Нет, это какой-то дурной сон! Ничего подобного не может быть в реальности! Рин встряхивается, пытаясь прогнать наваждение, и ее взгляд цепляется за буквы, нацарапанные на полу. Она видела, как кусок кирпича вывел их, двигаясь с нарушением законов физики. Им управляла Лилли, точнее — ее дух, который находится где-то поблизости. Почему Лилли требует от нее невозможного?
— Я ничего не могу сделать, извини! — Рин поднимает голову и смотрит в пустоту, обращаясь к невидимой и безмолвной спутнице.
Из стены вываливается крупный осколок кирпича.
— Ну и что это значит? — Рин находит его взглядом. Он лежит на полу рядом с высохшим трупиком мелкой пташки. В просветах между остатками оперения виднеются тонкие желтоватые косточки.
«Птичья косточка!» — Озарение приходит яркой вспышкой. Память мгновенно рисует картину, где Ян протягивает ей похожую на дудочку поделку из птичьей кости со словами: «Всегда носи ее с собой. Если тебе понадобится помощь, просто подуй в нее, и я приду». Конечно же, Рин никогда ее с собой не носила и даже хотела выбросить по пути домой, но забыла, и уже позже, обнаружив ее в кармане толстовки, переложила куда-то. Куда? Кажется, в шкаф, на нижнюю полку, где стоят коробки с обувью. Ну, отлично. Остается выбраться из башни, пойти домой и достать ее оттуда. Проще простого. Рин беззвучно смеется, встряхивая головой. Кажется, это признаки тихой истерики. А, может быть, так начинается сумасшествие?
Вот, например, сейчас Рин кажется, что на ее плечо легла чья-то рука, легкая и такая теплая… Еще кажется, что она тянет ее куда-то, не сильно, но заметно тянет. Скосив глаза, Рин смотрит на свое плечо и, само собой, не видит на нем чужих пальцев, но ощущение не проходит.
— Ладно, — говорит Рин, встает и идет, повинуясь воле руки, дотянувшейся до нее из потустороннего мира. Терять-то особенно нечего, какая разница, где умирать. К тому же в башне наверняка смерть настигнет ее быстрее, кирпичные стены так трясутся, что, того и гляди, обвалятся.
И снова ее окружает непроницаемая тьма, стиснутая по бокам каменными стенами, от которых веет сыростью и холодом. Под ногами все чаще хлюпает вода: вначале попадаются небольшие лужицы, затем они становятся обширнее и глубже, и, в конце концов, сухих участков совсем не остается. Вода полностью заливает дно подземного хода, и уровень ее с каждым шагом становится выше. Рин подбирает подол платья, но держать его в руках не получается, приходится то и дело хвататься за стены, чтобы сохранять равновесие на склизком каменном полу. Намокшая ткань тяжелеет и облепляет ноги, затрудняя движения. Тело сковывает от холода, а сердце — от сомнений: не повернуть ли назад? Но, когда Рин останавливается в замешательстве, то явственно ощущает, как бесплотные пальцы подталкивают ее в спину.
— Куда ты ведешь меня, Лилли? — Вопрос улетает в пустоту. Рин идет дальше.
Ноги ниже колен коченеют в холодной воде. Повезло еще, что вода стоячая, — в горных реках, особенно в подземных, она бывает гораздо холоднее. Ее уровень уже поднялся до середины бедра, и Рин охватывает сомнение в том, что ее ведет Лилли. Вдруг это другой, враждебный дух, желающий ей гибели? Что, если Рин идет по дну подземного озера и вот-вот провалится в бездну?
Вскоре выясняется, что подозрения были не напрасны: узкий каменный коридор круто поворачивает и выходит в просторный грот, заполненный водой и загроможденный останками старинных кораблей, похожими на скелеты динозавров, — дугообразные доски в бортах разошлись в стороны, но еще держатся на своих местах каким-то чудом. Свет, проникающий откуда-то сверху, разбавляет мрак, позволяя разглядеть открывшееся взору мрачное великолепие: парусные мачты, укутанные в саваны из спущенных парусов; корабельные носы, увенчанные деревянными головами не то змеев, не то драконов с разинутыми пастями; круглые щиты воинов, прикрепленные к бортам; просторные палубы, усеянные обломками досок, ржавыми мечами и рогатыми шлемами… Невероятно! Целое корабельное кладбище! И, судя по всему, очень древнее. Что это? Та самая потайная бухта, где со времен правления конунга Олафа покоятся корабли с сокровищами? Должно быть, их трюмы забиты сундуками с золотом!
У Рин перехватывает дыхание, и она забывает о своей главной цели — поскорее выбраться из подземелья. Возникает желание забраться в какой-нибудь трюм и проверить, есть ли там сундуки, но тут призрачная рука сжимает ее плечо, заставляя опомниться.
