Три птицы пали от меча Йонана, но остальные попытались образовать над ними круг в воздухе. И только непрерывные удары, которые наносил Йонан, не позволяли летунам окончательно замкнуть его.
Келси не понимала, почему они не взлетят повыше, туда, где он не сможет до них дотянуться. Но какому бы плану они ни следовали, тот явно предполагал, что птицы должны оставаться рядом с землей, как можно ближе к этим двоим, кого они хотели захватить.
Келси вдохнула поглубже и закашлялась; в горле у нее саднило, глаза жгло. Дыхание монстра оседало на них. Девушка принялась отчаянно размахивать цепочкой с камнем. Может, это и отпугивало птиц, но на красные клубы не повлияло никак. Келси закашлялась снова; воздух, который приходилось вдыхать, душил ее. В носу и горле все горело. Глаза начали слезиться, и она ничего не могла толком рассмотреть. Но она изо всех сил старалась удержаться на ногах и отогнать эту новую опасность – однако той было плевать на самоцвет. Неужели она стала слишком сильно полагаться на камень, потому что прежде он ее не подводил? У всего есть пределы, и, возможно, они оба их достигли.
Йонана тоже терзал кашель. От попятился и уперся спиной в спину Келси, и она чувствовала, как кашель сотрясает его тело. Птицы снова закричали, как при первом появлении, но теперь в резких криках слышалось торжество.
Девушка почувствовала, как Йонан упал, и развернулась ровно вовремя, чтоб успеть взмахом камня остановить удар злобного клюва, метящий в скорчившегося на земле человека. Лицо под шлемом было в крови, а сам шлем съехал набок. Атаковавшая его птица приземлилась и уже откинула голову для завершающего удара по едва шевелившемуся, но пытающемуся встать человеку.
– Круг… не давай… – выдохнул он.
Но было поздно. Келси кашляла так сильно, что ей казалось, будто ее легкие сейчас вывернутся наизнанку от удушья. Все, что она могла сейчас, – накрыть собою Йонана и поднять над ними обоими Колдовской камень. И одна из птиц ужасающей стаи, жаждавшая пронзить спутника Келси, отступила и свернула в сторону, не закончив начатого.
Из истерзанного носа девушки капало, и она видела, как по кольчуге Йонана расплываются пятнышки крови. Саднящее горло болело так, что важным сейчас казалось лишь одно: хоть куда-нибудь спрятаться от этого ядовитого облака.
Сквозь застилавшие глаза слезы девушка разглядела проем в окружающей их дымке пляшущих красных пылинок. Келси на коленях поползла в сторону этого обещания свободы – в одной руке она сжимала камень, второй вцепилась в пояс Йонана.
Она не понимала, что ее туда загоняют. Тогда – не понимала. Но все же успела осознать истину. Облако приподнялось, и девушка увидела перед собой черную дыру входного отверстия, и лишь оно несло с собой обещание дыхания, ставшего вопросом жизни и смерти. Одно последнее усилие… Одно усилие – и мгновенное осознание опасности. Она добралась до зловещей двери в гигантском брюхе чудовища и поползла туда, волоча за собой Йонана.
Келси попыталась развернуться, и красная дымка тут же сгустилась. Кашляя и ощущая во рту привкус собственной крови, девушка рухнула в непроглядную темноту – и потерялась в ней.
Когда она пришла в себя, ее встретила все та же темнота. Какое-то мгновение она ничего не могла вспомнить, а потом осознала, куда их загнали, и на нее обрушился ужас. Она находилась не в том Месте Тьмы, куда ее швырнуло однажды, испуганную и одинокую. Нет, сейчас она бодрствовала, и это Место Тьмы принадлежало миру сему. Девушка ощупала свое избитое, ноющее тело, пошарила по камню, шершавому и сырому. И отдернула руку, наткнувшись на полосу слизи.
Келси сглотнула. Горло до сих пор жгло от последнего потока красного дыма. Но эта темнота была такой непроглядной, что девушку пробрал озноб от другого страха – что она ослепла. Она с трудом приподняла руку – казалось, все ее силы иссякли окончательно, потерла закрытые глаза и снова открыла – и увидела все ту же вязкую темноту.
Вязкую – это казалось ее неотъемлемым свойством, – удушливую, удерживающую ее. Все же девушке как-то удалось упереться руками в пол, приподняться и прислушаться, надеясь теперь на слух. Не слышно было ни звука. Неужто слух оказался подавлен и покинул ее, как и зрение?
– Йонан!
Никто не ответил на ее крик. В какой бы ловушке ни оказалась Келси, она была здесь одна.
Потом она ощутила то, что лежало у нее на груди, – то, на что она слишком привыкла полагаться. Ее пальцы сомкнулись на самоцвете, холодном, как любая поднятая с земли галька. Жизнь и тепло, которое девушка ощущала в нем с первого мгновения, исчезли. Камень был мертв.
Мертв? Так, может, это смерть и она перешла из жизни в вечную Тьму?
Лишь теперь, когда она от страха едва не утратила самообладания, Келси ощутила даже не звук, а скорее вибрацию, которая становилась все сильнее и проникала в ее тело. Это была размеренная серия ударов, но в ней не было дополнительного ритма, как в барабанном бое фасов. Скорее, это походило на биение сердца – такого мощного, что стук эхом разносился за пределы тела, в котором оно было заключено.
