— Знаешь, о чём я думаю? — повысив голос, поинтересовался Росс, открывая входную дверь нараспашку.
— Знаю, — спокойно отозвался Курой, выныривая из клубящегося марева, как призрак.
И протягивая Алексу противогаз. Обычный, армейский, и оттого громоздкий, с самыми обыкновенными угольными, а не магическими фильтрами и парусиновым «хоботом». Но альв надел его с такой поспешностью, что даже волосы прищемил.
Дышать легче не стало. Зато вонь почти не чувствовалась.
— Ты думаешь о том, что в отсутствии соседей по этажу есть свои прелести, — закончил мысль тег, помогая Россу закрепить ремень.
Из-под противогаза голос медика звучал глухо и таинственно. Правда дым начался рассеиваться, а потому эффект вышел не тот. Хотя белый балахон, запятнанный какой-то гадостью, резиновые перчатки и стёкла маски усиливали сходство то ли с привидением, то ли с каким-то сказочным чудовищем.
— Давно научился мысли читать? — усмехнулся Алекс, чувствуя себя полным дураком.
В такие моменты и начинаешь радоваться, что клиенты в агентство захаживают не так уж и часто.
— Просто ты это уже говорил, — пояснил тег. — И ни один раз. А всё просто. Сделай нормальную вытяжку, и такие проблемы возникать перестанут.
— Знаешь, сколько твои вытяжки стоят? — поинтересовался Росс, оттягивая пальцем край маски и тут же возвращая её на место. К сожалению, вонь вместе с дымом убираться не собиралась.
— Знаю. И если б вы с Роном со всех сирых и убогих плату брали, а не занимались альтруизмом, могли поставить даже не простую, а заговорённую вытяжку.
— Обычно на этом месте Мастерс предлагает начать с тебя. Взять на работу недоучившегося студента-медика с завиральными и никому не нужными идеями — это тоже благотворительность, — буркнул Алекс.
И, развернувшись на каблуках, вернулся в свой кабинет. В нём имелось единственное на всю контору окно, которое можно было открыть. А заодно и сбегая от собственного сотрудника, которого он только что, совсем не благородно, со всей дури ткнул в больную мозоль.
Но уж больно не любил альв разговоров о благотворительности. В конце концов, он Курой зарплату платит! Поэтому, потерпит, не маленький. Да и…
Алекс содрал с себя противогаз, швырнув его в кресло, и обеими руками пригладил волосы, заправляя их за уши.
— Извини! — повысил Росс голос. — Я не хотел тебя обижать. В смысле, хотел, конечно. Но… В общем, извини.
Услышь это Каро, она бы долго рот закрывала. Извиняющийся, да ещё и по собственной инициативе, лорд в Элизии явление столь же частое, как и землетрясение. То есть, до сих пор никем и никогда не фиксированное.
Вот только на Яте извинения большого впечатления не произвели.
— Строго говоря, и ты, и Мастерс правы, — откликнулся он из своей лаборатории. То есть, попросту говоря, тоже крикнул. — Когда вы меня брали к себе, это было чистой воды благотворительностью. Но сейчас я конторе приношу неплохую пользу. Хоть высоколобые полицейские умы и называют это квазинаукой.
— И что ты нашел? — усмехнулся Алекс, примерно представляя, что будет дальше.
Естественно, ответом на его вопрос послужило гробовое молчание. Ну, не расслышал Курой голоса начальства. Вот до этого момента слышал, а потом перестал.
— Ко мэ ласай, нассен, — Росс машинально поклонился, коснувшись сложенными ладонями сначала лба, а потом груди. Хотя жеста его оценить никто и не мог. — Моси ваге аринасин[7].
На это Яте тоже ничего не сказал. Хотя по этикету тегов обязан был или принять извинения, или не принять. Но кто ж в Элизии такие тонкости знает? Зато эксперт самолично появился на пороге начальственного кабинета, таща в руках две склянки, в которых плавали темные лоскуты, и толстенный том.
— Закрой окно, — проворчал он брюзгливо, аккуратно выкладывая свою ношу на стол. — Сыро.
Альв послушно прикрыл створку, хотя в офисе еще чувствительно попахивало аммиаком.
— Это что? — спросил Алекс, с любопытством разглядывая банки.
— А это то, что я выловил в чанах господина Горха, — пояснил Курой, садясь в кресло и закидывая ногу на ногу.
Те, кто с тегами сталкивается редко, посчитали бы, что медик абсолютно бесстрастен и холоден, словно статуя. Но Росс прекрасно видел — его эксперт доволен, как слон.
— Надо понимать, это куски кожи? — уточнил альв, поднимая одну банку и рассматривая её на свет.
Со второй тарой он проделал абсолютно тоже самое, но разницы так и не увидел. На этом Росс успокоился, тоже уселся на место, сцепив пальцы на животе, и вопросительно уставился на Яте.
— Вот это, — мотнул подбородком Курой в сторону левой банки, — обыкновенная телячья кожа. Ничем не примечательная. А вот это… — после театральной паузы, медик указал на правую склянку. — Кожа тролля. Хоть уже и очищенная, и подготовленная к обработке, но свежая. В смысле, освежевали её владельца совсем недавно. Я конечно не специалист, но ставлю недели на две.
