Шепотки баронов сразу смолкли. Герцог тоже молчал и глядел на нас с выжидательным интересом. Габриэль бок о бок со мною встал жестче и ровнее.
Что ж, на это мог быть только один ответ.
— Вы ставите под сомнение волю короля, который даровал мне баронский титул? — холодно спросил я.
— Я? Нет, — цыкнул зубом Клеан. — Я ставлю под сомнение твою доблесть и благородство, ты, обманщик и самозванец, за которого все делают бабы!
Та-ак.
— А теперь ты еще и оскорбил моих супруг, — я выхватил Ханну из ножен. — Требую ответить за свои слова здесь и сейчас — если у тебя самого меч, а не зубочистка!
— И снова хватаешься за бабу, не так ли? — Клеан достал свой собственный меч. — Это ведь еще одна твоя жена, грязный выскочка? Так же поют трубадуры? Волшебный меч, который всех побеждает?
— Это мой меч, — холодно сказал я. — Ты ставишь под сомнение мое право драться моим мечом?
— Этот торопыга боится, что ему нечем удивить женщину! — подала голос Ханна, ясно и звонко, на весь зал.
Лицо Клеана не дрогнуло.
— Видите! Видите! — воскликнул он в сторону остальных баронов. Затем сквозь зубы обратился к Ханне: — Мадам, это мужской разговор, женщинам в нем не место!
Кажется, этот тезис нашел понимание у некоторых баронов — но не у всех. Меч аристократа — это его меч, хоть тысячу раз заколдованный! Не зря же Ханна говорила, что даже королевским рыцарям позволяли самостоятельно заказывать мечи себе под руку, хоть волшебные, хоть нет — только чтобы уставной вид имели. Я же лихорадочно думал. Этот барончик действительно нарывался из последних сил: он очень резко взвинтил ставки, буквально ставя на кон свою шкуру — насколько я понимал все эти баронско-рыцарские распонятки. Он с одной стороны явно очень хорошо знал о возможностях Ханны — а с другой стороны, изо всех сил давил, чтобы исключить ее из драки.
Тут я почувствовал развилку. Можно было бы настоять на своем — но тогда мужик оспорил бы мой выигрыш! (А с Ханной я, конечно, выиграю). Можно убить мерзавца, поскольку он меня оскорбил, я буду в своем праве — но тогда кто знает, не приобрету ли я окончательно именно такую репутацию: подкаблучника, за которого работают и сражаются его женщины? А можно…
— Ну что ж, — я вложил Ханну в ножны.
— Андрей? — удивленно воскликнула она. — Рей… то есть ваша милость! Он не прав!
— Быть может, — сухо сказал я. — Но я не хочу, чтобы ты касалась этого грязного мерзавца — много для него чести!
После чего снял перевязь и на двух руках передал Ханну Габриэлю.
— Могу я попросить вас одолжить мне ваш меч, рыцарь Габриэль Справедливый?
— Охотно, барон Ильмор, — так же громко, на весь зал, ответил Габриэль.
Бароны снова зашушукались: Габриэль не был «суперзвездой», как моя Ханна в свое время, тем более что давно отошел от дел, но его знало достаточно людей — и те из баронов, кто слышал о нем, рассказывали другим, кто не слышал.
Меч Габриэля оказался чуть для меня тяжеловат и длинноват — старый рыцарь был очень высок, выше даже не-низенького меня, а четверть эльфийской крови также серьезно увеличивала его физическую силу. Но ничего, справиться было можно. Я уже сражался его мечом пару раз на тренировках, и знал, как эта железка ведет себя в моих руках.
Плохо ведет, честно говоря. С Ханной никакого сравнения.
Но тут уж… может, чисто юридически я и оставался в своем праве, сражаясь Ханной, но так-то, по человеческим понятиям Клеан меня подловил. Откажись я драться с ним «по-мужски», и репутации моей конец. Габриэль вот явно это понял, я видел по его лицу. Зато если я одолею Клеана — уже его репутация в руинах. Он это тоже наверняка понимает.
Неужели кто-то тупо заказал ему убийство? И мне надо беречься отравленного стилета или чего-то в этом роде во время боя?
— Выйдем во двор, — предложил я своему противнику. — Не стоит пачкать красивую резьбу.
— Благодарю за заботу о моем замке, барон Ильмор, — кивнул мне герцог. — Пойдемте, господа!
Итак, я впервые участвовал в настоящем рыцарском поединке! Не на ролевке, не в рамках исторического фехтования (кстати, там может очень, очень больно прилететь). А по-настоящему.
Но нервы меня не били — только злость. Я тут, понимаешь, работаю, пашу как вол, целину, можно сказать, поднимаю, несу благосостояние и торговлю в отдельно взятое герцогство — а они меня тут решили порешить из-за каких-то местечковых амбиций⁈ Идиоты.
Я человек мирный и дружелюбный, думаю, это всем моим знакомым становится ясно очень быстро. Но что я действительно терпеть не могу — дураков, которые не желают учиться. Да, мы все в какие-то моменты жизни бываем дураками; реально все, этого не отнять. Разница в том, срабатывают ли в нас предохранители, когда на волне своей глупости мы вдруг начинаем пытаться сделать что-то явно деструктивное и бесполезное.
У этого мужика — не сработали. И я догадываюсь, почему.
Значит, придется сработать мне.
Во дворе яркое июльское солнце скрылось за облаками — отлично, в глаза бить не будет. Правда, не только мне, но и моему противнику.
