Шпионить в окрестностях личных угодий Рейнжера было бы сродни самоубийству.
- Не очень хорошая идея, - сказала я Луле. – И не только из-за того, что он нас прибьет, но и в принципе это некрасиво. Он нам не враг.
Лула не выглядела впечатленной.
– Так-то оно так, но я все равно хочу заняться слежкой.
- На самом деле ты не думаешь, что он супергерой, - обратилась Конни к Луле. – Просто ты думаешь, что он крут.
- Черт побери, разумеется, думаю, - согласилась Лула. – Но это не значит, что он ничего не скрывает. У этого мужика полно секретов, скажу тебе.
Конни наклонилась вперед.
– Секреты могут означать много чего. Его могли бы разыскивать за убийство в двенадцати штатах, и он может скрываться под новым именем. А еще лучше… он мог бы оказаться голубым.
- Даже думать не хочу, что он гей, - заявила Лула. – Кажется, куда не глянь, всюду эти мускулистые парни являются геями, а все вонючие тощие мужики - гетеросексуалами. Если выясню, что Рейнжер голубой, то отправлюсь прямо в морозильный отдел супермаркета. Единственными мужиками в наши дни можно считать Бена и Джерри (основатели известной фирмы мороженого «Бен и Джерри» - Прим.пер.)
Мы с Конни кивали в знак подтверждения. Раньше я беспокоилась, что у меня уведет парня Джойс Барнхардт. А нынче приходится переживать, как бы не потерять дружков из-за ее братца Кевина.
Рейнжер вызывал у меня любопытство, но мне и близко не было так интересно, как Луле. У меня на примете была более крупная рыба. Я обязана найти Мо. И должна достать свой пикапчик. Еще придется прижать к стенке Джо Морелли, чтобы выяснить, почему он вдруг потерял ко мне интерес. Я была совершенно уверена, что это не имеет ничего общего с недостатком Y-хромосом.
Я заехала домой к родителям, чтобы завербовать папашу отвезти «бьюик» домой и запихнуть тем самым его навечно в гараж.
Папаша ничего не сказал на это оскорбление, но на лице у него было написано все, что он думает по этому поводу.
- Да знаю я, - вспыхнув, произнесла я. – У меня не было бы хлопот, купи я «бьюик».
«Ниссан» был припаркован на размеченной пронумерованной стоянке. Мы с папашей с подозрением осмотрели его.
- Хочешь, чтобы я подождал? – спросил папаша.
- Не надо.
Папаша уехал. Мы уже проделывали эту рутину прежде.
Эрни, менеджер по сервису, сидел в небольшой конторке, прилепившейся к складу с отсеками. В очередной раз узрев меня, он выступил из-за стола, снял мои ключи с крючка на стене и вытащил мой счет.
– Вы говорили со Сликом насчет карбюратора?
- Да.
Эрни улыбался.
– Нам нравится делать клиентов счастливыми. Не хочется, чтобы вы уехали, не получив полную консультацию.
Я была так счастлива, хоть вешайся. Если бы я еще немного поговорила со Сликом, то перерезала себе горло.
- Мне некогда, - заявила я, передавая Эрни свою кредитную карточку. Еще одна ложь. Мне абсолютно нечего было делать. Я напрасно вырядилась, пойти мне было некуда (опять цитата из песенки Хичкока – Прим. пер.).
Будь я лихим детективом, то припарковалась бы в фургоне за пару домов от лавки сладостей и понаблюдала бы за миссис Стигер. К несчастью, детектив из меня никакой. К тому же у меня нет фургона. Я не в состоянии его себе купить. Даже не в состоянии арендовать. А поскольку в Бурге все поднимут шум по этому поводу, наверно, и фургон не пригодится.
Только ради прикола я поехала к дому Морелли. Якобы пробная поездка на пикапчике. У тротуара была припаркована машина Морелли, а в доме горел свет. Я пристроилась в хвосте полноприводного и заглушила двигатель. Потом проверила себя в зеркальце заднего обзора. Когда у человека оранжевые волосы, то проводить оценку внешности лучше всего в темноте.
- Ладно, какого черта, - сказала я себе.
К тому времени, когда я стучала в дверь Морелли, сердце вовсю трепыхалось в груди.
Морелли открыл дверь и скривился.
– Если у тебя еще один мертвец в машине, я ничего не хочу об этом слышать.
- Это частный разговор.
- Еще хуже.
Трепыхавшееся сердечко замерло.
– И что это за «наезд»?
- Ничего. Забудь. Выглядишь так, будто замерзла. Где твое пальто?
Я ступила в прихожую.
– Я не надела пальто. Когда я выходила днем, было теплее.
Я проследовала за Морелли в кухню и теперь созерцала, как он наполняет стакан янтарной жидкостью.
- Вот, - произнес он, вручая стакан. – Самый быстрый способ согреться.
Я принюхалась.
– Что это?
- Самогон. Дядюшка Лоу гонит его в своем подвале.
Я чуток попробовала, и у меня онемел язык.
– Ну не знаю….
Морелли поднял брови.
– Трусишь?
- Я не вижу, что ты сам пьешь эту дрянь.
Морелли забрал у меня стакан и опрокинул содержимое в рот. Потом снова наполнил его и отдал обратно мне.
- Твой ход, кексик.
- Ну, с Богом, - произнесла я и осушила стакан.
