Девушка рассмеялась, но как-то неуверенно.
– Это сон, – сказала она, скорее, себе, чем мужчине.
– Не сон. – Голос Трегарта был серьезен, и Келси показалось, что он смотрит на нее почти что с жалостью. – Ты прошла через Ворота, и возврата нет.
Келси вскинула руки.
– К чему все эти разговоры про Ворота? – сердито спросила она. – Я, наверное, лежу где-то в больнице, а это все – последствия сотрясения…
Но как бы Келси ни пыталась подбодрить себя этими мыслями и словами, она знала, что это неправда. Произошло нечто такое, чему она не могла дать правдоподобного объяснения.
Женщина в сером сделала еще шаг, протянула к Келси открытую ладонь и нахмурилась еще сильнее. И разразилась потоком слов – все громче и повелительнее.
– Это она колдунья! – парировала Келси.
– Да, – ответил Трегарт так спокойно и уверенно, что стало ясно: это правда. – Ты можешь приказывать кошке?
Келси замотала головой:
– Я же вам говорила – она взяла эту штуку у той женщины, Ройлейн, когда та умирала, и женщина позволила ей это сделать. Мне его никто не давал. Пускай эта… колдунья просит его у кошки.
Трегарт уже рассматривал животное. Потом он повернулся к женщине, которая привела Келси сюда. Он спросил ее о чем-то на ином языке, сильно напоминающем щебет встревоженных птиц. Теперь уже Дагона повернулась к кошке, забрала ставший предметом спора камень у самозваной ведьмы и придвинула его поближе.
На несколько долгих мгновений все застыли в ожидании. Келси терзало ощущение, что кошка все понимает и с удовольствием дразнит их. Потом животное наконец-то опустило голову и выплюнуло камень в центр лоскута блестящей ткани, расстеленного женщиной-всадницей. Ведьма дернулась было, но Дагона жестом приказала ей стоять. Она потянула завязки, образуя сумочку, и взяла ее за шнурок.
– Это для гробницы, – пояснил Келси Трегарт. – Его Сила умерла вместе с той, что носила его.
Потом Дагона встала, оставив мешочек на полу, – кошка тут же ухватила его за шнур – и заговорила с колдуньей, чье бледное лицо теперь немного покраснело, а рот превратился в жесткую прямую линию. Та быстро повернулась – так, что серое одеяние взвихрилось, – и вышла, держась подальше от остальных.
Трегарт посмотрел ей вслед. Теперь нахмурился уже он. И снова заговорил, обращаясь к Келси:
– Она не согласна с этим. Держись подальше от нее, пока она не смирится с тем фактом, что ее сестра по Силе действительно поступила именно так, как говорите вы с Быстроногой, – он указал на кошку. – Они правили слишком долго, колдуньи Эсткарпа, чтобы спокойно относиться к помехам, пусть даже в мелочах. И она очень рассчитывала на приход сестры по Силе. Но та умерла. Как?
Это «как» прозвучало словно свист хлыста. Келси рассказала о виденных ею стрелах, погубивших стражей, и о собаке, набросившейся на женщину.
– Но там мало что было видно, – сказала она.
– А всадник? – тут же спросил Трегарт.
Келси рассказала ему о всаднике, осаждавшем ее в круге, и рука Трегарта потянулась к рукояти меча у него на поясе; он сжал губы в гримасе, весьма далекой от улыбки.
– Сарн! Сарнские Всадники – и так близко!.. – Он перешел на щебечущий язык жителей Долины, и теперь Келси лишь время от времени улавливала отдельные знакомые слова: «рядом», «камень», «Ворота».
Дагона вдруг потянулась и схватила Келси за руки, прежде чем та успела дернуться или отстраниться. Она резко кивнула одному из своих людей, и тот достал из ножен кинжал, в рукоять которого был вделан сверкающий голубой металл, почти такого же цвета, как камни, за которыми укрывалась Келси. Он провел кинжалом над раскрытыми ладонями девушки, не прикасаясь к телу, но достаточно близко, чтобы она почувствовала тепло, когда металл словно вспыхнул на миг. Лицо Дагоны будто окаменело от сосредоточенности, она не отрывала взгляда от Келси.
В голове девушки снова пробудилась часть прежней боли. Но к ним добавилось нечто иное – не слова, но мысли. Мысли, не принадлежавшие ей.
– Ты – Призванная. Предсказано…
Келси знала, что не восприняла послание целиком, но эти слова заставили ее моргнуть. Призванная? Ну да, ее перенесло сюда, но безо всякого призыва, если не считать за таковой, что они быстро уговорили ее выйти из круга. Предсказано… Кажется, это опять связано с их колдовскими делами. Девушка обратилась к Трегарту:
– Я не Призванная. И как…
Теперь Келси была уверена, что в его голосе промелькнуло сочувствие, когда он ответил:
– Ворота открывает Сила, недоступная нашему пониманию. И того, что ты прошла через Ворота, закрытые на протяжении жизни целых поколений, достаточно, чтобы превратить тебя в важную фигуру. Эту землю терзает война – Свет бьется с Тьмой. Тем из нас, кто не раз сталкивался с вещами, выходящими за рамки обыденного опыта, нетрудно поверить, что ты призвана. И в последнем прорицании было предсказано…
– Я не понимаю, о чем вы говорите! И мне все равно! Если есть Ворота, позвольте мне вернуться, – выкрикнула Келси.
