— Расскажи мне! — покорно кивает Рин.
— Что ж, слушай… — Из груди Фрои вырывается протяжных вздох, а вслед за ним льется ее сказочно прекрасный голос: — Давным-давно, еще до моего рождения, мой отец был хранителем Валькнута, особенного символа с печатью Олафа, с помощью которого усопшие жители Тролльхола отправлялись в Алую долину, в обитель предков. Он собственноручно прикладывал талисман ко лбу покойных и тем самым открывал для их душ заветные двери. Но однажды он женился и был лишен почетного звания хранителя. Дело в том, что девушку, которую он выбрал себе в жены, жители Тролльхола не приняли. Мама была нездешняя, из Норвегии. Во время шторма катер, на котором она путешествовала со своими родителями-рыбаками, разбился о скалы неподалеку от нашего острова. Мой отец и Хуго отправились на помощь, не дожидаясь спасателей. Шторм был ужасный, но они вернулись вместе с потерпевшими бедствие людьми, целые и невредимые, разве что Хуго обзавелся шрамом на подбородке. На Тролльхоле заговорили о вмешательстве неких мистических сил, благодаря которым стало возможно это чудесное спасение. Кто-то утверждал, что видел над морем валькирий, будто бы они кружили как раз над местом крушения. Кто-то вспомнил древние легенды, в которых рассказывалось о случаях, когда валькирии приходили на помощь тонущим морякам, а еще в тех легендах говорилось о том, что валькирии никогда ничего не делают просто так. Кто-то предположил, что дух валькирии вошел в одного из спасенных, и все, не сговариваясь, решили, что одержимой стала та девушка, которую впоследствии выбрал себе в жены мой отец. Ее звали Ульрика, что означает — могущественная. У нее и нрав был под стать имени — непокорный, порой воинственный. Может быть, поэтому ее и заподозрили в одержимости духом валькирии. Валькирией и прозвали. Они забрали у отца Валькнут сразу после свадьбы. Отец Юхана и Ларса, Лиам Лофгрен, возглавлял группу жителей, явившихся за талисманом, хотя и был лучшим другом моего отца. Он объяснил ему, что, поскольку его молодая жена Ульрика служит валькириям, у нее не должно быть доступа к талисману. Лиам сослался на легенду, согласно которой валькирии подчиняются богине Фрейе, а та, как известно, охотится за душами павших воинов и всех сильных и смелых мужчин, уводя их в свое царство, поэтому есть опасность, что развратная богиня через валькирий может воздействовать на Ульрику и заставить ее выкрасть Валькнут для нее. Заполучив талисман, Фрейя станет похищать души наших предков из Алой долины, и тогда великий конунг закроет путь туда для ныне живущих. — На щеку Фрои выкатывается слеза, она смахивает ее и восклицает с надрывом: — Как же все это было надуманно! Просто-напросто Лиам Лофгрен сам хотел стать хранителем Валькнута, чтобы распоряжаться сокровищами, завещанными всем нам конунгом Олафом! Отец подчинился и отдал талисман, надеясь таким образом уберечь Ульрику, но она прожила недолго. Мне было девять, когда ее не стало. Думаю, она погибла по вине жителей Тролльхола. Они все ее ненавидели, их ненависть росла, потому что мама была для них чужой, и это привело к тому, что ледяные великаны ее почуяли и пришли за ней. Дело было ранней весной, и по официальной версии, маму убило ледяной глыбой, сорвавшейся со скалы. Глыба, якобы, была вся в острых сосульках, и они проткнули мамино тело насквозь. Я уверена, что эту глыбу не нашли, а выдумали, чтобы объяснить происхождение ран. А отсутствие глыбы объяснили тем, что она растаяла на солнце. Но отец считает, что мама угодила в когти гримтурсенов, которые давно уже к ней подбирались. Он даже показал мне обломок когтя, который нашел на месте гибели мамы. Он его и следствию показывал, но ему сказали, что это кусок пластика, обточенный морем. На вопрос, как этот кусок попал туда, куда не достигают волны, ему ответили, что его могла принести с берега какая-то птица. У них на все были объяснения! Конечно же, версию о гримтурсенах, привлеченных ненавистью местных жителей, направленной на маму, следствие сочло полным бредом. Однако эта ненависть не угасла даже после смерти мамы! Люди заявили, что валькирии не место в Алой долине и запретили Лиаму Лофгрену возлагать на мамину голову Валькнут! Как только отец его ни умолял, Лиам не согласился, не осмелился выступить против всеобщего мнения. Так ее и похоронили, не исполнив этот древний ритуал. Отец очень страдал. Я была еще слишком маленькой, чтобы понять, что произошло. Теперь я выросла, и даже успела немного состариться, а отец мой уже очень стар. Всю свою жизнь я пыталась заполучить чертов Валькнут, чтобы после смерти отец попал в Алую долину и забрал с собой маму. Он часто видит ее лицо в небе над домом и уверен, что она ждет его где-то поблизости.
Фроя замолкает, и некоторое время они идут в тишине. Их тени скользят по траве, нечеткие из-за сгущающихся сумерек. Ветви сосен раскачиваются над их головами, колючие хвоинки то и дело залетают за шиворот. Позади, где-то поблизости, раздается хруст сломанной ветки и шорох листвы, словно кто-то пробирается к ним сквозь лесные дебри. Рин радостно оборачивается, думая, что это Юхан. Наверняка он уже хватился их обеих и отправился разыскивать! Но это всего лишь птица. Странная, бежит по земле вслед за ними. И очень похожа на птицу из сна, которая оказалась Вильмой. Строго глянув на Рин и Фрою, птица вспархивает, шумно хлопая крыльями, и с пронзительным криком исчезает в сосновой кроне.
