился и вонзил меч в спину разъяренного отца.
Я опомнился, видя испуганные глаза Фионы. В этот раз я не сразу отдернул руку. Мужчина рухнул вниз, а я увидел самую страшную картину. По стенке сползла Фиона. В ее груди торчал стилет. Она с ужасом смотрела на свою грудь, а я понимал, что это последние секунды ее жизни. Последние секунды жизни женщины, которая так мне дорога. Забыв про раны и про боль, я бросился к ней, подставляя свою руку под ее голову.
Она дышала, судорожно ловя воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Я пытался ее успокоить.
Я знал, что такое ранение смертельное. И было чудом, что она еще была жива. Золотые волосы рассыпались по моим рукам, пока я нес ее в комнату. Я был уверен, что не донесу. Что на постель положу уже мертвой.
И эта мысль рвала сердце.
Нет. Только не она. Только не эта женщина. Я готов был обещать судьбе все, что угодно, лишь бы она выжила. Я готов был обменять жизни всей Исмерии на одну ее жизнь. В этот момент я почувствовал, как она мне дорога.
Она еще дышала, когда золото ее волос растеклось по подушке. Я видел ее шрам, видел ее испуганный взгляд.
Я пытался расшнуровать корсет. Может, получится ей помочь… Главное, вспомнить, как… Кинжал разорвал завязки, и я увидел книгу из которой торчал стилет.
Я поднял книг, видя рану, но не такую глубокую, как я думал. Бережно стирая кровь, я видел, что не все так плохо. Мне захотелось и плакать, и смеяться. Фиона удивленно смотрела на рану. Она все еще была напугана, а я утешал ее как мог.
А потом приложил зелье, вылив остатки на салфетку.
Ее дыхание становилось ровнее. Паника прошла. А я смотрел на нее, понимая, что хочу ее обнять. Крепко - крепко. Уткнуться в ее волосы, шептать ей о том, как она меня напугала. Баюкать ее на руках и благодарить судьбу за каждый ее вдох.
- Это что такое вообще было? Грабитель? Разбойник? - прошептала она.
- Есть у меня подозрение, - мрачно произнес я. - Но надо проверить…
Я вышел из комнаты, чувствуя, как в голове завертелся туман. “Мама!”, - пронеслось в голове. “Ты все сделал правильно!”, - слышал я еще один голос. Крепко зажмурившись, я тряс головой, пытаясь разобраться, почему у меня два папы! Почему я называю папой того, кого убил. И того, кто сейчас обнимает маму.