Она улыбнулась при мысли о том, что пребывание здесь может сработать в ее пользу.
Она знала, что до гибели Елены и Джеки Коннор хотел всего лишь быть приходящим отцом. Теперь его понятия о чести и долге и сознание, что ему лгали, заставили Коннора увезти близнецов.
Но что, если, получив все желаемое, он больше этого не захочет? Что, если каждодневное общение с тремя детьми покажет ему, что он не готов к отцовству? И это будет лучшим, чего она добьется. Жить здесь, позволить Коннору воспитывать детей: все это даст ему осознать, что тройняшкам будет лучше с ней.
Она улыбнулась при этой мысли и расслабилась, впервые после их поцелуя прошлой ночью.
– Почему вы улыбаетесь? – спросил он с подозрением.
– Просто так, – ответила она, но встретившись с ним взглядом, почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Ей вдруг стало не по себе. Но последнее время ей часто становилось не по себе. Вчерашний поцелуй ошеломил ее, и вызванные им ощущения были по-прежнему с ней. Вместе с беспокойством. Она никогда не подпускала к себе мужчину так близко, чтобы тревожиться о своих чувствах.
Она смотрела в голубые глаза Коннора и понимала, что этот человек опасен. Не только для ее опекунства, но для нее лично.
– Луиза приготовила вам комнату, – сообщил он, – наверху, рядом с комнатой детей. Моя – через холл.
– Удобно, – пробормотала она.
– Не так ли? – улыбнулся он, и желудок девушки неприятно перевернулся. – В чем дело, Дайна? – спросил он. – Не доверяете себе, рядом со мной?
Совершенно верно, но признаваться в этом она не собиралась.
– Думаю, что смогу взять себя в руки, – бросила она, поднимая Сейди с пола и сажая на бедро.
– Хотите пари?
Коннор встал, схватил двух других и прижал себе, глядя ей в глаза. Улыбка раздвинула его губы, и что-то в душе Дайны снова дрогнуло в ответ.
О, да. Ничего хорошего это не сулило.
Через неделю Коннор окончательно потерял покой. Кто бы предполагал, что трое ребятишек за такое время завладеют всем домом? Повсюду игрушки, под диваном – забытые поильники, половина его рубашек в пятнах. Все трое – просто сила природы.
Коннор устал.
И утомляли его не только тройняшки, а сознание того, что Дайна совсем близко. Каждую ночь он представлял ее обнаженной и мокрой, а вода струилась по ее коже медового цвета. Образы вставали перед глазами. Вот она, распростертая на кровати в ее комнате, обнаженная, с приветливой улыбкой на губах, протягивающая ему руки. Он так хорошо запомнил ее вкус, что сохранил в себе ее аромат. Помнил, как она смеется, как улыбается малышам, как держит, как любит. Она высекала чересчур много мыслей в его уже уставшем мозгу, и Коннор был уверен, что Дайна каким-то образом знает о его страданиях и наслаждается ими.
Черт, да она едва пальцем пошевелила для детей с тех пор, как переехала. Она сделала гигантский шаг назад, сказав, что он, конечно, хочет получше узнать детей. Предоставила ему кормить их и купать, наблюдала, как он гонялся за ними каждое утро только для того, чтобы одеть. И смеялась, когда кто-то сбегал от него.
Коннор понимал, что она ожидает его поражения. Ждет, чтобы он сдался. Сказал, что ему не нужна полная опека. Что это слишком много труда, или ляпнул тому подобную чепуху. Но она будет разочарована. Он не передумает. Мало того, его решимость за последнюю неделю только укрепилась. Дети будут рядом с ним. И он сделает все, чтобы так и было.
Вопрос в том, как обходиться с Дайной.
– Она сказала «нет», верно?
– Что? Кто? О, да.
Коннор покачал головой и взглянул на Колта. Дым от барбекю в его патио уносил морской ветер и свивал в узлы, прежде чем развеять. Запах жарившихся бургеров наполнял воздух.
Семейное барбекю было идеей Пенни. Жена Колта хотела познакомиться с Дайной и детьми.
– Ты имеешь в виду мое предложение откупиться от нее? – Он мрачно улыбнулся воспоминаниям о ее возмущенном лице. – Да, она отказалась. И кое от чего еще.
– Говорил тебе, что это не сработает, – ухмыльнулся Колт, отхлебнув пива.
– Спасибо. Твое «говорил тебе» невероятно помогает.
Колт проигнорировал высказывание.
– Какие-то идеи насчет того, что будешь делать дальше?
– Полно!
Он кивнул, взял лопатку и стал переворачивать бургеры. Капли жира падали на угли, и пламя взметнулось в небо.
– Следовало бы купить газовый гриль, – вздохнул Колт.
– Мне нравится древесный уголь, – возразил Кон. – Так или иначе, Рейф и его команда приезжают на следующей неделе, чтобы сделать планы новой детской.
– А Дайне об этом известно?
– Пока нет, но какое ее дело?
– Не знаю, не знаю. Она считает, что переезд сюда временный, а теперь ты делаешь все, чтобы он оказался постоянным? – Колт прищурился. – Что творится в твоей голове?
– Разные планы. Ладно, признаю, все оказалось немного труднее, чем мне казалось раньше. Тяжело присматривать за таким количеством детей сразу.
