острые ногти.
Окно стремительно индевеет, и Рин теряет великана из виду, но знает, что он приближается. От ужаса ее ноги будто прирастают к полу, она не в силах сделать ни шагу. Противный скрип раздается с обратной стороны стекла, на морозном узоре появляется ломаная линия, — ледяной ноготь царапает стекло, готовое треснуть под его натиском. Опомнившись и понимая, что уже поздно, Рин задергивает шторы, в панике забирается под кровать и зажмуривается. «Мне почудилось! Почудилось! Это из-за болезни! Очередной приступ! Сейчас пройдет!» — Она пытается успокоить себя, но не верит в свои объяснения. Пальцы нащупывают в кармане трикотажных брюк заветный флакон с эликсиром. Под противное скрежетание, доносящееся со стороны окна, Рин откручивает колпачок и вытряхивает на язык сразу несколько капель — не специально, просто от того, что рука трясется.
Неизвестно, в эликсире ли дело, или в том, что мистического гиганта что-то отвлекло, но скрежет сразу прекращается. Рин не спешит выбираться из укрытия, так и лежит под кроватью, вся превратившись в слух, но кроме тиканья часов ничего больше не слышно. Незаметно для себя она засыпает, погрузившись в вязкое черное забытье.
Проснувшись с рассветом, Рин вспоминает о ночном происшествии и спешит к окну. Раздернув шторы, щурится от яркого солнца, хлынувшего в комнату. Придирчиво разглядывает стекло: ни морозных узоров, ни царапин. Ни великанов, конечно же. Убеждается в мысли, что дело в приступе, вызвавшем галлюцинации. Однако эликсир сразу же помог, а значит, работает. Остается надеяться, что Фроя права, и другого лечения Рин не потребуется, волшебное средство справится с болезнью.
Умывшись и переодевшись в джинсы и толстовку, Рин выскальзывает из дома, довольная тем, что ей удалось избежать встречи с Юханом. Правда, пришлось отказаться от завтрака, но это не страшно, в Бьёрхольмене полно ресторанчиков, где можно перекусить. Главное, улизнуть поскорее, чтобы не пришлось продолжать вчерашний разговор. Разговаривать-то им с Юханом уже не о чем.
Яхта ночных гостей по-прежнему пришвартована у берега. В черных тонированных стеклах отражается красное рассветное солнце. Рин с любопытством разглядывает ее, сидя на краю дощатого настила в ожидании Хуго. Интересно, чья она? С виду сто́ит целое состояние. Ее владелец, должно быть, настоящий богач.
Рейсовый катер причаливает к пирсу точно в назначенное время. Хуго приветствует Рин зычным «хай» и протягивает руку, помогая спуститься и сесть в лодку. На нем все та же черная вязаная шапка и мешковатая куртка с капюшоном.
— Какова красотка, а? — Он кивает в сторону яхты и звонко цокает языком.
— Это кого-то из местных? — интересуется Рин.
— Не-ет. Судя по номерам, она из стокгольмского яхт-клуба. Скорее всего, арендованная.
— Она вчера ночью причалила. С нее высадились шестеро человек, я видела в окно. Парни и девушки.
— А-а, видимо, Элиас и компания! Что ж, в ближайшие пару дней на Тролльхоле будет шумно. Знаю этих ребят, они не дадут заскучать. Повеселят нас в Мидсоммар! — Рин отмечает, что вид у Хуго при этих словах совсем не радостный.
Он сидит у руля, скрестив руки на груди — не спешит отплывать, выжидая, когда истечет время стоянки, хотя ясно, что других пассажиров уже не будет. Мотор заглушен и не мешает беседе.
— Н-да, как же быстро летит время. Кажется, что совсем недавно учил Элиаса рыбачить, показывал ему, как удочку закидывать. Частенько мы с ним в море на рыбалку ходили, и был он тогда десятилетним мальчишкой, едва мне по плечо. А с тех пор уж еще десять лет пролетело. — Хуго сокрушенно вздыхает. — Элиас теперь совсем другой. Будто чужой. Изменила его столичная жизнь, как и Ларса. Как бы снова беды не стряслось.
— Вы сказали, «Ларса»? Кто это? — спрашивает Рин, оживляясь. Это имя откуда-то ей знакомо.
Хуго вдруг теряется, будто ляпнул лишнего, бормочет что-то невнятное, и отводит взгляд, устремляя его к берегу.
— О, а вон и Элиас с компанией! Легок на помине! — восклицает он, так и оставив Рин без ответа.
Из соснового леса на берег выходит компания молодых людей. Они движутся друг за другом по узкой тропинке, направляясь к пирсу. Первым идет высокий парень в белой кепке, из-под которой топорщатся светло-рыжие кудри. Скулы и подбородок покрыты недельной щетиной такого же цвета. Широкие шорты колышутся над острыми коленками, тонкие ноги в объемных кроссовках похожи на соломинки. Не глядя на Рин и Хуго, он входит на пирс и, обернувшись к отставшей компании, кричит:
— Подождите меня на берегу, я и один справлюсь!
— Элиас, тащи два ящика, одного мало будет! — отвечает ему кто-то из друзей.
— Точно, давай два! — подхватывают остальные.
— А не лопнете? — усмехается Элиас и, спрыгнув с дощатого настила на палубу яхты, исчезает в кабине с тонированными стеклами.
— Это и есть Элиас? — уточняет Рин, понизив голос.
Хуго хмуро кивает.