— Что?.. — Рин вздрагивает. — Я не знаю, куда идти дальше! — восклицает она, оглядев крепкие своды грота. Лишь в одном месте, вверху, виднеется кусочек хмурого рассветного неба, и это может означать, что там есть расщелина, но до нее не добраться. Удивительно, как сюда попали корабли? Если это бухта, то у нее должен быть выход в море! Рин внимательнее всматривается в скальный рисунок и замечает трещины, их много, но они узкие, едва ли в палец толщиной. Ее охватывает паника: кажется, что своды вот-вот рухнут. Потом она различает некоторую упорядоченность в расположении этих трещин. Так это же каменная кладка! Выход в море здесь когда-то был, но его заложили камнями, замуровав корабли внутри скалы и таким образом спрятав от посторонних. А те, кто не относился к посторонним, добирались к бухте через подземные ходы, пользуясь картой, — так говорил Юхан. Но это значит, что выход наружу отсюда есть! Только вот где же он? Неужели придется возвращаться тем же путем, который привел ее сюда? Ведь намека на другой подземный ход больше нигде не видно. Но тогда зачем Лилли направила ее в это место? Просто, чтобы Рин могла полюбоваться на эффектное зрелище? Вряд ли. Но ведь этот грот — явный тупик!
Едва эта полная отчаяния мысль возникает в голове, как под сводами грота раздается мощный всплеск, — из каменной кладки вываливается камень.
34. Костяная дудочка
Круги расходятся по воде рядом с рифом, выступающим над поверхностью подземного водоема неподалеку от стены грота. Рин прикидывает расстояние: до рифа всего метров двадцать, но там, возможно, уже глубоко. Собравшись с духом, она вытягивает руки, подается вперед и погружается в черную воду по шею. Ноги отрываются от дна, и Рин плывет, не вполне уверенная, что правильно истолковала знак, поданный Лилли. Остается надеяться, что в случае ошибки невидимая рука удержала бы ее от этого шага, как это случалось раньше. Легкие сдавливает от холода, дыхание сбивается, но Рин отчаянно гребет, приближаясь к остовам мертвых кораблей. Изъеденные солью перекошенные доски источают запах гнили. Кажется, что на палубах стоят призраки воинов и посылают мысленные проклятия ей вслед за то, что она нарушила их покой, сотни злых тяжелых взглядов якорем тянут ее ко дну. Стараясь не смотреть в сторону скопища кораблей, она доплывает до рифа и пытается забраться на него, но тот почему-то разваливается на части: несколько крупных валунов скатываются в воду. Рин едва успевает отпрянуть в сторону. Фонтан брызг окатывает ее, заставляя зажмуриться, а когда она вновь открывает глаза, ее взгляд упирается в человеческий скелет, лежащий на том, что осталось от рифа. Нижняя часть его скрыта под камнями, но виден проломленный череп и полукружия ребер, торчащие из-под остатков истлевшей одежды. От шейных позвонков вниз тянется металлическая цепочка. Превозмогая обуявший ее ужас, Рин подплывает ближе и заглядывает в пространство между черепом и нагромождением камней под ним, которое она приняла за риф. Цепочка оканчивается массивной подвеской из трех переплетенных треугольников с руническим символом в центре, заключенным в круг.
Валькнут!
Тот самый Валькнут, который она изобразила на картине, рисуя Ларса. Вот, значит, где умер брат Юхана. Видимо, Ларс попал в грот через подземный ход, скрытый в шкафу потайной комнаты, в которой его запер Юхан, а потом, стремясь выбраться отсюда, начал разбирать каменную кладку, закрывающую выход в море, и случился обвал. Этот обвал перекрыл путь, соединяющий грот с комнатой, поэтому Юхан не смог найти своего брата.
Звук капающей воды прерывает размышления Рин. Сквозь прореху в потолке грота, пропускающую тусклый предутренний свет, летят дождевые струи. Рин думает, что дождь начался потому, что Лилли не может полить слезами останки своего возлюбленного. Но ведь теперь они должны встретиться. Или нет? Здесь ли сейчас дух Ларса или бродит неведомо где? Найдут ли они друг друга? А если он все-таки ушел в Алую долину, отчаявшись найти Лилли?
«Валькнут открывает душам умерших путь в обитель предков», — вспоминает Рин слова Фрои. Отыскав устойчивую опору под ногами, она дрожащими руками берет цепочку, снимает со скелета Ларса, осторожно приподняв его череп, и надевает себе на шею. Талисман прикасается к телу в области солнечного сплетения и словно наполняет ее энергией. Рин кажется, что теперь она способна свернуть горы, а разобрать завал из камней для нее вообще пара пустяков, но вскоре выясняется, что в этом нет необходимости.
Из каменной кучи у подножия скалы сами собой начинают вываливаться камни, освобождая скрытый под ними подземный ход. Это выглядит так, словно весь завал держался на волоске, и стоило выскочить одному камню, как все сразу посыпалось. Дождавшись, когда замрет на месте последний булыжник, Рин подплывает к проему в скале и, прежде чем забраться в него, оборачивается, чтобы бросить прощальный взгляд на корабельное кладбище и риф с останками Ларса. Ей кажется, что она видит себя, лежащую на камне рядом со скелетом, и цепенеет от ужаса, решив, что ее душа вновь пустилась в странствие, покинув тело, но в следующий миг понимает, что силуэт девушки в красном платье просвечивает насквозь. Видение быстро меняет очертания и рассеивается, оказавшись туманной дымкой, окрашенной лучом утреннего света, проникшего в грот сквозь расщелину в потолочном своде. Как будто ничего и не было. Рин поворачивается к зияющему в скале проему, и у нее вырывается тягостный вздох: так не хочется снова окунаться в кромешный мрак. Но, если ее предположение окажется верным, этот подземный ход закончится в доме Юхана. И тогда, возможно, ей удастс