Моник вдруг охватила паника. Смертельно бледная, она открыла рот, пытаясь закричать, но Франсис схватил ее за горло. Он сжал достаточно сильно, потом залепил ей великолепную пощечину тыльной стороной ладони. Его твердые, как дерево, пальцы оставили четыре полосы на нежной коже перепуганной женщины.
— Не заблуждайся, — предупредил он. — Я не так весел, как сегодня днем. Ты должна заговорить немедленно.
На его волевом лице читалась безжалостная твердость, и, когда он сунул в карман пистолет, который до сих пор держал в руке, Моник поняла, что он забьет ее насмерть, чтобы заставить признаться.
Она прошептала:
— Его… его звали Грегор.
— Звали? Значит, он умер?
Она утвердительно кивнула головой.
— Почему это было так важно? Что он сделал?
— Он случайно разбил ампулу. Вызвал эпидемию…
— Брюшного тифа? — спросил Коплан, почти уверенный в ответе.
Моник подтвердила трясущимися губами.
В очередной раз Старик подчинился верному предчувствию, когда, извещенный дирекцией надзора за территорией, что полиция Лурда просит вмешательства спецслужб для расследования очень темного дела, отправил на место действия Коплана. Он сразу заподозрил возможность связи этого дела со странной эпидемией в Лионе, очагом которой стала одна казарма, потому что одновременное устранение трех безобидных прохожих выдавало тактику организации, решившей скрыть главное событие.
В серо-стальных глазах Коплана блеснула сдерживаемая ярость. Он сталкивался с ужасными изобретениями человеческого гения, знал о самых преступных видах деятельности, но считал бактериологическое оружие самым мерзким из всех.
— На кого вы работаете? — произнес он, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не растерзать Моник на клочки.
— Я… я не знаю… — пролепетала она бесцветным голосом, находясь на грани обморока.
Коплан ударил ее в челюсть левой рукой, и она растянулась на диване.
— Не двигайся, — приказал он грозно.
Моник закрыла лицо рукой. Похолодев, она сжалась, ожидая ледяного прикосновения ствола револьвера к затылку.
Но Коплан думал совсем о другом. Он хотел получить образцы бацилл, которые имела банда и которые могли вызвать катастрофу.
Он перевернул содержимое всех шкафов, обнаруженных в шести одноместных каютах, но не обнаружил ни малейшего признака образцов. Почти больной от нервного возбуждения, он вернулся в салон, где лежала Моник.
— Где образцы?
Молодая женщина приподняла голову. Прическа ее растрепалась.
— Какие образцы? — прошептала она.
— Один из вас должен иметь коллекцию стеклянных трубочек, оборудование для анализов, флаконы… Где все это?
Он выглядел так, что, казалось, вот-вот взорвется, несмотря на усилия сдержать свою ярость.
— В аптечке, может быть? — предположила она, указывая на шкаф.
Естественно! Он должен был сразу подумать об этом, вместо того чтобы рыться в комодах и платяных шкафах.
Он прыгнул к шкафу, открыл дверцы и увидел то, что искал по самым темным уголкам: ящичек с нарисованным на нем красным крестом, потом второй, где лежали микроскоп и сосуды разнообразных форм. Он осторожно взял ящичек, открыл оба крючка, запиравшие крышку, и поднял ее. Два ряда пробирок с приклеенными этикетками лежали на слое ваты.
Эта коробочка в сорок сантиметров в длину и двенадцать в ширину хранила в себе большую опасность, чем склад бомб. Здесь были собраны образцы самых жутких вирусов и бацилл.
Он закрыл ящичек, поставил его на стол и закрыл обе створки двери, затем, пристально глядя на Моник, вытащил платок, чтобы вытереть лоб и руки.
Его мозг лихорадочно работал, поскольку, несмотря на этот первый успех, оставались другие проблемы, требовавшие радикального решения: прежде всего надо было поместить эту коробочку в надежное место, потом взять Рикардо и Мейера и заставить их признаться, на кого они работают.
Кольбе и Мануэль сошли с дистанции: они зададут пуэрто-риканской полиции хорошенькую задачку, поскольку немец был убит пулей из пистолета другого мертвеца. Что касается Мануэля, отправившая его на тот свет рана скорее наведет на мысль о волке, чем о человеке; ведь последний обычно расправляется с врагом руками, а не зубами.
Но Моник представляла еще большую проблему: если он ее оставит, она поспешит предупредить Мейера и Рикардо, как только они придут. Если он ее ликвидирует, то лишится незаменимой свидетельницы.
Франсис подумал, что нужно заставить Моник пойти с ним. Он ее достаточно запугал, чтобы она не пыталась взбунтоваться.
Взяв коробку под мышку, он повелительно махнул рукой пленнице, но вдруг заметил, что выражение лица молодой женщины внезапно изменилось. Он резко повернулся и едва не выронил ящичек.
Неизвестный держал его под прицелом «маузера» калибра девять миллиметров.
Глава XIII
Коплан даже не подумал поднять свою свободную руку. Он не услышал ни малейшего скрипа, не заметил ни одного признака, всегда выдающих приближение человека.
Как этот тип смог спуститься по лестнице и открыть дверь так бесшумно?
