— Когда я попала в тот мир впервые, я была восхищена его красотой, благоустройством и продуманностью законодательства, — равнодушно говорила Мириэль. — Особенно же меня восхитила Инквизиция! Я пришла проситься к ним на службу, мечтая стать частью этой благой силы, что выше и больше меня. Фиорин был назначен моим наставником. Я долго служила под его началом, полюбила его и принесла ему Клятву верности — по собственному почину. И вот как он ею распорядился. Продал меня синдикату «Ивовая ветвь». Который обходит законы своего мира, собирая черномагическую энергию в другом.
— Сколько времени ты служила этой «Ивовой ветви»? — спросил я.
— Девять лет.
Я прикинул. Первые слухи о Темном властелине в этом мире появились около четырех лет назад, по словам Мишеля.
— То есть это не первый твой мир?
— Нет. Не первый.
— Ты поэтому убивала детей? — неожиданно спросила Рагна. — Потому что знала, что иначе их замучают для ритуала?
Мириэль снова ничего не ответила. Я сказал:
— Ответь на вопрос. Правдиво и полностью.
Эльфийка сказала:
— Да. Но если вы, мой господин, и ты, умертвие, хотите знать, осталось ли во мне что-то хорошее — то нет. К нынешнему моменту мне почти все равно, кого убивать и как.
— Почти? — уточнил я.
Она сощурила тигриные глаза.
— Вас, мой господин, я убила бы с удовольствием.
Я вспомнил, как Мириэль пыталась спасти меня в иллюзорном пространстве. Все-таки она… может быть, и не врала, но добросовестно заблуждалась на свой собственный счет — я был в этом уверен.
— Вот еще какой вопрос ей задай, — сказала Ханна. — Помнишь, Мишель боялся, уж не Аннирикеи ли руководят этим вторжением?
— Да она же вроде уже сказала, что не они! — удивился Колин.
— Мириэль, — обратился я к своей пятой жене. — Ты действительно из Старшего клана Темных эльфов по фамилии Аннирикей?
— Это так, мой господин, — кивнула она. — Если вы хотите знать, не они ли стоят за действиями «Ивовой ветви» — почти наверняка нет. Мои родичи искусны в интригах, но мир Темного леса и мир Синдикатов имеют мало связей между собой.
— Почему твои родичи тебя не спасли? — это я спросил уже по собственному почину. — Не знали, что ты попала в беду?
— Скорее всего, не знали. Уходя из дома, я постаралась не оставить следов, — безразличным тоном сказала Мириэль. — А если бы знали, скорее всего, убили бы меня, чтобы я не позорила их имя. Вот и все.
Весело там у них.
…Когда последний орк исчез в портале, злобно оглянувшись на нас и сплюнув напоследок, я сказал:
— Ну что, отправляемся к этому… черному замку. Там, небось, без нас уже все сокровища поделили!
— Не, как раз делят. Там даже Посвященный Храма Света и аж лорд-канцлер Нейвин прибыли порталом! — отрапортовал Колин, глядя в свою чудом уцелевшую миску. — Будем с ними разбираться!
— Но — завтра, — сказал я. — Выдвигаемся с рассветом. А пока давайте разобьем лагерь… — я проигнорировал хмыканье Колина «Уже один разбили!». — Я имею в виду, подальше от людей барона Пита. И хоть поедим, что ли. Будем надеяться, Мишель там защитит наши интересы!
Глава 2Дела божественные
В иллюзорном пространстве на стыке двух миров можно создать себе любое окружение, какое душа пожелает. Сегодня душа богини Любви мира Фронтира, прозванье «Хемпстеды», желала беседку на воде. Цветущие лилии по берегам, цветущие глицинии, ниспадающие с элегантных белоснежных балок, золотистые кувшинки, стрекозы над ними — мир, красота, тишина и покой. в
Богиня Любви из Мира Центра, прозванье «Синдикаты», слегка кривилась, очевидно, находя всю эту идиллию и пастораль безвкусными. «Ну и дуйся себе, сучка ты крашеная», — фыркнула богиня Любви из мира Хемпстедов. Последний эпитет был не вполне верен: теоретически фиолетовые волосы ее коллеги могли быть чистой наследственностью (точнее, быть ею в предыдущем — «физическом» — теле богини). Миров много, и люди, которые становятся богами и богинями, в своей последней до призвания на эту роль жизни могли принадлежать к самым разным расам с самыми разными фенотипами!
У божеств Многомирья нет собственных имен, но в случаях, когда встречаются боги из разных миров, им надо как-то называть друг друга — и наша героиня обычно обозначала себя Розой. Причем ей было плевать, что это имя заезженное или банальное: розы ей нравились, как и розовый цвет, и она была достаточно уверена в себе, чтобы не обращать внимания на снобов с их кривляньями. Банальности стали банальностями по одной простой причине: они настолько хороши, что нравятся сразу многим — или вообще всем. Разве нет?
Ее коллега из мира Синдикатов тоже взяла себе цветочное имя — Ирис. Оно отлично подходило к ее голубому брючному костюму и аметистовому ожерелью в вырезе элегантного пиджака. Тогда как Роза оделась в стиле своего мира: в длинное приталенное платье с широкими рукавами, украшенное изысканной вышивкой и шнуровкой, и даже приколола на высокую прическу белую вуаль. Иными словами, дамы выглядели как выходцы из двух разных эпох и экономических укладов — каковыми и являлись.