— Он будто не узнал вас, даже не поздоровался.
— Все знают обезьяну, обезьяна не знает никого, — бурчит «морской волк», с неодобрением глядя, как Элиас выставляет на помост ящики с пивом.
— Какая еще обезьяна? — удивляется Рин.
— А, это старая шведская пословица! — отмахивается Хуго, затем энергично щелкает тумблером, переключает рычаги, и катер с рокотом отходит от причала.
Взобравшийся на помост Элиас оборачивается, смотрит им вслед и, вскинув руку, показывает им кулак с выставленным средним пальцем — непристойный жест, означающий, что он посылает их в известное место. Рин отворачивается и косится на Хуго — заметил или нет? Но тот смотрит в противоположную сторону, по курсу движения лодки.
Из-за шума мотора Рин больше не может задавать вопросы и погружается в свои мысли. Неприятное чувство, вызванное дерзкой выходкой Элиаса, вдруг тускнеет, вытесненное вспыхнувшей в мозгу догадкой: имя «Ларс» встречалось в дневнике Лилли! Причем, встречалось множество раз.
«Как бы снова беды не стряслось», — вспоминаются слова Хуго, сказанные после упоминания этого имени. Что еще он говорил о Ларсе? Вроде бы, что Элиаса изменила городская жизнь, и парень стал чужим, как и Ларс. Какая же беда стряслась с этим таинственным Ларсом, о котором Хуго не пожелал говорить?
Рин прижимает к себе рюкзак, лежащий на коленях. Скоро она приоткроет завесу тайны: как только починят телефон, немедленно возьмется за перевод дневника Лилли. Может быть, ремонт не займет много времени, и тогда она начнет гуглить текст прямо там, в Бьёрхольмене, устроившись в какой-нибудь уютной кофейне в ожидании вечернего рейса. Хорошо, что она захватила дневник с собой.
15. Бьёрхольмен
Вывеска мастерской по ремонту телефонов виднеется в самом конце длинного ряда одинаковых красно-коричневых домиков, теснящихся у подножия мшистых скал, поросших редкими соснами. Вдоль фасадов тянется дощатая набережная, нависающая над водой, перед ней пришвартованы разнокалиберные яхты от больших до крошечных, лодки и катера. Их так много, что свободного места в гавани совсем не видно. Рин идет к своей цели, глазея то на яхты, то на витрины сувенирных лавок и окна ресторанов, то на прохожих, в основном, веселых и с виду довольных жизнью людей, и с каждой минутой нервное напряжение, накопившееся за несколько дней пребывания на острове, слабеет. Возникает чувство, будто она наконец-то пришла в себя после наваждения.
Из-за дразнящих запахов кофе и горячей еды обостряется голод. Минуя очередной ресторан, Рин поддается искушению и как бы невзначай бросает любопытный взгляд сквозь огромное окно на столик, уставленный блюдами. От увиденного у нее захватывает дух. На одном из блюд дымится горка поджаристого картофеля, присыпанного свежим укропом, а рядом истекает розоватым соком гигантский рыбный стейк, щедро политый белым соусом. На другом блюде — румяная пицца с креветками, сыром и кольцами красного лука. Официант, улыбчивый рыжеволосый парень в белой льняной рубашке и темно-зеленом фартуке из грубой ткани, ставит рядом с блюдами высокие запотевшие бокалы с золотистым напитком, — судя по поднимающимся со дна пузырькам, с шампанским. Подавив желание немедленно зайти внутрь заведения и заказать все то, что было на столе, Рин обещает устроить себе пир после посещения мастерской.
Мастер долго возится с телефоном: снимает заднюю панель, разглядывает нутро, забивает какие-то цифры и буквы в поисковик на своем компьютере, хмурится, чешет затылок и, наконец, выносит вердикт:
— Замена экрана и аккумуляторной батареи обойдутся вам всего на тридцать процентов дешевле цены нового аппарата такой же модели. Что скажете?
— Я согласна. Мне нужен именно этот телефон, в нем много важной информации.
— В таком случае можете забрать его через пару дней.
— Так долго? — Рин чувствует, как ее лицо вытягивается от огорчения. — А… нельзя ли починить сегодня? Я доплачу за срочность.
Мастер размышляет пару секунд и соглашается:
— Ок, сделаю вне очереди. — Весело подмигнув, добавляет: — Не надо доплаты.
— Ох, огромное спасибо!
— Только вот подождать все же придется, ремонт займет часа два, а то и три.
— Ничего страшного, я буду здесь до вечера, раньше рейса на Тролльхол все равно нет.
— Вы с Тролльхола? — В глазах мастера вспыхивает интерес. — Мне показалось, что вы иностранка.
— Верно. А что такого?
— Да ничего. — Мастер жмет плечами и, отворачиваясь к компьютеру, роняет как бы между прочим: — Осторожней там.
Сердце Рин сжимается и будто замирает на миг:
— На Тролльхоле опасно?
— Да, особенно для иностранцев.
— Почему же? — Она готовится услышать легенду о троллях или гримтурсенах, но вместо этого получает вполне рациональное объяснение.
— На острове очень сложный рельеф. Тролльхол — это шхера, конгломерат из островов, он весь изрезан бухтами и расщелинами. Новичку, не привычному к сложностям ландшафта, легко оступиться и получить травму.
— Это правда. — Рин кивает со вздохом облегчения. Ландшафт совсем не пугает ее в отличие от гримтурсенов. — Но я всегда внимательно смотрю под ноги.