— Ну, это не совсем некромантия, — застеснялась тега, ещё в колледже понявшая, что грань между некоторыми вещами очень тонка — толщиной всего в несколько определений. — Во-первых, тут у нас не труп, а только шкура. А, во-вторых, тролли-то лишь условно разумны. Понимаете, дело в трактовке…
— Чхать я хотел на трактовки! — заволновался хозяин. — Ты мне, дочка, прямо скажи. С Седьмым дело иметь будешь или нет?
— Нет! — глядя прямо в глаза дварфу отрезала тега.
И действительно, никаких дел с Седьмым она иметь не собиралась ни сейчас, ни в будущем. Другое дело изначалье. Но ведь Гартар спрашивал не о природе силы, с которым хотела оперировать теург.
— Растёт ребёнок… — тихо, так, что услышала только Каро, пробормотал за её спиной оборотень.
На это девушка отвечать не собиралась. Только плечом раздражённо дёрнула.
— А чего ты то же самое не сделала с куском, который Яте приволок? — уже в полный голос поинтересовался Мастерс.
— Так там маленький огрызочек был, — снизошла до объяснений тега, показывая пальцами размер фрагмента. — К тому же, обработанный всяким-разным. Да ещё я думала, что на нём тень от проклятья лежит. А тут нетронутая шкура.
— Ну, ежели так… — мастер опять поскрёб лысину под колпаком.
— Только я попрошу всех отсюда удалиться, — решила закрепить успех теург.
— Это ещё зачем? — подозрительно прищурился дварф. — Порча имущества какая возможна или что?
— Просто… — Курой замялась, сообразив, что фраза: «Это зрелище не для слабонервных!» — делу вряд ли поможет. — Просто посторонние могут помешать мне работать.
Всё-таки, хорошо, когда окружающие не знают тонкостей того, чем ты занимаешься. Всегда можно сослаться или на профессиональную тайну, или на то, что присутствующие мешают тонкому процессу. И объяснять ничего не нужно, и всегда есть возможность спихнуть неудачу на других.
— Если что, то я буду у ворот, — неожиданно сообщил Рон.
По крайней мере, для Каро это стало абсолютной неожиданностью. Тега-то думала, что ей придётся долго убеждать вечно рыцарствующего оборотня покинуть помещение. Объясняя на пальцах специфику ритуала. А тут такое понимание!
— Чего уставилась? — усмехнулся Мастерс, мазнув пальцем Каро по подбородку, как будто намекая, что ей рот закрыть стоит. Хотя он и так закрыт был. — Я ж Жизнь. Только мешаться стану. Но ты тут поосторожнее, — это Рон добавил очень тихо и очень серьёзно. — Сама такое делала?
Курой кивнула, не уточняя, что делала она это только на зачёте, под присмотром трёх преподавателей.
— Удачи тогда, — оборотень быстро поцеловал девушку в лоб и поспешно, как будто передумать боялся, вышел.
А вот дварф такого понимания не проявил. И наотрез отказался уходить, явно переживая за сохранность своего товара. Спорить с ним Каро не решилась — боялась настаивать. Ритуалу Гартар помешать не мог, а вот упереться и вообще всё свернуть вполне. В конце концов, брякнувшийся в обморок мужик — это не самая большая проблема.
Но надо отдать должное мастеру, сознания он так и не потерял. Только когда клубящиеся у стен тени, подчиняясь размеренному речитативу Курой, потянулись к ней, как щупальца, хозяин сполз по стеночке, усаживаясь на пол и нежно прижимая к груди свой колпак.
Теург, бешено крутящаяся на одном месте и взвизгивающая кошкой, которой хвост дверью прищемили, его тоже впечатлила. Тут дварф не только Великого Предка помянул — всех прародителей начал перечислять, прося их «оборонить». А род свой у этой расы полагалось помнить до двадцатого колена. Скороговорка мастера Курой отвлекала, мешая впасть в транс, и она так рявкнула на Гартара, что тот просто онемел.
А вот выбежал хозяин из сарая только тогда, когда дикий крик раздался. Не теурга — пытаемой жертвы. Причём вой этот звучал на фоне воя и свиста ураганного ветра. Обычные эфирные помехи. Но, кажется, именно они убедили мастера: жизнь всё же дороже товара. И дварф, перебирая полусогнутыми ногами, вымелся-таки на улицу.
Кстати сказать, сделал он это невероятно вовремя. Опыта Каро всё же не хватало, а зрители её отвлекали. И силы изначалья едва не вырвались из-под слабенького, в общем-то, контроля. Но Курой справилась. Правда, и сама плашмя, как упавшая доска, рухнула на доски. Но только после того, как запечатала канал.
Поэтому девушка и улыбнулась подлетевшему Мастерсу счастливой улыбкой профессионала, сумевшего хорошо выполнить свою работой. Жаль, оборотень этого оценить не мог. Кричал что-то гневное. Но слов тега уже не разбирала. Да и в смысл его воплей вдаваться ей не слишком хотелось.
Глава шестнадцатая
Мужчина кричит, чтобы его слышали, а женщина, чтобы её поняли.
Каро ещё чувствительно пошатывало, но, по крайней мере, стоять она могла прямо и даже за стеночку не держаться. Ну, почти. Иногда всё же теург, эдак невзначай, то на спинку кресла опиралась, то плечиком к косяку присоседивалась, то бедром к столу. Но не присаживалась принципиально. Сядешь тут, как же! Ты сядешь — и мужики моментально сделают вывод, что тебе в постель отправляться надо.