А вот их окружение и вовсе ни с чем не вязалось! Элегантная белая беседка на воде была сплошь заставлена столами, столиками и высокими шкафами, набитыми пухлыми томами, переплетенными в кожу, свитками, стопками бумаг и даже глиняными табличками — причем, повинуясь жестам и словам богинь, то и дело какие-нибудь тома или целые шкафы исчезали, чтобы вместо них возникли новые.
Между богинями шел юридический спор!
— В данном случае приоритет у заклятья, которое было наложено первым! — чеканила Ирис, для наглядности шлепая ладонью по пухлому тому, переплетенному в кожу. — Это ясно определено событиями в Мире Червя в восемьсот пятьдесят девятом году Третьей Эпохи!
— Вы переводите все на прецедентное право, тогда как мой мир подчиняется праву законодательному! — Роза встряхнула одним-единственным листом пергамента, сверху витиевато подписанном «Хартия». — И в данном случае все равно основное значение имеют реалии «на земле»! Если фигурант сумел что-то сделать с божественным благословением, но без божественной помощи — достижение остается за ним! Свобода воли, милочка!
— Вы слишком много себе позволяете… милочка! — Ирис сощурила такие же аметистовые, как ее ожерелье, глаза. — Заклятье было создано с помощью любовных чар, я самолично его визировала — и вот ваш Избранник берет и переключает его на себя! Тогда как фигурантка не испытывает к нему ни малейших чувств, даже ненавидит! Вот это — точно не по правилам! Любовное заклятье — это любовное заклятье, пусть даже это больная любовь!
— Именно! Это была больная, извращенная любовь — и вы смеете ее отстаивать⁈
— Ха! В отличие от всяких розовеньких пышечек, я не шарахаюсь от тех сторон моих обязанностей, которые мне лично, может быть, неприятны! Любовь, знаете ли, бывает всякой!
Губы Розы сами собой сжались в тонкую ниточку. Это она-то пышечка⁈ Она-то⁈ Да у нее ни грамма лишнего жира! Она же богиня — следит за этим, как-никак! А там, где жир есть, он не лишний — вот совсем! И будут тут всякие воблы сушеные…
К счастью, Роза сдержалась и не произнесла этого вслух — не попалась на провокацию. Когда пошли нападки на внешность оппонента, продуктивного обсуждения уж точно не будет.
— Вы забываетесь, — ледяным тоном сказала Роза. — Я вообще удивлена, как вам позволили играть в эти… любовные цепи! Это же нарушение свободы воли!
— Ха, а кто только что говорил — «что фигуранты смогли без помощи богов, то у них не отнять»? — передразнила Ирис. — Я не могла не одобрить достижение моего адепта! Оно — еще раз постараюсь до вас донести! — соответствовало правилам! И заметьте, мне даже не пришлось запрещать распространение этого приема, потому что ситуация абсолютно уникальная! Покажите мне еще одну эльфийку, которая добровольно принесет клятву верности человеку, да еще жрецу Любви!
— Думаете, с вас и взятки гладки? — фыркнула Роза. — Запрещено поощрять что-то, что убивает душу — а душа вашей эльфийки умирала… А, кстати, не вашей! Она ведь из мира Темного Леса, а не из вашего. Что, интересно, скажет богиня Любви оттуда?
— Не умирала ее душа, — брезгливо поморщилась Ирис. — Не драматизируйте! Ну, страдала немного. Но в пределах нормы. Душевные страдания повышают шанс на совершенствование в новом рождении, сами знаете. Ваши нарушения куда серьезнее! Ну конечно, женила на себе Кузнеца — и думает, что схватила Творца за бороду!
— Ну-ка, объяснитесь, — тон Розы стал совсем уж ледяным.
— Естественно, объяснюсь! Вы играете не по правилам! Сообщили своему Избраннику слишком большую мощь, намеренно подведя его к выбору женщин, которые максимально выигрывают от способностей Белого Мужа и одновременно дают ему самые эффективные силы! Так нельзя! Неудивительно, что он одолел заклятье моего жреца!
— Во-первых, наблюдайте за своим миром, а не суйте нос в мой! — прошипела Роза.
— Могу ответить вам тем же! — перебила Ирис.
— … Во-вторых! — Роза повысила голос. — Во-вторых, я ничего не подсказывала моему Избраннику! Даже не намекала! Выбор живого меча и единственного лича с целой душой на все Многомирье — это был чисто его выбор!
— Ха, и поэтому вы отправили его в мир в географической близости от этого самого меча⁈ Не смешите меня! А с личем они связаны, я уже навела справки! Получил меч — рано или поздно и лича бы получил!
— Это ваши инсинуации! Они не имеют ничего общего с действительностью! Мой Андрей просто с мозгами и с сердцем — вот и результаты лучше, чем я ожидала!
— Лучше, чем позволено правилами! Так нельзя! Архитектура Многомирья против!
Женщины яростно смотрели друг на друга, тяжело дыша.
Потом обе хором сказали:
— Так не пойдет, — Роза.
— Нужен арбитр! — Ирис.
Ирис вытянула руку — и над ладонью вспыхнуло нежно сиреневое пламя с розовым оттенком.
— Вызываю Кузнеца! — сказала она официальным тоном.