– Какой-то отряд медленно едет на юг. Их шестеро, и один из них странный. – Он немного поколебался. – Мой брат не может объяснить, в чем это выражается; у него внешность человека, но внутри телесной оболочки он не такой, как мы. Но он и не кольдер, и не мертвец из тех, что служили кольдерам. Эту породу мы в Гнезде хорошо знаем. Там что-то другое, и оно неправильное.
– Он из Эскора?
С тех самых пор, как они столкнулись в ночи с той тварью, Тирта была настороже и высматривала малейшие признаки того, что монстры, про которых говорили, что они бежали со Злом на запад, снова пробрались на эти земли. И дикость этого искореженного края, и хаос, в который погрузились его жители, равно могли привлечь сюда Зло. Все старые хроники гласили, что Тьма наслаждается и тем и другим.
А может – вдруг пришла ей в голову другая мысль, – дело в том, с чем она столкнулась на Ястребином Утесе, в присутствии, проявившем себя леденящим холодом? Могло ли и оно притягивать нечисть? Если да, ей не следует вести туда своих спутников. Сама того не осознавая, Тирта принялась лихорадочно обшаривать взглядом окрестности, как преследуемый человек ищет путь к бегству.
– Есть что-то… – Неуверенный голос Алона с трудом дошел до сознания Тирты, настолько она погрузилась в свои тревоги, а вот следующие его слова сразу заставили обратить на него внимание. – Госпожа, на вашем мече есть символ…
Должно быть, она уставилась на мальчика так внезапно и резко, что он немного смутился и запнулся, но прежде, чем Тирта успела заговорить, в разговор вклинился сокольник.
– А что с этим символом, маленький брат? Эта леди – глава Дома Ястреба, последняя из своего рода. И она носит меч своего Дома. Ты что-то знаешь о нем?
– Ты – сокольник, мастер меча, и твоя птица едет с тобой, – отозвался Алон. – Но я также видел и птицу наподобие той, что изображена на мече у леди, и это было еще до того, как мы встретились.
– Видел где? – тут же спросила Тирта. На какой-то добыче, захваченной при падении крепости и годами переходившей от одного вора к другому?
– У одного человека; он пришел перед самой Луной Ледяного Дракона, когда сильный снегопад перекрыл все горные пути. Он гостил у Парлана десять дней, поменял своего коня на другого. На левой руке он носил кольцо, не золотое и не серебряное, а из какого-то красноватого металла, и на нем было вырезано изображение, похожее на то, что у вас на рукояти меча. У него была привычка теребить это кольцо во время разговора, вертеть на пальце, и потому оно бросалось в глаза.
– Как его звали? – спросила Тирта.
– Он сказал, что его зовут Эттин и что он – пустой щит, когда-то служил Стражем Границ, а теперь подумывает вернуться в Карстен. Он… – На лице Алона вновь появилось озадаченное выражение. – Я не думаю, что он принадлежит к Древней расе – у него светлые волосы и голубые глаза.
Заслышав это имя, Тирта резко втянула воздух – и поняла, что привлекла внимание сокольника. Найденный ими покойник с ястребом на гербе – его она не знала, но это… Неужели это правда? Ведь столько лет прошло!
– Ты знаешь этого человека с кольцом лорда? – В голосе сокольника вновь явственно зазвучало подозрение.
– Был один ребенок. Давно, много лет назад. Иногда люди Древней расы вступают в брак с сулькарцами. А некоторые сулькарцы присоединялись к Стражам Границ, хотя сильнее всего они, конечно же, привязаны к морю.
– А кольцо лорда? – Он снова бросал ей вызов. Тирта выпрямилась в седле и посмотрела ему прямо в глаза.
– Это не могло быть подлинное кольцо. Настоящее было на руке лорда Ястребиного Утеса, когда он встретил смерть в собственной крепости. Его младший брат – его не было дома в момент нападения – никогда не носил такое кольцо. Возможно, в руки Эттина попала добыча, захваченная в крепости. Он мог бы забрать кольцо, но носить его – это не для полукровок. – Она вскинула голову и с нажимом произнесла: – Из истинных наследников Дома осталась лишь я – иначе мне не пришлось бы отправиться в Карстен.
Девушка, как всегда, почувствовала себя в невыгодном положении из-за того, что лицо сокольника было скрыто под шлемом, – впрочем, даже когда оно открыто, по нему трудно что-то понять. Либо он ей поверит, либо нет. Если он назовет ее лгуньей – а разве его соплеменники не считали в глубине души лгуньями всех женщин? – она сможет объявить, что их договор расторгнут, и тогда ей не придется мучиться, что она ведет их с Алоном навстречу беде. Ведь он, конечно же, заберет мальчика с собой, чтобы не пятнать его общением с таким испорченным существом.
Однако вместо этого сокольник задал ей вопрос, явно терзавший его с самого начала их путешествия:
– А что можно найти на Ястребином Утесе?
Тирта поняла, что́ он имеет в виду: что там такого притягательного, чтобы одинокая женщина решилась на подобную глупость – отправиться на поиски разрушенной и разграбленной крепости, где, возможно, за всю ее жизнь никто не бывал.