Раздеваться никто из нас не стал, мы только скинули плащи, — это вам не на рапирах благородное фехтование. Наоборот, Габриэль вполголоса спросил у меня, не желаю ли я одолжить у него также и латы.
— Они зачарованные, в отличие от меча, так что будут вам по размеру.
— Ничего, — сказал я. — Мне моей кольчуги будет достаточно. Она тоже зачарованная.
И правда, зачарованная — отдавал ее на обработку артефактчику.
— Вы обратили внимание на его поведение? — продолжил рыцарь. — Он чем-то опоен. Может, тем самым маковым отваром, который упоминала Ханна…
— Нет, не им! — возразила моя жена. — Какое-то другое зелье. Но я тоже заметила…
— Двигается дерганно, одет слишком тепло для летней жары? — спросил я. — Конечно, я обратил внимание! Именно поэтому позволил довести до поединка.
— Андрей, извини, что усомнилась, у тебя правда есть против него шанс! — воскликнула Ханна.
— Есть. Он неадекватно меня задирал. Сперва я подумал, что его сильно шантажируют. Потом все сложилось насчет одежды и манер. Если он уже настолько в неадеквате, то это почти наверняка скажется и на его ведении боя…
— Кончай миловаться! — крикнул мне противник. — Или дерись — или признай себя подзаборным псом!
— Габриэль, позаботьтесь о Леу, — сказал я, выгружая ящерку из капюшона.
— Нет, я с тобой! — она юркнула мне на плечо.
— Кошечка-дракошечка, — шепнул я, — со мной все будет хорошо! Давай сделаем так, чтобы я не волновался за тебя во время боя?
После этих слов Леу все-таки неохотно пошла к Габриэлю.
А я, держа в руках слишком тяжелый и неудобный меч, вышел против этого чудака с неправильной буквы.
Сколько я сопливым мальчишкой в свое время прочитал описаний боев на мечах — словами не передать! И почти везде тиражировалось расхожее: ударил первым — проиграл. Мол, не выдержал, показал себя противнику, или был слишком самоуверен, или… Честно говоря, я даже не помню, кто из нас нанес этот пресловутый первый удар — все происходило слишком быстро! Главное, что от удара моего врага, первым он был или вторым, я сумел увернуться, потом вовремя ушел в сторону, сам вовремя ударил — но он успел парировать. Попытался ударить меня по ногам, я подпрыгнул… Солнце, как назло, вышло из-за туч, вспыхнуло на золотом шитье его дублета… Или это бригант, так вроде называется жилет с подшитыми металлическими пластинами?
И тут у меня в голове «голосом» Ханны пронеслось: «Ты что, не видишь, он раскрылся⁈ Обходи слева и бей, обеими руками снизу вверх, под мышку!»
Я и правда до этого момента не видел — но тут увидел так ясно, как будто мне нарисовали схему на компьютере!
И ударил!
Меч вошел в мягкое как-то неожиданно глубоко, на тренировках, когда я отрабатывал удар на набитой конским волосом кожаной «груше», такого эффекта не было. Кровь, горячая, липкая, с ее металлическим запахом, хлынула мне на руки. Барон Клеан рухнул, как-то очень медленно, я даже успел выдернуть меч.
А я стоял над ним, чувствуя блаженную радость от того, что все закончилось, а я жив. И еще — как же хорошо сейчас будет отдать Габриэлю его меч, потому что руки после него ноют немилосердно! Казалось бы, граммов двести всего разница, а какой эффект!
— Ну что, — сказал я, подняв глаза на герцога Фойта. — Теперь у вас появилось время обсудить со мной строительство шлюзов по Иле?
Глава 19Переговоры о разном
Как ни странно, разговор с герцогом и баронами получился вполне предметный! Хотя мне все-таки пришлось для этого задержаться на ночь и беседовать с герцогом на следующее утро, со свежей головой.
Откуда взялась несвежая? Для начала мы с баронами сообща отнесли тело барона Клеана в ближайший храм — прямо на территории замка — и все в один голос сообщили жрецу, что усопший пал в тренировочном поединке, нечаянно упав на собственный меч.
Корпоративная солидарность владетельных баронов в действии!
Зачем это понадобилось, ведь поединки же в королевстве не запрещены? Так, да не так. Не запрещены судебные поединки, под наблюдением представителя Храма Света, Храма Раздора или королевского судьи! Поединки чести между аристократами также разрешались, но обкладывались целой кучей формальностей, о которых нужно было сообщать королю и храму заранее (и под храмом опять-таки имелся в виду либо Храм Света, либо Храм Раздора, либо — в некоторых редких случаях — храм Любви; остальные боги и их жрецы себя попусту человеческими спорами не утруждали).
Вот и понадобилось слегка замаскировать ситуацию, чтобы у меня не было неприятностей. Причем бароны, которые недавно с такой готовностью меня топили, теперь с той же готовностью прикрыли — Клеан сам нарвался, святое дело!
После этого герцог Фойт, которого я чем дальше, тем больше начинал считать неплохим менеджером, выкатил своим гостям бочку пива, бочку эля и даже выставил несколько бутылок вина из герцогства Прен — мол, помянем безвременно погибшего Клеана! И заодно объявил сбор для помощи в похоронах покойного и на подарок его семье. Все бароны положили в кубок всего по золотому, я же, под внимательным взглядом герцога, положил десять. Эх! Ну да что поделать, ноблесс оближ.