Девушка повернула голову и взглянула на Витле. Самоцвет колдуньи теперь тоже отодвинулся от ее тела и тянулся к холму.
– В нем – или за ним, – сказала колдунья.
Келси обнаружила, что прямо голыми руками выгребает дерн и почву, словно животное, роющее себе нору. Она заметила, как Витле тоже протянула руки к холму, собираясь последовать ее примеру. Но тут Йонан оттащил их обеих и принялся прорубать мечом дерн, плотно переплетенный корнями травы. Келси никогда еще не видела, чтобы кванское железо в рукояти его меча горело так ярко.
Потом он что-то поддел мечом, дернул, и наружу вывалился большой пласт земли, переплетенной корнями. Под ним в утреннем свете ясно был виден пронизанный прожилками камень, весь в земле. Йонан рубил и рубил, и в конце концов перед ними предстала каменная плита размером с дверной проем.
Келси невольно вскрикнула. Ее поволокло вперед, бросило на колени, и пылающий огнем самоцвет прижался к двери в том месте, где обычно располагается замок. Девушку притянуло к каменной плите. Она пыталась оттолкнуться или хотя бы защитить лицо от шершавой поверхности, но самоцвет начал поворачиваться вправо, медленно и неуклонно; закручивающаяся цепочка душила Келси, словно гаррота. Девушке удалось просунуть пальцы под цепочку, но она не сумела ни разорвать ее, ни оттащить самоцвет от камня.
Задыхаясь и хрипя, Келси позвала на помощь, и Йонан тут же очутился рядом и полоснул по цепочке кинжалом. Девушка уже начала хватать воздух ртом, когда Йонан справился и цепочка лопнула. Келси рухнула, тяжело дыша и растирая горло. Потом она увидела, что Витле опустилась на колени и заняла ее место. Только камень Келси вращался вправо, а камень колдуньи, который она прижала рядом, – влево.
Но Витле учла опыт Келси, и прежде чем прикладывать камень к двери, сняла его с себя, и теперь она держала цепочку, и та ее не душила. Один самоцвет проделал круг, как стрелка на циферблате, а второй повторил его движение в противоположном направлении. Они вспыхнули так ярко, что больно было смотреть, и Келси прикрыла глаза рукой.
Раздалось чавканье, потом скрежет. Йонан схватил девушку за плечи и быстро оттащил назад, даже не поднимая с колен; она врезалась в его ноги и рискнула все-таки бросить взгляд сквозь пальцы. В склоне зияло отверстие. Каменная плита приоткрылась, но не нараспашку, и хотя долина была ярко освещена, за плитой виднелась непроглядная темнота.
– Они ищут то, что находится здесь! – Витле, тоже не вставая с колен, подползла поближе. – Мы пришли к тому, что было утрачено, – и ныне найдено!
Она протянула руку, провела ею сквозь сияние двух камней, и тот, что принадлежал ей, отделился от плиты и упал в подставленную ладонь. Келси неохотно последовала ее примеру и снова взяла самоцвет, болтающийся на разорванной цепочке.
Если эта щель должна была служить дверью, время почти закрыло ее, и даже соединенными усилиями всех троих они смогли приоткрыть ее лишь чуть-чуть. В конце концов Витле сумела протиснуться между плитой и рамой, в которой та была установлена. Камень Келси снова поднялся и встал горизонтально, показывая на щель входа. И девушка не сомневалась, что он не позволит ей остаться в стороне. Ее телом, ее ногами двигала чужая воля, и хотя самой ей хотелось уцепиться за эту дверь и чтобы цепочка с ее опасным содержимым убиралась без нее, куда пожелает, – но у нее не было выбора. Пальцы, сжимающие звенья цепочки, просто не разгибались.
Она пробралась внутрь вслед за Витле и, услышав скрежет металла о камень, поняла, что Йонан идет следом. Девушка видела впереди блестящие точки и серое одеяние колдуньи, но понятия не имела, куда они идут. Становилось все холоднее – это был тот ледяной холод, какой Келси давно привыкла связывать с Тьмой и местами ее обитания.
Келси чувствовала запах земли и камня, и еще кое-что – она ощущала, что они здесь не одни, что кто-то за ними наблюдает, – и от этого существа не исходило ни злобы, ни приветствия, ни доброй воли, ни злой; оно словно бы медленно пробуждалось ото сна.
Внезапно Витле стала подниматься, а потом и Келси подошла к первой из грубо высеченных ступенек и последовала за колдуньей. Хотя оба самоцвета горели, казалось, будто темнота ограничивает их свет – они не освещали ни стен, ни возникшего перед ними прохода. Все трое вошли в другой коридор, совершенно такой же, как и нижний, но в его конце виднелся свет – не исходящий от камней, а дневной.
Они вышли на высокий уступ и увидели внизу местность, пребывающую, похоже, в полнейшем запустении. Сперва Келси показалось, что там, внизу, лес, но деревья в нем лишились ветвей и листвы, и остались лишь стволы, торчавшие, будто ряды сломанных зубов. Но потом девушка поняла, что это изъеденные временем каменные столбы, хотя от крыши, которую они когда-то поддерживали, не осталось и следа – лишь серо-белый строй скругленных колонн.