Вот он, тот момент, когда она должна была заразить их своей уверенностью, – либо она потерпит поражение еще до того, как возьмется за дело. Поверит ли сокольник, что видения вынуждают ее искать свое наследие, хотя она даже не знает его природы – лишь знает, что оно невероятно важно и что его необходимо найти?
– На Ястребином Утесе находится то, что я должна отыскать. – Тирта тщательно подбирала слова, чтобы не проговориться о видениях, которые давили на нее всю ее жизнь и вынудили отправиться в путь. – Просто обязана. Но, похоже, к этому стремятся и другие. Я не знаю, почему я должна это сделать. – Тирта чувствовала, что обязана сказать об этом, хотя, возможно, с таким слушателем это было равноценно поражению. – Это возложенный на меня гис. В Гнезде слыхали о гисах?
Ей почти показалось, что губы сокольника вновь шевельнулись, чтобы пробормотать: «Колдовство», – как случалось уже много раз. Но вместо этого он помолчал, а потом произнес:
– Нам рассказывали историю про Ортала. – Казалось, он извлекает что-то из самых глубин воспоминаний. – Да, я слыхал о гисах и о том, как заклятие могут наложить на человека, и он не освободится, пока не свершит порученное. Ортал уплыл прочь во времена Аркела, шестого главы Гнезда, потому что он оскорбил какого-то человека, наделенного Силой, и на него наложили гис. Аркел предлагал выкуп за него, но это не помогло. Трудное дело тебя ждет, госпожа.
Тирта с облегчением перевела дух: сокольник охотно принял ее объяснение.
– Тогда ты понимаешь, что я должна ехать дальше. Но я снова скажу вам – тебе, сокольник, и тебе, Алон, – вас этот гис не связывает, и вы не обязаны следовать за мной. Я не знаю, что сейчас таится в крепости Ястребиный Утес или рядом с ней, но дело, которое я должна исполнить, не будет ни легким, ни приятным.
Сокольник вскинул металлическую лапу, словно призывая ее к молчанию.
– Возможно, этот Герик – часть того, что должно помешать тебе выполнить задачу. Мы поедем с тобой.
И, не сказав больше ни слова, он вырвался немного вперед; Тирта решила, что лучше сейчас не беспокоить его новыми возражениями. Она с первой же их встречи поняла, что он очень упрям. Вполне возможно, сокольник теперь решил, что тут замешана его честь, а это скрепило бы их отношения надежнее, чем любая официально заключенная сделка.
– Этот Эттин, – девушка повернулась к Алону, который так и продолжал ехать с ней рядом, – он был молод?
– На вид – да. Он был неразговорчив, но держался учтиво и понравился Парлану. Парлан пытался объяснить чужаку, что ехать на юг в одиночку опасно, но тот всегда отвечал, что таков его долг. У него была отличная кольчуга и простой шлем вроде тех, какие носят Стражи Границ, и меч у него был хороший. Но у него не было ни дротикомета, ни лука, как у тебя. Мне кажется, он был хорошим человеком.
Тирта вспомнила худощавого светловолосого мальчика, который так быстро рос и, едва выйдя из детских лет, присоединился к небольшому отряду, патрулирующему границу. В приграничье рождается мало детей. И жизнь рано приучает этих детей исполнять роли мужчин и женщин. Они дважды встречались под крышей ее первого дома – или под крышей, защищавшей ее с рождения, – но они плохо друг друга знали, хоть и были родственниками.
Как кольцо Ястреба попало к Эттину и что погнало его в этот одинокий путь даже раньше, чем ее? Неужто его тоже вели видения? Возможно, некая Сила играла с ними, – а может, и с кем-то еще, вроде того незнакомца с гербом Ястреба на кольчуге, умершего от ран в глуши? Его Тирта никогда прежде не видела и не слыхала, чтобы в Эсткарпе жил кто-то еще из ее Дома. Дома и кланы Древней расы всегда были крепко спаяны, и их члены держались друг за друга, потому что всего остального их лишили. Если бы на Ястребином Утесе выжил кто-то еще, то за много лет, когда беженцы хлынули через горы, а потом присоединились к пограничным отрядам, они неизбежно отыскали бы друг друга, потому что бежавшие старались узнать о судьбе родственников и обменивались именами и сообщениями.
Каменистая долина постепенно пошла вверх, и сокольник жестом велел им спешиться; дальше они двинулись пешком, с лошадьми в поводу, а птица снова поднялась в небо.
Наконец, оставив Алона держать лошадей, девушка с мужчиной ползком подобрались к дальнему склону и посмотрели вниз.
И заметили группу всадников, едущую почти на пределе видимости; те явно не пытались прятаться. А на востоке Тирта увидела первый ориентир из своего транса – утес с черными полосами. Девушка указала на него:
– Вот первая веха.
– Куда они едут? – Сокольник приподнял лапу и указал на группу людей, продолжавших двигаться ходкой рысью.
Тирта задумалась, потом признала неприятную истину:
– В том же направлении, куда нужно и нам.
Она больше не сомневалась, что у нее с этим отрядом одна цель – Ястребиный Утес. Нет ли среди этих людей Эттина? Нет, если бы он был среди налетчиков, Алон его узнал бы. К тому же Тирте не верилось, чтобы Эттина, с его благородным происхождением, смогли бы заставить служить Тьме.