Дважды она проходила мимо часовых, и оба раза они словно не видели ее. Никто не окликнул ее, не заметил, а если бы и окликнули, она не смогла бы ответить – голос ей не повиновался. В душе ее нарастал страх, и он немного приглушил приказ, заставлявший ее двигаться. Келси пыталась развернуться, но это было невозможно.
Они уже подошли к камню, установленному по приказу Дагоны поверх того места, где было погребено порождение Зла. Там кошка села, отпустила плащ, зарычала и ударила лапой по камешку, и тот, завертевшись, отлетел к большому камню. Но Келси привели сюда не за тем, чтобы она посмотрела на место той схватки, – кошка двинулась дальше и принялась карабкаться на другой камень. И куда бы ни пошла Быстроногая, Келси, похоже, обречена была следовать за ней, словно привязанная.
Среди скал открылся узкий проход, и из него послышалось жалобное мяуканье. Быстроногая кинулась туда, и девушка заковыляла следом. Ей пришлось пригнуться, чтобы не врезаться в нависающий массивный камень. Проход был узким, а потом, несмотря на темноту, Келси почувствовала, что вокруг стало свободнее. Откуда-то долетел ветерок и принес с собой зловоние. Девушка услышала кошачье рычание, а потом звуки схватки; она прижалась к стене – здесь было слишком темно, чтобы пытаться добраться до места боя.
Кто-то врезался в нее в темноте; по коже неприятно проехались не то жесткие волосы, не то мех, а потом кто-то схватил ее за руку и попытался толкнуть в ту сторону, откуда доносился шум борьбы. Тогда Келси схватила свободной рукой мешочек и вытащила Колдовской камень.
Вспышка света показалась ей ослепительной, а напавшему на нее существу – болезненно слепящей. Она увидела груду чего-то вроде спутанных, распластавшихся по земле корней. Волна света озарила и еще одну ужасную картину: Быстроногая, оскалившись и выпустив когти, прикрывала собою трех котят – в том числе приемыша размерами с половину ее самой – от двух зловонных порождений Тьмы.
Фасы! Хоть Келси лишь мельком слышала о них, сейчас ее разум мгновенно опознал этих обитателей Тьмы. Она взмахнула камнем на цепочке, и трое пещерных обитателей гортанно завопили. Тот, что валялся у ее ног, пополз к остальным, словно гигантское насекомое; его соплеменники попятились, прикрывая корявыми руками косматые лица, пряча глаза.
Они отступили, и Келси отошла от стены, служившей ей прикрытием; она продолжала размахивать камнем, и тот светился все сильнее. Девушка чувствовала, как что-то течет по ее руке, через ее пальцы в цепочку, словно это она была той энергией, что пробудила камень и оживила его.
Нападавшие обратились в бегство, а Быстроногая принялась вылизывать потомство, то и дело приподнимая голову и рыча. Фасы устремились к груде земли и камней в дальней части пещеры-расщелины, – похоже, через эту нору они сюда и проникли. Первый фас, добежав туда, кинулся в нору, как человек мог бы кинуться в волны, бьющиеся о берег моря. Он отчаянно забарахтался, подняв фонтан земли и мелких камней. Испуг зловонных вторженцев придал Келси храбрости, и она решительно погнала оставшуюся пару вслед за первым. Так она очутилась у дыры, сквозь которую могла бы пробраться лишь ползком, а этого она делать не собиралась. Однако она продолжала стоять и размахивать самоцветом, пока ее рука не опустилась от усталости, как будто она долго несла что-то тяжелое.
Не только рука ее обмякла – внезапно все тело Келси охватила такая усталость, что девушка упала на колени перед дурно пахнувшим отверстием, а сияние самоцвета потускнело.
Фасы – подземные прислужники Зла. Само это слово открыло в ее разуме дверь к знаниям. Как они посмели войти в Долину? Ее хранят древние стражи, и люди Зеленой Долины верили, что их невозможно обойти. Однако, если бы фасы не попали случайно в ту пещеру, выбранную Быстроногой для логова, что они могли бы натворить?
– Много чего!
Этот ответ на ее мысли прозвучал вслух, и Келси, попытавшись повернуться к говорившему, чуть не упала.
Перед ней стояла Витле. Серое одеяние сливалось с тенями, и отчетливо видно было лишь белое, как кость, лицо, да руки, сжимающие висящий на шее самоцвет. Впервые с момента их первой встречи Келси не увидела на лице колдуньи враждебности. Вместо этого Витле рассматривала девушку – напряженно и немного удивленно.
– Ты – это… – Голос ее был еле слышен.
– Келси Макблэр! – вспыхнула девушка.
Несмотря на все привидевшиеся ей в эту ночь сны, она намерена была держаться за свое имя изо всех сил.
– Она… она выбрала тебя. Значит, это правда… Она сделала выбор!
– Я не – Макейзи! – запротестовала Келси.
– Часть ее теперь в тебе, хочешь ты того или нет!
Витле убрала руки от самоцвета, и тот засиял чистым синим светом. Зловоние фасов словно бы исчезло, и к Келси начали возвращаться силы – она сумела встать, не опасаясь, что ноги вот-вот подломятся.
– Это нужно запечатать.
