приключениям. Келси не смогла бы описать словами, как она это делает.
Она заметила, что Йонан пошел за ней следом, но он держался немного поодаль, как будто боялся, как бы его присутствие не помешало поискам. Они перебрались через несколько каменных осыпей и перемахнули через ручей, пробивавшийся сквозь холмы в поисках пути к реке. Потом Келси остановилась, словно вкопанная.
Казалось, будто к ее пяти чувствам, сопутствовавшим ей всю жизнь, вдруг добавилось новое. Это не было ни обоняние, ни зрение, ни слух, но соприкосновение иного рода. Стоило девушке сосредоточиться на нем, и она увидела дикую кошку рядом с большим камнем, одним из тех, которые в древности были покрыты резьбой, а теперь дожди и ветер оставили от нее лишь едва заметные следы. Келси шагнула к кошке, но Быстроногая оскалилась и предупреждающе зарычала. Хоть Келси и везла ее вместе с котятами по пути в Долину, теперь Быстроногая объявляла, что то была лишь временная мера и впредь она не допустит подобных вольностей. Как там говорили за Воротами? Что дикую кошку не приручишь? Похоже, они были правы.
Келси не стала подходить ближе. Вместо этого девушка прижала укутанного котенка к бедру и, придерживаясь за древний камень, опустилась на колени у его подножия. Потом она положила сверток на землю перед собой и развернула ткань, открыв голодного, жалобно пищавшего котенка.
Свои мысли Келси старательно держала при себе. Если бы она и могла уговорить Быстроногую подойти и осмотреть чужака, она бы на это не решилась. Она слишком мало знала об этой своей новой Силе, чтобы предпринимать новые попытки.
Детеныш продолжал пищать. Быстроногая зарычала, взгляд сощуренных глаз метнулся к малышу. Медленно, дюйм за дюймом, словно бы к добыче, она двинулась вперед, припадая к земле; время от времени кошка замирала и смотрела на Келси. Девушка застыла в ожидании.
Быть может, детеныш унюхал запах, показавшийся ему знакомым, – он повернулся к кошке и запищал еще пронзительнее. Кошка прыгнула, и Келси вскинула руку, испугавшись, что вместо жизни ее эксперимент принесет котенку смерть.
Быстроногая присела над котенком размером с четверть ее самой. Ее язычок коснулся головы слепыша. Потом она попыталась схватить его за складку шкуры на загривке и отнести к себе, словно одного из своих котят. Эта задача оказалась почти что непосильной для нее. Пищащий детеныш волочился по земле, но потом они скрылись из виду за камнем, а Келси повернулась и увидела, что стоявший в отдалении Йонан внимательно наблюдает за ней.
– Думаю, она его примет, – сказала девушка. – Но вот выживет ли он, сказать невозможно.
Впервые на ее памяти по серьезному лицу юноши промелькнула тень. Тень, которая вполне могла быть заменой улыбке.
– Все будет хорошо, – уверенно произнес Йонан. – Здесь место жизни, а не смерти.
Келси подумала о том, сколько же она не знает о Долине, об этих людях, о том, что она должна узнать. Должна узнать? Мысли снова свернули в уже привычное русло. Все эти рассказы Трегарта о Воротах и о том, что через них можно пройти лишь в одну сторону, – насколько они соответствуют истине? Возможно, этого ей не откроют никакие расспросы. Но все, что можно узнать, она узнает.
– Ты не из народа Долины, – не спросила, заявила она. Здесь, в Долине было два полностью человекообразных народа, помимо крылатых, когтистых, копытных и чешуйчатых.
– Нет. – Йонан опустился рядом с ней, скрестив ноги. Скомканная ткань, в которой он принес котенка, так и лежала грудой между ними. – Я из народа Карстена. И еще из сулькарцев.
Он, должно быть, понял по ее лицу, что эти названия ничего ей не говорят, и разразился речью, длиннее которой она не слышала после того, как день назад Саймон Трегарт уехал.
– Мы с юга, из людей Древней расы. Ну, моя мать из них. И когда они изгнали нас за то, что мы – такие, как мы есть, мы перебрались в горное пограничье и стали биться против кольдеров и тех, кто принес смерть нашим родичам. А потом, когда колдуньи перевернули горы…
– Перевернули горы?! – перебила его Келси. Она многое могла принять, но перевернутых гор в этом списке не было.
– Все, кто правил в Эсткарпе, – продолжал Йонан, – объединили свои силы так, словно ими повелевал один человек, и обратили их против самой земли; горы рушились и вставали снова, и после этого граница сделалась неузнаваема.
Было очевидно, что он верит в каждое произнесенное им слово, каким бы невероятным ни было описываемое им деяние.
– Потом, – продолжал он, – мы стали искать свою землю, и Килан Трегарт повел нас в наш прежний дом, сюда, в Эскор. Но с приходом Трегартов то тут, то там принялось просыпаться древнее Зло, ибо их сестра Каттея – сильная колдунья, хоть она и не носит камня, и по неведению она побеспокоила землю. И теперь мы снова сражаемся, уже против воинства Тьмы, и это труднее, чем прежняя наша война с людьми. Некоторые из наших битв воистину необыкновенны…
Йонан взглянул на свою руку, лежавшую на рукояти меча. Ей вспомнилось тогда, что эти мужчины, облаченные в кольчуги, отличались от людей, изменяющих облик, и, похоже, частенько держали руку поближе к оружию, как будто их единственным образом жизни были война и тревоги.