- Ну? – спросил Морелли. – Что думаешь?
Я закашлялась и, открыв рот, со свистом глотнула воздух. Горло жгло, жидкость огнем завращалась в желудке и тут же отдалась в каждой отдаленной конечности тела. Кожа на голове начала потеть, а влагалище свело спазмом.
- Здорово, - наконец, ответила я Морелли.
- Еще будешь?
Я отрицательно покачала пальцем.
– Может, позже.
- По какому случаю костюмчик?
Я поведала ему историю машины Рейнжера и моего повторного визита с целью поговорить к миссис Спигер. Потом рассказала о Дороти Ростовски и миссис Бартл.
- Народ совсем чокнулся, - посочувствовал Морелли. – Долбанные сумасшедшие.
- Так почему ты не хочешь, чтобы это был частный визит?
- Забудь.
- Это из-за волос, да?
- Нет, не из-за волос.
- Ты тайно женат?
- Нет у меня ничего тайного.
- Ладно, тогда что? Что?
- Из-за тебя. Ты – ходячее бедствие. Мужику нужно быть мазохистом, чтобы интересоваться тобой.
- Ладно, - сказала я. – Может, я выпью еще стаканчик самогона.
Он налил еще по маленькой, и мы махом опрокинули. На этот раз пошло легче. Меньше огня. Больше света.
- И вовсе я не ходячее бедствие, - возмутилась я. – Даже представить не могу, почему ты так думаешь.
- Всякий раз, когда я решаюсь на частное дело с тобой, то оказываюсь наедине с собой, голый, посреди дороги.
Я округлила глаза.
– Да это всего-то раз произошло… и не был ты голым. На тебе были рубашка и носки.
- Я выражаюсь фигурально. Если ты хочешь уточнить, то, как насчет того раза, когда ты заперла меня в холодильнике рефрижератора в компании с тремя трупами? А еще того раза, когда переехала меня «бьюиком»?
Я воздела вверх руки.
– О, конечно, приплети туда еще и «бьюик».
Он потряс головой, видимо, от отвращения.
– Ты просто невозможна. Не стоишь ты усилий.
Я подцепила его спереди за край футболки и притянула поближе.
– Ты даже в своих снах представить не можешь, насколько невозможной я могу быть.
Мы стояли носок к носку, бюст мой упирался в его грудь, а мы пристально сверлили друг друга взглядом.
- Я должен выпить, - произнес Морелли.
Третий стаканчик проскользнул гладко, как шелк. Я отдала пустой стакан Морелли и облизнула губы.
Морелли увидел это облизывание, и у него потемнели глаза, и замерло дыхание.
Ага! Подумала я. Вот это уже другой разговор. Вызовем-ка его интерес с помощью старого доброго трюка с облизыванием губ.
- Дерьмо, - высказался Морелли. – Ты это специально делаешь.
Я улыбнулся. Он тоже заулыбался.
Мне показалось, что это его типичная улыбка «я тебя поймал». Как у кота, только что слопавшего канарейку. Словно меня поимели… снова.
Потом он сократил между нами расстояние, взял мое лицо в ладони и поцеловал.
Поцелуи становились жарче, я пылала жарче, и Морелли воспламенялся жарче. И вскоре нам всем стало так жарко, что потребовалось избавиться от кое-какой одежды.
Мы уже наполовину разделись, когда Морелли решил, что мы отправимся наверх.
- Хммм, - проговорила я, опустив веки. – Ты меня за кого принимаешь?
Морелли пробормотал несколько соображений на этот счет и снял мой лифчик. Рука его накрыла обнаженную грудь, и пальцы принялись играть с верхушкой.
- Тебе нравится? – поинтересовался он, нежно перекатывая сосок между указательным и большим пальцами.
Я сжала крепко губы, чтобы не вонзиться зубами в его плечо.
Он попробовал произвести другую вибрацию перекатывания соска.
– А вот так?
О да. И это тоже.
Морелли снова меня поцеловал, и в следующий момент мы были на линолеумном полу, нащупывая молнии и колготки.
Его палец прочертил маленький кружок на моих шелково-кружевных трусиках, прямо над точкой взрыва. Мозги мои съехали, а тело сказало ДА!
Морелли передвинулся ниже, проводя некоторые маневры кончиком языка, еще раз обнаружив идеальное местечко без помощи карты сокровищ или детальных инструкций.
А вот сейчас это было достойно супергероя.
Я была на грани того, чтобы запеть «Аллилуйя», когда что-то обрушилось за кухонным окном. Морелли поднял голову и прислушался. Там раздавались звуки потасовки, и Морелли уже был на ногах, натягивая джинсы. Когда он открывал дверь, в руках у него был пистолет.
Я находилась прямо позади него, моя блузка болталась на одной пуговице, колготки валялись на кухонной табуретке, пистолет был наизготовку.
- Что это? – спросила я.
Он потряс головой.
- Я ничего не вижу.
- Кошки?
- Может быть. Опрокинулся мусорный бак. Может, это соседская собака постаралась.
Я оперлась рукой о стену.
- О-ой-ой, - сказала я.
- Что «о-ой-ой»?
- Не знаю, как тебе это сообщить, но пол двигается. Либо мы попали в землетрясение, либо я пьяна как сапожник.
- Ты же выпила всего-то три стаканчика самогона!
- Из меня не ахти какой выпивоха. И я не ужинала.