Черный проход в животе монстра – неужели она вошла в изваяние, обладающее собственной жизнью? Разум Келси отторгал эту мысль. Такого не могло быть даже в этом краю странностей и галлюцинаций!
Келси села в темноте и ощупала себя с ног до головы. Последние остатки обмоток из ильбейна свалились с ног, но на поясе так и висел длинный нож в ножнах, непременная деталь наряда любого обитателя Долины. Девушка осторожно вытянула его из ножен, опасаясь уронить в этом непроглядном мраке и лишиться оружия, ставшего единственным, – ведь сила камня, похоже, ее покинула.
Келси не пыталась встать. Взяв нож на изготовку, она провела рукой перед собой. В глубине души она боялась, что действительно ослепла и что за ней могут наблюдать те, кто подстроил ее пленение. Но она не могла и дальше сидеть тут, съежившись, и ждать неведомого нападения.
Послышался негромкий скрежет. Это ее нож проехался по камню, и каким-то образом это нарушило ритм ударов, становившихся все сильнее. Внезапно ее рука наткнулась на какое-то препятствие, и Келси быстро обшарила каменную преграду, в высоту и ширину, насколько хватало рук.
Потом она встала, продолжая водить пальцами по стене. Если пол был холодным и испятнанным слизью, стена становилась чем выше, тем теплее; даже поднявшись на цыпочки и вытянув руки, Келси не смогла достать до ее верха.
Вибрация, доходившая до нее через пол, сделалась более явной, и девушке подумалось, что ее сердце отвечает этому ритму, подстраивается под него.
Она начала осторожно двигаться вправо, ощупывая пол носком ноги при каждом шаге, прежде чем перенести на нее вес, и не отрывая рук от стены, чтобы не терять ориентир. Постоянное давление темноты делало Келси вдвойне неуверенной в себе, и она раз за разом перепроверяла, что же там впереди.
Потом ее рука соскользнула с камня в какой-то проем. Дверь? Девушка медленно повернулась, стараясь двигаться как можно осторожнее. Пол казался достаточно надежным. Келси потыкала ножом вправо и одновременно услышала и почувствовала, как нож уткнулся в другое препятствие. Значит, все-таки дверь. Но вокруг по-прежнему не было никакого света, который мог бы ей помочь – значит, придется продвигаться вперед все с теми же предосторожностями. Возможно, лучше сперва полностью изучить помещение, в котором она находится, прежде чем идти в проем, – вдруг он приведет в ловушку еще хуже этой?
Келси осторожно пробралась через проем и снова нащупала стену. Теперь она начала считать, а в процессе обнаружила острый угол и свернула, чтобы обогнуть новую стену. Через три шага она наткнулась на очередной проем, и через него тянуло сквозняком. Но это не был тот чистый, прочищающий легкие ветерок, какой можно найти под открытым небом, – воздух был сырым и попахивал вонью разложения. Сюда определенно не стоило идти.
Вскоре Келси выяснила, что она очнулась в помещении с проемами в трех из четырех стен; третий был очень похож на первый. И ей надо было выбрать между этими двумя.
Девушка вернулась к первому проему и рискнула пробраться туда; насколько ей подсказывало осязание, там начинался коридор. Но она старалась поменьше двигаться на ощупь: здесь было куда больше той слизи, что попалась ей на полу, и пятна часто перетекали одно в другое. Келси изо всех сил пыталась нарисовать мысленную картину того места, где она очутилась, но без помощи зрения воображение отказывало, и Келси нехотя осознала, что не может сделать ничего, кроме того, что уже делает, – то есть бродить вслепую в этом темном лабиринте.
В воздухе снова повеяло запахом разложения, как в сквозняке, которым тянуло из второго прохода, и рука девушки провалилась – Келси не успела ее отдернуть – во что-то, прилипшее к стене, и из этой массы брызнула жидкость и обожгла ее. Келси поспешно вытерла руку об одежду, но зловоние теперь сопровождало ее.
Вибрация делалась сильнее, и… Келси моргнула – раз, другой. Нет, ошибки не было. Где-то впереди определенно находился источник света – мрак едва заметно поредел. Девушка прибавила шагу и вздохнула с облегчением, когда слепота непроглядной темноты сменилась полумраком. Теперь она видела стены и могла не бояться, что снова напорется на пятна чего-то тускло-черного, – казалось, оно росло на стенах, как мох на той статуе в лесу.
Йонан! В глубине ее сознания все это время хранилось воспоминание о воине Долины, каким она видела его в последний раз – задыхающимся и обессилевшим из-за тумана. По крайней мере, камеру, в которой она очнулась, Келси обследовала, и там его не было. Где же он?
К серому свету теперь примешивался красноватый отблеск, и Келси испугалась нового столкновения с погубившим их дымом; но все же она не могла повернуться спиной к свету и снова отправиться в непроглядную темноту. Краснота становилась все ярче. Руки девушки выглядели теперь так, словно вся кровь из ее жил вышла на поверхность. А еще стало теплее, намного теплее. И хотя зловоние усиливалось, в нем не ощущалось того удушающего газа, который выдохнул монстр.