— Давай-ка прибавим шагу! — На лице Фрои вдруг появляется нервозность. — Скоро стемнеет, а тогда никаких отражений нельзя будет разглядеть!
Рин идет быстрее, делая вид, что все еще не догадывается об истинной цели их прогулки. Ей кажется, что Фроя рассказала далеко не все, и если задать наводящий вопрос, то она продолжит откровенничать. И, может быть, увлечется беседой так, что ее бдительность ослабнет, и Рин удастся сбежать.
— Печальная история. Мне очень жаль твоих родителей, и я понимаю твое желание отомстить, но… — Рин вздыхает с сочувствием. — Скажи, зачем понадобилось бросать камни с гневными посланиями в приезжих ребят и в Элиаса? Ты ведь сама сказала, что они ни при чем.
— Они пойдут в уплату за помощь, которую мне оказала богиня Фрейя, а она берет только павшими воинами. Ну… она так называет всех мужчин, в ком есть воинственный дух. Эти ребята как раз подойдут.
— Они… они, что, погибнут? — спрашивает Рин, цепенея.
— Скорее всего, да. Если мой план сработает, конечно. Нужен мощный всплеск ненависти к ним со стороны местных жителей, чтобы гримтурсены пробудились и убили чужаков. Надеюсь, что злобы одного Хенрика будет достаточно для этого, и он, конечно же, заподозрит в порче «саабов» не меня, а Элиаса и его компанию. Ты же видела, какая отличная ссора у них получилась! — Фроя весело смеется, довольная последствиями своих козней.
— Ужас! — невольно вырывается у Рин, и она с досадой думает, что, услышав это, Фроя больше ничего не расскажет, однако та охотно пускается в объяснения:
— Пойми, мне пришлось пойти на сделку с богиней, другого выхода не было. Сама бы я не справилась, да и теперь не уверена, что все получится. Но богиня дала мне шанс. Мы встречались несколько раз, и она благосклонно позволяла мне слизывать пыль со своих сапог, пыль из божественного мира. Таким образом я обрела частичку ее красоты и магии, и это поможет мне получить желаемое. Я должна заплатить ей павшими воинами! Или… или стану вечной рабыней Фрейи, ее валькирией!
29. Склеп
Рин кажется, что Фроя уже и так не совсем человек: глаза потемнели, в них появилась глубина, черты лица заострились, сделавшись хищными, и во всем ее облике читается вызов.
— Но как магия богини поможет тебе получить Валькнут? — недоумевает Рин.
— Магия поможет мне получить сердце хранителя Валькнута, а это значит, что и сам Валькнут будет принадлежать мне.
— Хранителя? О ком ты говоришь?
— О Юхане, разумеется.
— Но он сказал, что его отец перед смертью выбрал хранителем Ларса.
— Верно. Но Ларса больше нет, и значит, хранителем стал Юхан.
— Да, но… у него нет Валькнута! Талисман пропал вместе с Ларсом.
— Вранье! — выкрикивает Фроя, яростно сверкая глазами. — Валькнут запрещено выносить за пределы дома! Мой отец был хранителем, поэтому я знаю, о чем говорю! Для возложения талисмана тела умерших приносили прямо к нему. Он проводил обряд в специальной комнате, где стоял длинный стол для покойников. Тело оставляли там на ночь, а утром забирали и несли на кладбище. Валькнут должен быть где-то в доме Юхана. Ты же видела его, иначе бы не изобразила на картине!
— Нет, Фроя, все не так! Это было видение. Оно случилось как раз после обряда Вильмы. Обряд что-то сделал со мной, ведь были и другие видения. Скажи, для чего он был нужен? Ведь не для защиты?
— Ты права, цель обряда заключалась в том, чтобы выявить твою сущность, выманить наружу скрытые желания. Я хотела знать, намерена ли ты заполучить Юхана себе в мужья, или, и правда, приехала лишь для того, чтобы написать картину. Вильма, едва взглянув на тебя, сказала мне, что ты не питаешь надежд насчет Юхана, а обряд она провела для того, чтобы выявить твои будущие намерения. Вильма — прорицательница, и может предсказывать не только события, но и то, как изменятся в дальнейшем чувства человека. Вот тогда и выяснилось, что ты — опасная соперница!
Рин понимает, что маски сорваны, и больше нет смысла притворяться, будто она не догадывается о замыслах Фрои убить ее. Будучи уверена, что Рин околдована ее магией и никуда не сбежит, Фроя говорит открыто, и видно, что ей очень хочется выговориться. Внезапно Рин осеняет: пусть нельзя сбежать, но что, если попросить у Фрои пощады? Убедить, что ей не нужен Юхан, и уже завтра утром она улетит в Россию? Тем более, что именно так она и собиралась поступить! Дрожащим голосом Рин обещает Фрое, что уедет и никогда не вспомнит о Юхане, но та смеется в ответ:
— Не выйдет, матрешка! Поздно. Уезжать надо было раньше. Ведь теперь Юхан поедет разыскивать тебя. Не-е-ет, ты отправишься туда, где никто и никогда не сможет тебя найти — на самое дно Тролльхола! Не грусти, все не так уж плохо, ведь там, на дне, ты будешь не одна, — Лилли и Катарина обрадуются твоему появлению!