С уступа вдоль утеса шла лестница с почти разрушенными от времени ступенями, но Витле уверенно двинулась по ней вниз. Келси не оставалось ничего другого, как последовать за колдуньей, потому что самоцвет в ее руке повернулся и указал на эти странные развалины внизу.
Развалины целиком занимали довольно большую треугольную долину. Сейчас путники находились в узком конце треугольника. Келси догадывалась, что когда-то это сооружение, чем бы оно ни было – храмом, дворцом, крепостью, – играло важную роль.
Они шагнули с лестницы на каменный пол, из которого поднимались колонны. Камень пола был необычным – не серым, как у колонн, но синим, переходящим в зеленый, и издалека могло показаться, что это поросшая травой земля. Он был покрыт тоже синими, но более темными знаками или символами, и те складывались в запутанные узоры под ногами путников, хотя местами их скрывала нанесенная ветром земля. В пыли не было никаких следов – если кто-то и побывал здесь до них, то в незапамятные времена.
Келси снова не чувствовала ни следа Тьмы, леденящей душу и тело, – и вообще ничего, кроме смутного ощущения, что их приход пробудил нечто крепко спящее, и если бы тело сейчас слушалось ее, она взлетела бы обратно по этой лестнице и умчалась по коридорам прочь, в нормальный мир.
Но Витле явно не разделяла ее подозрений. Колдунья шагала вперед, и на лице ее было написано нетерпеливое ожидание. Так они и прошествовали по одному из проходов между колоннами: Витле впереди, Келси за ней по пятам и Йонан – замыкающим. Воин держал меч на изготовку, то ли потому, что привык полагаться на кванское железо в рукояти, то ли он действительно опасался, что рано или поздно они столкнутся с сопротивлением.
Между колоннами видны были стены долины – они постепенно расступались все шире, а по тому, как стояли колонны, ясно было, что когда-то эта постройка занимала всю долину целиком. В отличие от здания, в котором обитал монстр, здесь не ощущалось ни вибрации, ни присутствия какой-либо жизни, кроме их троих, – до тех пор, пока они не ушли довольно далеко от того места, где вступили в этот лес каменных деревьев.
На пути им встретилось одно из пятен земли, нанесенной ветром поверх синего камня. Витле останавливаться не собиралась, но Йонан обогнал Келси, схватил колдунью за широкий рукав и заставил притормозить. Воин указал мечом на полоску земли.
В ней глубоко отпечатались чьи-то следы. Келси была уверена, что самыми отчетливыми, перекрывающими другие были следы босых ног, похожие на человеческие. Витле попыталась выдернуть свой рукав из руки Йонана. Маска ожидания на ее лице дала трещину, и колдунья в гневе уставилась на мужчину.
– Ты что творишь?!
Ее резкий голос сделался громче и заметался эхом среди колонн, как будто за ними стояли множество других Витле, тоже выражавших свое возмущение.
– Смотри! – Йонан снова указал на следы. – Они свежие! Видишь – почва еще осыпается внутрь отпечатка. Мы здесь не одни, госпожа. Ты так торопишься на встречу, что не желаешь обращать внимания на то, что может ждать нас впереди?
Витле указала на проход перед собой:
– Ты видишь здесь что-либо, способное нам воспрепятствовать, воин? Снова говорю тебе: не пытайся лезть в дела, недоступные пониманию мужчин!
– Быть может, мы понимаем куда больше, чем тебе бы хотелось, колдунья. – В голосе Йонана промелькнул отзвук гнева. – Разве не ты согласилась с тем, что нам, возможно, позволили бежать, чтобы прийти по нашим следам к тому, что ты так чтишь, – к источнику истинной Силы? Если впереди ждет ловушка, нам лучше быть настороже.
Витле, сжимавшая камень в руках, теперь подняла его повыше и подышала на него. Губы ее зашевелились, но слов было не разобрать, – Келси решила, что это какой-то ритуал. Самоцвет вспыхнул сильнее, а потом его сияние, росшее по мере того, как они продвигались вперед, исчезло. Девушке показалось, будто вместо самоцвета Витле держит пригоршню воды и размышляет над ней.
Ее собственный камень тоже изменился, и Келси поспешно осмотрела его. Раньше он светился белым с синеватым оттенком, а теперь его свет сделался синим, таким же ясным и приятным, как небо в ясный день середины лета, безоблачное и обещающее хорошую погоду. А потом в этом свете промелькнула тень, и Келси отчетливо, словно наяву, увидела дикую кошку, двух ее котят и приемыша, котенка снежного кота. Они лежали на камне, греясь на солнышке, и кошка кормила всех троих, жмурясь от удовольствия. И вдруг кошка распахнула глаза, словно увидела Келси, здесь и сейчас. А потом картинка задрожала и исчезла.
Кошка? Какое отношение эта кошка имеет к нынешнему ее делу? Келси вспомнила, что самоцвет достался ей не прямо от умирающей колдуньи, а через кошку. И… девушка повнимательнее присмотрелась к отпечаткам на полоске земли. Да! Под следами босых ног просматривались следы кошачьего семейства. Кошка… Она не видела в этой долине ни одной кошки, кроме той, из-за которой она влипла в эту историю. Фамильяры… Старинные истории из ее мира о том, как кошки сопровождали тех, кого в прошлом считали колдуньями. Какое отношение кошки имеют к этому месту?