Витле в два шага обошла ее и встала у норы. Размахивая камнем на цепочке, как прежде это делала Келси, колдунья мерно заговорила, взывая к самой земле с просьбой преградить дорогу Злу. Воздух между ее самоцветом и разверстой землей был заполнен непрестанно изменяющимися символами, и порой казалось, будто они звенят, сталкиваясь. Так они образовали подобие сети; сеть поплыла вперед и встала между грудой выброшенной из норы земли и стеной за ней.
– Да будет так!
Слова ударили, словно вспышка молнии на небе, охваченном бурей. И тут же земля и камни пришли в движение, Сила швырнула их, утрамбовала и превратила снова в сплошную стену. В стене все еще светились синие пятнышки, как будто сеть продолжала держать ее. Колдунья повернулась спиной к плодам своего труда и снова, пристально сощурившись, посмотрела на Келси.
– Сестринство становится меньше с каждым годом, – произнесла она, словно напоминая себе о чем-то. – Возможно, нам следует присмотреться к Воротам – а Макейзи, умирая, прозрела истину. Хоть ты и получила камень в дар, а не благодаря обучению, ты – одна из нас…
– Нет! – осмелилась спорить Келси. Витле всегда враждебно относилась к ней, так отчего же она теперь изменилась, предложила Келси объединить силы?
– Да. – И снова похоже было, будто эта женщина читает ее мысли. – Нас послали с поручением, но мы все еще не исполнили его…
– Я не колдунья. – К некоторому удивлению Келси, колдунья кивнула, соглашаясь с ней.
– По нашим законам – не колдунья. Однако Макейзи узнала тебя. Хотя, быть может, она это осознала потому, что пребывала на пороге смерти. Ты не можешь отрицать того, что заключено в тебе ныне…
– Ничего во мне не заключено!
Келси попятилась, как во время нападения фасов в ночной темноте, и уперлась лопатками в шершавый, холодный камень. Наверное, ей стоило бы сбежать – но она не смогла! То же самое принуждение, что привело ее сюда, снова накатило и завладело ею. Она могла лишь кричать от страха и ярости. И страшнее всего было то, что собственное тело ей не повиновалось. Она не могла сделать ни шага, чтобы проскочить мимо колдуньи и выбраться отсюда.
– Прекратите свои фокусы и отпустите меня, – произнесла девушка, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос не дрожал.
Витле развела руками, показывая, что не держит Келси.
– Я ничего не делаю. Загляни в себя, посмотри, что хранится там теперь.
Загляни в себя? Келси попыталась, толком не понимая, что могла иметь в виду колдунья. И обнаружила, что, сама того не осознавая, надела цепочку с камнем себе на шею, и тот, пульсируя, примостился на ее груди в точности, как у Витле – ее камень.
Она судорожно выдохнула.
– Что мне нужно делать? – тихо спросила она. Истощившиеся силы еще не восстановились, и Келси казалось, что стоит ей отойти от стены, и она упадет.
– Дыши вот так вот. – Витле несколько раз медленно, глубоко вдохнула. – Думай о своем теле, от ступней, от ног, держащих тебя, о крови, что течет по ним, питая и очищая. Твое тело хорошо служит тебе – думай о нем с благодарностью, медленнее, о, медленнее, сестра. Думай о сладком сне без сновидений, что мешали бы тебе отдохнуть. Настало утро, и ты просыпаешься обновленная, полная сил, хозяйка себе самой, сестра твоего камня, что будет служить тебе, даже если ты попытаешься избавиться от него. Пойдем.
И не глядя, повинуется ли Келси, Витле наклонилась и вышла из пещеры, и девушка действительно ощутила, как ее тянет следом. Скалы все еще были озарены серебряным светом луны, и колдунья отыскала хорошо освещенное место. Остановившись там, она вскинула и развела руки, словно желая обнять луну. Келси нерешительно последовала ее примеру.
Ее самоцвет снова светился – не мощной синевой, как во время противостояния с фасами, а чистым белым светом. Он нагрелся, и тепло растеклось по ее телу, изгнав остатки боли из спины. И действительно, Келси почувствовала себя так, словно проснулась утром хорошего дня, начисто вымылась в озерце Долины, что у нее все хорошо и что она уже успела переделать множество дел.
Келси не знала, сколько они так простояли, но в конце концов Витле опустила руки – когда тень скалы уже подползла к ним, а лунного щита над головами коснулось появившееся облачко.
– Хорошо, – со вздохом произнесла Витле. – Так ощущается Сила, когда используешь ее. Она истощает – о, как она истощает! – Теперь в голосе колдуньи звучала память о боли. – Но потом всегда наступает обновление. Как это происходит сейчас с тобой, Макейзи… – Женщина заколебалась. – Нет, каждой – свое имя. Ты еще не получила имя от сестринства…
– Я – Келси! – В девушке снова проснулся отголосок прежней враждебности.
– Ты не понимаешь. – Келси не ожидала, что Витле способна проявлять столько терпения. – Использовать имя, данное тебе при рождении, – все равно что приглашать Зло войти. Все равно что предлагать ключ тем, кого нам следует опасаться более всего. И Темные могут использовать тело во Зло, да. Но хуже всего, когда затронута твоя внутренняя сущность. Хотя, быть может, с тобой все иначе и для тебя называть свое имя безопасно.