Можно подумать, он материализовался в салоне, возник ниоткуда…
Моник казалась такой же ошеломленной, как и Коплан. Она тупо смотрела на вошедшего, спрашивая себя, кто он: еще один враг или неожиданный союзник.
У неизвестного было обветренное лицо, как бывает, когда большую часть жизни человек проводит на свежем воздухе. Его сильные челюсти, глубоко посаженные глаза и широкий лоб свидетельствовали об уме и упрямстве.
Он говорил нормальным тоном, как будто обращался к людям, давно ему знакомым:
— Поставьте эту коробку. Поднимите руки и отойдите.
Несомненно, он бы не изъяснялся иначе, если бы предложил им стакан рома, печенье или сигарету. Он него исходила спокойная уверенность; Франсис понял, что имеет дело с опасным, очень опасным противником.
Он подчинился, одновременно подсчитывая время, которое ему понадобится, чтобы выхватить пистолет и выстрелить. Тот как будто прочитал его мысли:
— Никаких необдуманных движений, предупреждаю вас. Мой револьвер стреляет, когда я отпускаю спусковой крючок…
Действительно, его палец до предела вжал спусковой крючок.
Коплан проглотил слюну.
Он отступил, сел возле Моник.
Мужчина подошел на три шага, откинул левой рукой крючки и посмотрел внутрь коробки, оставленной Франсисом. Явно довольный, он взял ее. Бросив едкий взгляд на пару, которую держал под прицелом, отступил к двери, зажал свою добычу под мышкой и, прислонившись к двери, сказал:
— Надеюсь, мы еще встретимся… Однако вам лучше отказаться от вашего плана. Берега Атлантики станут нездоровыми для вашей яхты.
— Э! Вы что, играете в жмурки? — спросил заинтересованный Коплан. — Это не моя яхта…
— Нет? Тогда передайте мой совет ее хозяину! Во всяком случае, выбирайте себе знакомых более разборчиво, мистер So and So[2].
Это выражение произвело на Коплана эффект молнии. Когда человек был уже в дверях, Франсис бросил:
— Секундочку… Это не ваш коллега нырнул в воду четверть часа назад?
Мужчина остановился, потом вернулся.
— С ним что-то случилось? — спросил он одновременно с любопытством, недоверчивостью и легкой угрозой в сузившихся глазах.
Коплан вздохнул свободнее. Он нашел разгадку.
— Боюсь, да, — ответил он. — Насколько я могу судить, его зарезали, прежде чем сбросить в воду, но мне было плохо видно.
Неизвестный вздохнул через стиснутые зубы. Новость поразила его настолько, что поколебала его флегматичность.
— Почему вы мне это говорите, мистер? — спросил он, прищурив левый глаз.
«Чтобы выиграть время», — мысленно ответил Франсис, но вслух сказал:
— Потому что полагаю, что это вас интересует. У вас могли возникнуть сомнения в пунктуальности вашего коллеги…
Вдруг ночную тишину нарушили хлопки дверей машины. Сердце в груди Коплана подскочило: Мейер и Рикардо вернулись с виллы.
Моник тоже поняла.
Что касается неизвестного, он, очевидно, ожидал этого, поскольку действовал быстро. Он закрыл дверь, прислонившись к которой он стоял, и сказал, отступая:
— Оставайтесь оба там, где стоите, и не пытайтесь предупредить своих друзей, пока они не спустятся в салон.
Он встал под ступеньками лестницы так, чтобы остаться невидимым для тех, кто войдет.
Машинальным движением Моник взяла свой мундштук и поднесла его к губам, но, прежде чем она закончила свой жест, Коплан схватил ее за запястье и вывернул его. Мундштук упал.
— Трюк с ультразвуковым сигналом закончен, — сказал он.
Потом, обращаясь к человеку, спрятавшемуся под лестницей, он произнес тихим, но четким голосом:
— Внимание, старина. Под угрозой моя жизнь, а не ваша. Выбирайте себе мишень повнимательнее. Я достаю оружие.
С дерзостью, поразившей неизвестного, он спокойно достал из кармана пистолет, потом схватил Моник и, поставив перед собой, ткнул ее в спину стволом.
— Лишний взмах ресницами, и ты покойница, — шепнул он. — Стой спокойно.
На палубе послышались торопливые шаги. Кто-то ступил на первую ступеньку, потом, держась за поручень, довольно быстро спустился, а за ним шел другой.
Внизу Моник увидела сначала ноги, потом живот и, наконец, торс Рикардо. Пуэрториканец, интуитивно насторожившийся, хотел остановиться, но Мейер толкнул его в спину, и оба они оказались внизу лестницы. Голос Коплана прозвучал из-за Моник:
— Идите оба вперед. И не заставляйте меня стрелять через вашу очаровательную подружку.
Окаменев, пришедшие увидели, как он распрямляется: голова возвышалась над головой Моник, а стволы двух пистолетов высунулись по бокам женщины.
Но куда больше наставленных пистолетов их поразил факт, что они оказались лицом к лицу со своим бывшим пленником.
Они уже знали, что он бежал с виллы, оставив два трупа, но то, что у него хватило хладнокровия прийти на яхту, выходило за рамки их понимания.