Трегарт покачал головой:
– Ворота открываются лишь раз – кроме тех случаев, когда адепт накладывает на них заклинание. Пути назад нет.
Келси уставилась на него, и ее до самой глубины души затопил леденящий холод.
4
Прошло две ночи, и настал третий день. Келси выбралась из зеленой чаши Долины на окружающие ее горы, забилась меж двух камней и стала смотреть на эту часть неведомого. Сделав усилие над собой, она приняла то, что сказал ей Саймон Трегарт: они с дикой кошкой прошли сквозь некие загадочные Ворота во времени и пространстве в Иной мир – и, насколько знал Саймон, пути назад не было. Но она не готова была принять остальное – что ее каким-то образом призвали или похитили и перенесли через Ворота, потому что она зачем-то нужна здесь. Считать, что она оказалась тут случайно, было куда легче.
Если вернуться невозможно, лучше бы ей как-то приспособиться к этой стране. Она изо всех сил изучала мелодичный язык народа Зеленой Долины и даже схватывала отдельные слова чужой расы, с которой делила этот безопасный уголок, – Трегарт заверил ее, что Долина именно такова. Ее саму признали достойной убежища лишь потому, что она, когда ее везли сюда, сумела пройти мимо неких символов. Но все равно ее несколько раз подробно расспросили и о черном всаднике, и об умершей колдунье.
Та, другая колдунья – холодный серый столб – пугала ее сильнее, чем все, кого она здесь встретила, даже сильнее, чем всадник и его собака. В основном, как решила Келси, потому, что эта женщина принята тут как равная и способна настроить остальных против нее, если пожелает. Вполне возможно, что первым делом она постарается ослабить позиции Дагоны и ее народа. Келси изо всех сил избегала ее – она была уверена, что колдунья как минимум дважды пыталась подобраться к ней.
Мысли – или угрозы в форме мыслей? – маячили на краю ее сознания, но Келси яростно сопротивлялась им. Она обнаружила, что если изо всех сил сосредоточиться на какой-то теме, это защищает ее разум от ползучего вторжения. Дважды ей пришлось вступить во внутреннюю битву, чтобы защитить себя, и оба раза рядом с ней не было ни Дагоны, ни Трегарта – ни даже женщины в сером, насколько она могла судить, – лишь это давление в сознании. Оба раза ей удавалось пресечь такое насилие над своей внутренней сущностью, думая об умершей колдунье и повторяя имя, врученное ей как защитный талисман.
Каждый раз, как она засекала это давление, бессильный гнев становился все более холодным и пугающим. По крайней мере, колдунья не получила самоцвет, как бы отчаянно она того ни желала, потому что кошка утащила его в логово, сооруженное Дагоной для нее и котят, и больше не выносила камень оттуда.
Келси решительно принялась заново перебирать и обдумывать все, что ей удалось разузнать. Не все обитатели этого безопасного уголка были человекоподобны. Но, похоже, все они были разумны, и у всех была общая цель.
Здесь были те, кто не расставался с оружием, как Трегарт и ему подобные – и мужчины, и женщины. Был народ Дагоны, – кажется, их постоянная смена цвета черпала Силы в поясах и повязках на руках. Украшения эти были сделаны из ярких сине-зеленых самоцветов, обладавших, видимо, неким подобием жизни.
Обитал здесь и народ Ящеров, золотисто-зеленых, с гребнями на головах и глазами, яркими, как драгоценные камни; они то и дело сновали среди остальных или сидели, играя в какие-то игры с маленькими пестрыми камешками. А еще тут были рентаны – те не ведающие устали животные, на одном из которых она сюда приехала. И летучие существа, еще более странные.
Келси уже знала, что это так называемые фланнаны – крохотные человечки со сверкающими радужными крыльями. Их танцы в воздухе были поразительнее многих других чудес. Еще были гигантские птицы или существа, похожие на птиц. Они то и дело облетали Долину, словно с высот охраняя ее от какой-то опасности. Ибо, невзирая на все уверения в безопасности, эта Долина и ее обитатели явно находились в осаде.
Дважды Келси видела, как отряды караульных уходят в горы или спускаются оттуда, а однажды среди вернувшихся оказался раненый. Каждую ночь на открытом пространстве у реки, похожей на брошенную на землю серебряную ленту, разжигали большой костер. И люди Дагоны бросали туда в каком-то торжественном ритуале пучки листьев и связки палочек, и поднимающийся над костром дым пах чем-то пряным.
– Кел-Сэй…
Девушка вздрогнула. Из-под ее мягкого сапожка вывернулся и покатился камень.
Не Дагона, не Трегарт, а та, кого Келси изо всех сил старалась избегать, – серая женщина. Она спокойно уселась на мастерски выбранный камень – если бы Келси попыталась уйти, ей пришлось бы протискиваться мимо нее.
– Ты очень храбрая – или очень глупая, раз называешь свое имя во всеуслышание. – Женщина говорила на ее языке не хуже Трегарта или благодаря какой-то Силе позаимствовала знания у самой девушки. – Неужели вы там у себя не верите, что имя – отражение вашей сути? Или ты настолько хорошо защищена, что тебе нечего бояться? Какое же искусство ты практикуешь, Кел-Сэй?