– Марк… – хватаю его за руку, боясь, что он убьёт Алима. Он может. Он такой злой и возбуждённый, что может ненароком прибить отца моих детей. И плевать, что он выгоняет и угрожает мне. Его статус это не поменяет.
– Иди собирай вещи и поедем ко мне! – командует Марк мной. – С этим ничтожеством тебе делать нечего!
– Марк!
– Быстро, я сказал!
Кинув взгляд на мужа, вспоминаю всё то обидное, что он мне сказал сейчас. Его можно понять, но… я ведь этого не делала! И я пыталась ему объяснить!
У меня ведь даже камеры в доме скрытые есть. Пусть и не в спальне. Но в гостиной есть одна штука. Я могла бы ему показать, что мы с Розали чай пили, но желания что-то говорить и оправдываться нет.
Он не хочет меня слушать! Он не хочет найти мне оправдание! Верит своей слепоте и дурацким мыслям в своей голове!
Развернувшись, иду в комнату и быстро одеваюсь. Собираю документы и минимум одежды. Отдаю сумку Марку и вместе с ним ухожу из своего дома. Из дома моих крох.
Понимаю, что делаю ошибку, уходя от Алима, не обелив себя, но… не хочу! Устала я от ревности и его угроз, что он заберёт детей.
Пусть к своей Розали возвращается и с ней «дружит» и верит в то, что она белая и пушистая. А я как-нибудь сама детей воспитаю.
Глава 33
Мириам
– Мириам, не плачь! Прошу, – молит Марк, обняв меня за плечи на заднем сиденье такси. – Пошёл он лесом! Ещё придёт и на коленях ползать перед тобой будет! Я тебе обещаю! Если не сам, то я заставлю!
– Он сказал, что детей забрать хочет! – произношу сквозь горькие слёзы. – Сказал, что это его дети и я никакого отношения к ним иметь не буду! Я не отдам ему детей! Не отдам! Слышишь?
– На эмоциях сказал, – хоть и врезал ему, но Марк защищает своего отца и моего мужа. – Его понять можно. Он свою жену в постели с другим застал! Дай ему день остыть. А потом объяснитесь.
– Как ты вообще оказался у меня? И… в постели со мной? – поворачиваюсь к нему, вытерев слёзы.
– Не знаю, – пожимает плечами с задумчивым видом. – Мы с Константой романтик устроили. Винишко, кружево, все дела. Я вроде бокала два вина выпил, как обычно, и меня разнесло. Уснул, пока она в душ ушла. А потом проснулся от крика этого твоего тирана-мужа.
– У меня Розали была, – рассказываю свою историю. – Мы сок пили и пирожные ели. И потом она сказала, что мы с Алимом должны заплатить за то, что сделали с ней. Проснулась от крика мужа. И всё…
– Вот же… – матерится Марк, но сдерживается, взглянув на мой живот.
– Вот, – включаю телефон и показываю ему видео со скрытых камер видеонаблюдения.
– А ну, перемотай! – просит друг после того, как мы понимаем, как меня затащили в спальню. – Я должен знать, как я там оказался! И даже если я без сознания был, как охрана допустила, чтобы моё тело внесли? – негодует, как и я, собственно.
– Кстати, да, – соглашаюсь с ним, чувствуя дискомфорт в животе. Такси тесное. Неудобно. Ноги затекают и болью в животе отдаётся всё это. Скорее бы мы уже приехали. Сил терпеть это уже нет. Хочу вытянуть ноги.
Перематываю видео, и почти что уже у дома Марка доходим до нужного момента. Просим таксиста минутку задержаться и досматриваем.
– Это же… моя детка, – открывает рот Марк, глядя на девушку, под руководством которой вносят Марка в мой дом.
– А это наша охрана, – указываю на мужчин, которые Марка и внесли. – Они как раз на этой смене были! Вчера!
– Ясно! Моя детка и твоя охрана работают на Розали. А я-то думаю, чего вдруг такая шикарная девчонка сама ко мне подкатывать начала. Я, конечно, неотразим, но чтобы настолько… – рассуждает вслух, округляя глаза от шока. – Сиди! Я открою тебе дверь, – командует и, первым выйдя из машины, помогает выбраться мне. Тем более, что ноги словно бочки стали и почти не идут. И ещё эта боль внизу живота из-за тесноты машины.
Кое-как добираемся до квартиры внебрачного сына Алима. Благо в доме лифт есть и мне не приходится подниматься никуда самой. А дверь в квартиру, к счастью, почти напротив лифта.
Парень устраивает меня в комнате своей мамы. Скромно оглядывается вокруг и чешет голову, словно смущается своим ремонтом и интерьером. Да, квартире явно требуется лёгкое вмешательство, но меня ничего не смущает. В России у нас с бабушкой и дедушкой такая же квартира.
– Тесновато, конечно, после хором твоего мужа, но временно до вашего примирения поживём и так, – заговаривает Марк. – Кровать, шкаф, вид красивый… Сойдёт!
– Спасибо, – опускаюсь на кровать, отдаваясь усталости.
Да… переезды и долгие поездки уже не для меня. Не на таком сроке.
– Мириам, всё в порядке? Ты белая вся! – друг подходит и ощупывает мой лоб. – Температуры нет.
– От переживаний, наверное, – предполагаю. – Я полежу минут пять? Можно? Что-то мне не очень. Этот скандал вывел меня из себя.
– Полежи, – кивает. – Я нам завтрак какой-нибудь на скорую руку сделаю. Может, закажу. Сейчас! Ты отдыхай! Я вернусь!