— Ты уверен? — альв выпрямился, глядя на Яте исподлобья.
— Вот тебе анатомический атлас. Сравни сам, — невозмутимо предложил тег.
Росс предложением не воспользовался. Вместо этого встал, снова отойдя к окну, и сложил руки за спиной.
— И выходит у нас полный бред, — изрядно помолчав, заключил управляющий агентством. — К нам за помощью обращается дварф, который выделывает шкуры существ, находящихся под защитой короны? Да еще и существ условно разумных? А это уже даже и не браконьерство.
— Если мне память не изменяет, наказание за убийство троллей и им подобных карается чуть сильнее, чем убийство животного, но слабее, чем гражданина? — заметил Яте.
— Не изменяет тебе память. Но это всё равно гарантированная каторга. Лет пять, не меньше. Зачем такой риск?
— Как справедливы законы империи… — задумчиво протянул тег. — Помниться, жокею, который загнал жеребца лорда Анатолия, дали семь лет.
— Справедливость существующих законов не отвечает на мой вопрос, — поморщился альв — Курой это в оконном отражении разглядел.
Не любил управляющий околополитических разговоров. Можно сказать, на дух не переносил.
— Ну, может он надеялся, что это не всплывет? — пожал плечами медик. — Впрочем, это уже не моё дело, разбирайтесь сами. Я вам даю факты, а что с ними делать…
Договаривать он не стал. Просто встал и вышел, прихватив склянки и талмуд. Видимо, за моральную оплеуху начальство Яте так до конца и не простил.
— Детка, а ты где свой страх потеряла, а? — прошептал на ухо теургу Мастерс.
— Там же, где честь и совесть, — буркнула Каро.
— Нет, я все понимаю. Ты у нас гениальный сыщик, но я даже у Ала не числюсь мальчиком на посылках, — откровенно веселился оборотень, — ты в курсе, что за все рано или поздно приходиться платить? Чем расплачиваться будешь?
— За что расплачиваться? — девушка повернула голову, оказавшись нос к носу с оборотнем, который почти подбородок ей на плечо положил.
— За то, что я ваши приказы исполняю, госпожа Курой, и ношусь за всякими золотарями.
— Ну, во-первых, за золотарём побежали мы все-таки вместе. А, во-вторых, приказ-то уже исполнен. А контракт, в котором прописана оплата по факту, мы не подписывали. В следующий раз предусмотри все заранее.
Поименованной госпоже Курой в данный момент и сам Седьмой братом не был. Она чувствовала себя как собака, взявшая след. Осталось только лихорадочное нетерпение — и больше ничего.
— Ну, ты и наглая, — протянул Рон, — вот и корми таких ужином. Потом они тебе на шею садятся.
— Покормишь завтраком — на голову залезу, — заверила его теург, на собственном опыте усвоившая: «Не научишься делать физиономию кирпичом — сожрут».
— Это предложение?
— Это предупреждение.
— Готов рискнуть, — и Мастерс выдал свою фирменную, нагловато-очаровательную улыбочку.
У-у, морда мохнатая!
Каро дёрнула плечом, заставляя его отстраниться. Хотя, пожалуй, Рон в этой клоаке являлся не самым раздражающим фактором.
А другим словом ассенизаторские отстойники назвать сложновато. Это раньше все нечистоты, ни долго думая, просто сливали в ближайшие реки. А там природа сама с очисткой справлялась — океан большой. Даже Элизию его загадить не по силам.
Но город рос, и оказалось, что у возможности природы имеется свой лимит. До океана жители, конечно не добрались. А вот ближайшие водоемы начали превращаться… Ну, в общем, во вполне закономерное они превращаться начали. Тут уж возмутились дети Третьего: наяды, тритоны, речные русалки, оборотни-амфибии и прочие водные жители. На их протесты, понятно, никто и внимания бы не обратил. Но, во-первых, реки по летнему времени невыносимо воняли. Во-вторых, стали источником всякой заразы. А, в-третьих, городские рынки начали испытывать недостаток рыбы — основной беднятской пищи.
Выход нашли, понятное дело, дварфы. Кажется, именно тогда же они и придумали поговорку про то, что деньги не пахнут. Бородатая община подсуетилась и пробила-таки закон, согласно которому всех, кто не оплачивает переработку собственных отходов, полагалось наказывать звонкой монетой. Так и появились городские отстойники. На которых в основном трудились поднятые умертвия. Таких, конечно, в Элизии не много имелось. Но и для тех, что были, работы не находилось вообще никакой. Кто захочет рядом с собой оживленца видеть? С другой стороны, желающие трудиться в отстойниках в очередь не выстраивались. Даже крысюки брезговали местной спецификой. В общем, в итоге все оказались довольны.
Ну, кроме, понятно, вынужденных посетителей, вроде детективов. Ни вид ям, в которых отстаивалась жижа; ни зрелище мертвяков, огромными сачками вычерпывающие то, что после отстаивания на дне оставалось; ни мутные потоки воды, сливаемые в фильтры; ни, тем более, смрад от всего этого вдохновения не вызывали. Пожалуй, по личной градации Каро, кожевенные мастерские оказались не самым мерзким местом на свете.
А вот идея работать в детективном агентстве потеряла больше половины своей заманчивости.