– Кто такой Саймон Трегарт? Ты говорил о Килане…
– Саймон прошел через Ворота – как и ты, госпожа. Он занимал важное место на Советах Эсткарпа, когда они воевали с кольдерами, а недавно вернулся из путешествия, уводившего его за пределы ведомого людям. Он женился на бывшей колдунье Джелите, и у них родились Килан, Кемок и Каттея – одновременно. Это было неведомое прежде чудо – воин, колдун и колдунья, – и все они совершили немало великих деяний на этой земле. Но здесь еще многое предстоит сделать. И здесь много недоступного разумению человека… – Йонан снова нахмурился и провел пальцами по рукояти меча и даже немного вытащил его, а потом загнал обратно в ножны.
– И что-то из этого произошло с тобой, – подбадривающе произнесла Келси, когда он замолчал; ей хотелось как можно больше узнать об этом месте и обо всем, что здесь творилось. Она не могла и дальше отрицать, что застряла тут, – во всяком случае, на некоторое время. Так что чем больше она будет знать, тем лучше для ее будущего. Хотя она не знала, какую роль может играть в подобных делах, а гадать не хотела.
– Произошло, – согласился Йонан. – Некоторое время мы верили, что отогнали Тень и она затаилась в своей твердыне. Но от тебя мы узнали, что Сарнский Всадник осмелился подойти близко к Долине и убить ту, что должна была превосходить его Силой…
– Ройлейн?
Келси показалось, что это имя заставило его вздрогнуть.
– Колдуньи не имеют имен. У них назвать свое имя другой означает передать той Силу. Однако она назвала свое имя тебе, а ее камень ушел с кошкой. Еще одна перемена…
Теперь Келси взглянула мужчине в глаза – поймала и удержала его взгляд. Она никогда прежде ни на кого так не смотрела. Как будто она могла вынудить его ответить даже вопреки его воле.
– Как по-твоему, что я такое?
Он ответил лишь через четыре-пять медленных вдохов.
– Ты была призвана. У леди Дагоны было предвидение. И никто не явился бы сюда так, не будь на нем гиса…
– Гиса? – переспросила Келси.
– Предназначенного путешествия или деяния. Ему никто не в силах противиться. Да, мы знали, что кто-то должен прийти – и, возможно, они тоже что-то предприняли. Иначе Сарнский Всадник не посмел бы пробраться вглубь этих холмов. А каков твой гис… Ты узнаешь это сама, госпожа…
– В этом ты прав, – мрачно ответила она, почти что веря в его слова даже вопреки собственному желанию.
5
Келси резко встала и повернулась к камню – теперь, когда солнце переместилось, вырезанные на нем причудливые спирали и изгибы были хорошо видны.
– Я ничего не знаю об этом… этом гисе…
Йонан пожал плечами:
– Так иногда бывает, и ты не скоро обнаружишь то, что поведет тебя. Но куда он укажет, туда ты и пойдешь.
– Ты говоришь, как человек, знающий о подобном отнюдь не понаслышке.
Йонан снова взглянул на нее с той же тенью улыбки:
– И это тоже правда. Однажды она завладела мною – эта потребность делать то, чего я вовсе не планировал, и…
Что бы он ни собирался сказать, эти слова так и не прозвучали, потому что среди скал показался один из народа Ящеров. Йонан тут же вскочил, глядя на золотисто-зеленое чешуйчатое тело. Человек-Ящер спускался по стене долины так стремительно, что Келси ахнула, испугавшись, как бы он не упал. Девушка заметила, что часовой спускается, цепляясь за камни всеми четырьмя конечностями, и при этом держит в пасти какой-то неопрятный сверток наподобие того, в котором Йонан принес котенка. Может, это очередное пополнение для семейства Быстроногой?
Как только человек-Ящер добрался до относительно ровного места, где стояли Келси с Йонаном, он тут же выпустил сверток из зубов, и тот ударился о резной камень. Что-то зазвенело, и в воздух поднялся клуб черного дыма, сопровождаемый зловонием. Йонан вскрикнул и выхватил меч, а Ящер стоял, тяжело переводя дыхание; его золотисто-черные сощуренные глаза были устремлены на мужчину.
Йонан подцепил сверток острием меча и откинул часть ткани. Дым развеялся, но зловоние сделалось еще сильнее, – казалось, оно отравляло сам воздух вокруг.
Под сброшенной тканью обнаружился короткий жезл, длиной, наверное, с длиннопалую руку Ящера. Был он дымчато-серым, с утолщениями на концах. Жезл явно был полым, и какая-то дымчатая субстанция кружила и вздымалась внутри, словно пытаясь вырваться на волю.
Йонан с осторожностью, казавшейся чрезмерной, скатил жезл с ткани. Судя по его лицу, он не больше девушки понимал, что бы это могло быть. Но отчего-то Келси сразу же поняла, что не притронулась бы к этой вещи голыми руками, даже если бы ей за это пообещали возвращение сквозь Ворота. Собственная мгновенная реакция, близкая к тошноте, озадачила и встревожила девушку.
В голове ее возникло нечто вроде дальнего отзвука речи, а потом Ящер сорвался с места и со всех ног помчался к домам у реки, оставив свою находку под острием меча Йонана.