– Спасибо, – в очередной раз благодарю его и отпускаю, сморщившись от нового удара боли внизу живота.
Да что такое? Чего это они там разбушевались? Тоже недовольны поведением папочки? Возмущаются? Ну, потерпите зайки! Родитесь и тогда отца накажете. А я и так наказана.
– Я воды тебе принёс, – оповещает меня Марк, войдя в комнату со стаканом воды. – И валерьянку. Мне твоё белое лицо не очень нравится, Мириам. Может, врача вызовем? Ты меня пугаешь!
– Спасибо, – привстаю и принимаю таблетку, застонав от боли.
Блин! Надо скорее в себя прийти! Иначе боюсь дело плохо кончится. Так и выкидыш случится может.
– Мириам… – тянет Марк, пока я таблетку пью. – Я, конечно, извиняюсь. Но туалет напротив. Белая дверь напротив этой комнаты, – выдавливает неловкую улыбку.
– А?
– Ты описалась, – смущённо отводит взгляд.
– Описалась? – оборачиваюсь и вижу мокрое пятно на месте, где лежала. Опускаю взгляд на свои штаны и понимаю… – Марк, – поднимаю на него взгляд. – Я не описалась. Я, кажется, рожаю… Это воды… отходят!
– Блин! Что делать?! – хватается за голову. – И почему вы сегодня решили поссориться?! Блин! Блин! Блин! Что делать?
– В больницу!
В больницу едем на скорой. Марк так разволновался и растерялся, что забыл обо всём. Как телефоном пользоваться, какой номер надо набрать, и даже то, зачем звонит.
По скорой меня привозят в мою больницу. Моего доктора, у которого сегодня выходной, вызывают и она приезжает аккурат к нашему приезду. Забирает меня и увозит в свой кабинет, а после в операционную.
Как изначально и планировалось, мне делают кесарево. Всё это время обеспокоенный брат моих дочерей ходит по коридору и ждёт нас. Медсёстры над ним смеются и говорят, что таких взволнованных мужей почти никогда не видели. Оказывается, Марк там от волнения сознание периодически терял.
Мило так! И приятно!
Всю операцию доктор меня успокаивает и говорит, что осложнений из-за того, что роды раньше начались, никаких нет. Малыши просто пробудут дольше положенного в капсуле для недоношенных. Ничего ужасного и страшного в этом нет. Успокаивает и говорит, что это, наоборот, хорошо для меня. Прекращу тяжесть в двенадцать килограмм носить, напрягая позвоночник. Он у меня, к слову, герой! Полумёртвый!
Со слезами на глазах наблюдаю за тем, как детей по одному достают из меня и осматривают медики. Взвешивают, измеряют. Вытирают. Браслетики на руку надевают.
Они такие крохотные. Малюсенькие. Меньше, чем был Мося, когда родился. Худенькие, красненькие, жалостливые, как котята. Но кричащие будь здоров!
– Зашиваем, – командует доктор, пока я смотрю на малышей и пытаюсь увидеть хоть что-то, потому что врачи закрыли их своими телами при осмотре. – Мириам, – доктор появляется передо мной. – Я могу вас с мужем поздравить! Вся тройня жива и здорова, судя по отчётам педиатров. И… у меня хорошая новость! Две девочки и мальчик! Всё-таки не пальчик там был, – искренне улыбается, а у меня слёзы на глазах. Потому что, наконец, увидела своих крох.
– М… мальчик? – шепчу, не веря своим ушам. Мне же не показалось?
– Да! – улыбается и уходит завершать операцию.
Педиатры словно услышав мои мысли по одному подносят мне малышей и опускают на грудь, давая дотронуться до них. Погладить. Поцеловать.
И… я почти не различаю их. Мне словно одного и тоже же ребёнка дают. Один в один. Я думала об этом раньше, но считала, что материнское сердце даст мне почувствовать разницу. Единственное, что я поняла, кого мне кладут: мальчика или девочек.
Но почти сразу же детей забирают и увозят, лишая меня крох, которых я только что впервые увидела. Педиатры опускают их в боксы и увозят прочь от меня.
Не хочу, чтобы их забирали! Не хочу! Это мои дети! Мои! Куда они их забирают? А вдруг это Алим?! Что, если это он приказал их у меня отобрать?
Но крикнуть мне не дают. В вену вонзается игла, и я тут же засыпаю, теряя контроль над собой и своими мыслями.
Просыпаюсь уже в своей палате и с неприятной болью внизу живота. Рана от кесарево болит, догадываюсь сразу же.
На стуле около моей кровати спит Марк, завёрнутый в халат. И в этот момент он выглядит таким родным и милым, что своей любви к нему сдержать не могу.
– Марк, – шепчу, и парень просыпается от моего шёпота почти сразу же.
– Мириам! Проснулась! Наконец!
– Мои дети… – хочу спросить, не забрал ли их Алим, но Марк даже договорить не даёт.
– Их привозили час назад. Но ты спала. Врачи решили не будить и сказали, что чуть позже опять привезут, – с улыбкой отчитывается мой рыцарь.
– Ты видел их? Да?
– Ага, – кивает. – Они такие… страшненькие. На меня похожи, когда я после тусовки просыпаюсь непонятно где и в состоянии алкаша. Опухший и помятый. И они… лысые. Пара волосинок только торчит. И это девочки?! Где шикарная шевелюра, как у их матери?
– Они просто ещё маленькие, – оправдываюсь. – А отёки у них пройдут. Бабушка говорила, такое бывает.