Девушку из кровати и выпустили-то с боем. И только после веского слова Яте. В смысле, после его веского пожимания плечами. Тега пребывала в твёрдой уверенности: её лечащему врачу было плевать на состояние пациентки. Но окружающие это восприняли как разрешение встать. Ну и слава Семерым.
Нет, пропускать всё самоё интересное из-за какой-то там слабости Курой не собиралась. И так три дня дома проторчала, пропустив мимо носа и гонку по следу, и выяснение личности убийцы, и опознание его егерем. Пришлось узнавать всё из рассказа Мастерса. А чужая байка, пусть изложенная в красках, всё-таки ощущения присутствия не даёт. Так что, энергетическое истощение не повод болеть.
— Вы дурно выглядите, госпожа Курой, — заметил инспектор Гиккори, подкравшийся сзади, как заправский маньяк.
Теург одарила полицейского ледяным взором. По крайней мере, девушка очень надеялась, что получился у неё именно взор, и именно ледяной.
— Вы тоже красотой не блещите, — прошипела тега.
На изображение смущения сыщицкой совести хватило. Он неловко одёрнул сюртук, сдвинул узел и без того перекрученного галстука куда-то под ухо, нервно дёрнул шеей и забормотал нечто невразумительное. Каро только и смогла разобрать, что неделя у Гиккори выдалась тяжёлой, беготни было много, сна мало и домой он уже двое суток не заглядывал. Впрочем, теург прекрасно обошлась бы без этой информации.
— Да вы не поняли! — Мастерс дружески хлопнул инспектора по плечу. Полицейский от такого проявления оборотнической удали аж присел. — Она имела в виду, что вы с рождения смазливой физиономией не отличались.
— Куда мне до вас… — кисло улыбнулся Гиккори, раздражённо дёрнув усиками-пёрышками.
Каро кашлянула в кулак, пряча улыбку. Действительно, следователю до детектива было, как… ну, как хорьку до леопарда, чего уж там. Хотя теге хорьки нравились: милые таки, забавные животные. Пока не кусаются и вонять не начинают. Правда, кошки то же кусаются, и воняет от них порой впечатляюще.
Вот и эти двое. Оба молодые даже примерно одного возраста, наверное. Хотя, кто их, оборотней, разберёт? Но, по крайней мере, выглядят молодо. Оба симпатичные, стройные и двигаются с особой оборотнической грацией. Только один пытается быть фатом, а второй «своим в доску парнем». Но хорёк и леопард. Всё.
— Нравлюсь? — поинтересовался Рон, наклонив голову к плечу и задрав левую бровь.
Только тут до Курой дошло, что она уже пару минут вдумчиво так изучает оборотней, переводя взгляд с одного на другого.
— Нет! — сам себе ответил Мастерс до ломоты в ушах писклявым голосом.
— Нет! — одновременно с ним выпалила Каро.
— Ну, так бы и сказали, что девушка уже занята, — почему-то обиделся инспектор.
— Никем я не занята! — выпалила теург и, сообразив, что сморозила что-то не то, попыталась исправиться, — Я не стул, чтобы меня занимать! — Да уж, молчание поистине порой становится золотым. — Да идите вы все в Подземье!
Развернулась на каблуках и едва не упала от резкого движения — пол под ногами неожиданно поехал куда-то в сторону и в бок. Да она бы и брякнулась, не поддержи её под локоток предупредительный Мастерс.
— Вот чего ты сюда прискакала? — заботливой нянюшкой проворчал детектив. — Лежала б себе в постельки, чаёк хлебала…
— А ты мне его приготовил? — брякнула Курой, раздражённо высвобождая руку.
И чуть язык себе не откусила. Кажется, переутомление дурно сказывается на умении соображать. Зато вполне плодотворно воздействовало на болтливости. Раньше теург о таких последствиях истощения не слышала. Но своему опыту приходилось верить.
— В чём дело, детка? — тихо и серьёзно спросил Рон, выгибаясь над тегом кривой кочергой. Всё же, создавать ощущение интимности при почти двойной разнице в росте непросто. — Я пришёл, как только смог. К тому же, при тебе Яте всё время был…
Курой очень, просто дико хотелось ответить. Слова так жгли язык, что она даже почесала его о зубы. Но промолчала. Не скажешь же: «У меня после этих трёх дней никаких нервов не осталось! Я с ума сходила, не зная, что с вами и как там с делом обстоит. Курой ваш, остолоп каменный, молчит, как будто слова экономит!». Не скажешь. А скажешь, так надо сразу идти вешаться. Этот ведь, морда мохнатая, ещё подумает, будто девушка о нём беспокоилась. Вот об оборотне она как раз и не волновалась! Ни капельки.
— Раньше новости сообщить тебе весёлые женщины мешали? — ядовито поинтересовалась Курой, сощурившись.
— Какие женщины? — ухмыльнулся Мастерс. — Я, высунув язык, как Бобик по Элизию скакал.
— Скорее уж как Мурзик. И, насколько я знаю, бордели вне города ты не посещаешь.
— Ты удивительно многого не знаешь! — разозлился вдруг Рон. И схватил теурга за предплечья, даже встряхнув слегка. — Туда ты не пойдёшь. Всё, на этом точка. Оставайся здесь или отправляйся домой — твой выбор. Но с нами ты не потащишься!