– А я помню, как ты умирал от смеха, когда нечто подобное случилось со мной.
Коннор не обратил на это внимания.
– В мои планы входит получше узнать детей, заставить адвоката подумать, как получить опеку, и добраться до Ирландии.
– Берешь Дайну и детей с собой?
– Почему нет? – небрежно ответил он, но, по правде сказать, ему действительно нужно ехать, а ему не слишком нравилась мысль о разлуке с Дайной и детьми на целую неделю. Он отказывался думать, зачем ему это нужно. – Дайна получила паспорт, а семейные адвокаты сейчас добывают паспорта для детей. Мы поедем. Повидаемся с кузеном Джефферсоном и его семьей, побываем в замке Ашфорд. Три-четыре дня самое большее, и мы уже в Калифорнии.
Встретив понимающий взгляд брата, Кон покачал головой:
– Не делай из мухи слона. Я беру детей, а Дайна – часть общего комплекта. Это все.
– Угу.
Колт снова глотнул пива, кивнул в сторону женщин и детей и сказал:
– Если спросишь меня, она сама по себе комплект, совершенно независимый.
– Тебя никто не спрашивал, – отрезал Коннор, снимая бургеры с гриля. – Пора есть.
– Вы не сказали, что вы с братом близнецы, – сказала Дайна позже, когда гости уехали.
– Есть некоторые различия. Вот я из нас двоих – красавчик!
Она рассмеялась и поняла, что за эту неделю уже немного привыкла к нему. Меньше волнуется. Менее насторожена. И это должно было тревожить ее. Но в этот момент она чувствовала себя слишком хорошо, чтобы портить себе настроение тревогами.
Когда тройняшек уложили в постель и домоправительница ушла к себе, вглубь дома, Коннор и Дайна остались одни. В патио было тихо и прохладно, а шум океанского прибоя успокаивал. Они сидели на садовых стульях с бокалами вина в руках.
– Какая у Колта чудесная жена! – заметила она. – Знали ли вы, что она заново переделала весь дом?
– Да. Наш кузен Рейф из «Кинг констракшнс» безумно в нее влюблен, – хмыкнул Кон. – Она меняет так много всего, что все это превратилось в гигантский строительный проект, который займет команду Рейфа на несколько месяцев.
– Она уже показала мне дом. Большой, белый, похожий на коробку с окнами.
Дайна возненавидела дом с первого взгляда. Пенни рассказала, что добавила к основной коробке дополнения в стиле испанского возрождения, и к тому времени, как дом будет закончен, Дайна готова держать пари, станет ослепительно прекрасным.
– Пенни также сказала, что Рейф хочет сделать перерыв в работе, достаточно долгий, чтобы выполнить ваш заказ.
– Она и это вам сказала?
Он повернул голову и глянул на нее. В лунном свете его голубые глаза сияли.
– Вы строите детскую для тройняшек и не сказали мне?
Когда Пенни заговорила об этом, Дайна ощутила мгновенный приступ паники. Пристройка к дому – это уже нечто постоянное. Коннор считает, что дети останутся у него навсегда.
– Я собирался, – ответил он тихо, почти неслышно за вздохом волн.
– Вы уже решили подавать иск на передачу опеки, верно?
Он сел прямее.
– Я никогда не делал тайны из того факта, что хочу получить своих детей.
– Знаю, – кивнула она, переводя взгляд на полную луну, висевшую в черном небе и посылавшую серебряные блики на море.
– Проблема в том, что я тоже их хочу, Коннор.
Он встал и поднял ее. Она была босая, а плиты патио были влажными и холодными, и сырость проникала в самые кости. Держа Дайну за предплечья, он глянул ей в глаза, и Дайна ощутила дрожь чего-то буйного и опасного, снова поднимавшегося в ней.
– Вы не захотите бороться со мной за них, Дайна, – бросил он. – Все равно проиграете.
– Если не буду бороться, значит, уже проиграла, – заметила она и поздравила себя за то, что не повысила голоса, несмотря на эту неприятную дрожь.
Налетел ветер, на мгновение заключивший их в ледяные объятия. Бросил волосы в глаза Дайны, и Коннор освободил их, украдкой растирая пальцами шелковистые пряди.
– Нам ни к чему быть врагами, – прошептал он. – Мы сумеем найти способ прийти к согласию.
– Не вижу, какой именно, – пробормотала она, глядя в эти голубые глаза, которые сияли в темноте все ярче.
– Это начало, – прошептал он и снова поцеловал ее.
Дайна мгновенно растаяла и прильнула к нему, когда он обнял ее крепче, так, что она ощутила затвердевшее доказательство его желаний. Она задохнулась. Сердце забилось сильнее, и в голове не осталось ни единой мысли.
Всю жизнь она пыталась избежать тех чувств, на милость которых сдалась сейчас. Если она подумает о том, что делает, придется остановиться. Быть рациональной. Разумной. Логичной. Рассудительной.
Поэтому она ни о чем не думала.
Дайна дала волю эмоциям и позволила себе насладиться великолепными ощущениями, вызванными ласками человека, который мог одним взглядом лишить ее разума.
А когда Коннор отстранился, прервав контакт, она поняла, что двух поцелуев будет недостаточно. Никогда не будет достаточно.
Она ступила на дорогу, по которой никогда не намеревалась идти. Но повернуть назад было просто немыслимо.