А метресса Горх парней, кажется, даже и не замечала. Перла вперёд с целеустремлённостью тарана, волоча подмастерий, нежно уцепившихся за немалую дамскую талию, следом. При этом у старушки ещё хватало сил вопить так, что даже огонь в очаге испуганно опал, спрятавшись под дровами.
— А я сказала: нет! — вопила дварфийка. — Ложь это всё от начала и до конца! Тебя чай вот эта подкупила. Сколько ты ей отсыпала, дрянь?
— Матушка, вы ошибаетесь, — пролепетала госпожа Горх, безуспешно пытаясь выглядеть смело и решительно. — Я сама это впервые услышала. И никого не подкупала, клянусь!
— И это ложь! — бушевала метресса. — А то я тебя не знаю! И натуру твою подлую не изучила. Напраслину на мою внучку наговариваешь! Сама, чай, всё и затеяла! Чего удумала, сволочь?
«Сволочью» старушка не ограничилась. Впрочем, в эпитетах она вообще не стеснялась. И прибывала в твёрдой уверенности, что её невестка убийца, прелюбодейка и в целом натура подлая. О чём дварфийка, размахивая сковородкой, и оповестила не только присутствующих, но и всю округу.
А до столкновения жены и матери ныне пребывающего без сознания господина Горха оставалось всего ничего.
— Все замерли. Немедленно!
Сказал это Алекс негромко и без всякой угрозы, вроде даже с ленцой. И в принципе за воплями старушки его вообще никто расслышать не мог. Но почему-то все действительно замерли. Немедленно.
— Кратко, ясно и по существу. Что тут происходит?
Альв осмотрелся и уселся на стул, предварительно обмахнув его зажатыми в руке перчатками. Красиво так уселся, с истинно лордским изяществом: закинув ногу на ногу и положив трость поперёк колена. Пока Каро страдала от мировой несправедливости и носом хлюпала, Росс успел не только сюртук надеть, прикрывая порванную рубашку, но и галстук повязал. Причёска его, естественно, пребывала в идеальном порядке.
Вот только кратко, ясно и по существу ему отвечать никто и не думал. Получив разрешение, все заорали разом: метресса и госпожа Горх, прячущаяся служанка, подмастерья, прислуга, сгрудившаяся у дверей кухни. Даже собаки во дворе взвыли.
— Молчать! — тем же подозрительно тихим тоном приказал Росс. Поразительно, но его опять послушали. Даже собаки. — Излагайте вы, — кивнул альв старушке.
— Эта сука приблудная… — начала почтенная дама с упырским завыванием.
— Я же сказал: по существу, — тут же прервал её Алекс.
Дварфийка захлопнула рот и хмуро уставилась на лорда. То ли по существу произошедшего ей доложить было нечего. То ли, по её мнению, старушка как раз и говорила по существу.
— Ясно, — царственно кивнул Алекс. С сомнением посмотрел на госпожу Горх и обратился к скрючившейся за её подолом служанке. — Попробуйте вы.
— Ну что я? — заканючила девчонка. — Что видела, про-то и говорю. Ничегошеньки ведь не выдумываю! Вот ни словечка.
— Я понял, — ласково заверил её альв. — вы честны, как перед Великим Предком. Суть в чём?
— А ссуть они, где придётся, — бухнул подмастерье. И сплюнул на идеально выметенный пол. — В смысле, гадют. Бабы, чего с них возьмёшь?
Дварф словно на курок нажал. Гвалт возобновился с удвоенной силой. Вот только продолжался он недолго. За спинами сгрудившихся зрителей и участников конфликта раздался… вопль. Хотя само определение «вопль» для данного звука не слишком подходило. Началось это низким утробным мявом. Который плавно, как будто по дуге, становился все выше и выше. И почти перейдя в визг, он стремительно покатился вниз, перерастая в гулкий рокочущий рык.
Каро и сама не заметила, как на корточки присела. И руками голову прикрыла. Правда, так поступила не одна она, а все присутствующие. Только Росс невозмутимо поправлял манжеты. Зато теперь стало возможным рассмотреть источник звука.
Рон, стоявший в коридоре у лестницы, стиснул кулаки и, запрокинув голову до проступивших на напряжённой шее вен, выл. Или рычал? Мяукал? В общем, производил шум, которому место только в царстве Седьмого.
— Продолжим, — спокойно сказал Алекс, дождавшись, когда оборотень выдохнется. — Итак, вы хотели нам поведать что-то?
Служанка тяжело сглотнула, неуверенно кивнув. Круглые выпученные глаза на её побледневшем личике казались слишком большими.
— Так что же вы видели? — ласково напомнил альв.
— Как хозяйская дочка на господина Горха порчу наслала! — единым духом выпалила дварфийка.
— Ложь! — взвыла метресса, проворно выбираясь на четвереньках из-под стола. Сковородка, до сих пор зажатая в её руке, громыхала по каменному полу, как набат. — Ложь это всё! Подкуплена она! Не слушайте её, господа сыщики. Наветы и наговоры. Не могла моя девочка такого сотворить! Да и зачем ей делать-то гнусь эдакую? Мой сыночек в ней души не чает, ни в чём куколка отказа не знает.
— Всё да не всё! — затараторила служанка, у которой, видимо от шока, приключилось словоизвержение. — Замуж-то выйти он ей не даёт! В смысле, за любого не даёт, а сватает старика противного! Мне сама молодая госпожа про то жалобилась! И как им приходиться скрытничать, вась-вась значится украдкой. Она б давно уж сбёгла! Да без денюжек-то куды бечь? Сама мне говорила, сама! Вот этими ушами слышала. Грохнула папулю, а на денежки его теперь припеваючи жить станет. Всё так, как сказала. Сама я…
— Видели вы что? — перебил её альв, уже даже не пытаясь прикидываться ласковым.
— Да как порчу она творила и видела. Я, значится, в гардеробной рубашечки господина Горха развешивала. Тока дверку не до конца прикрыла. Чтобы, значит, слыхать было, ежели меня кто кликать станет. Смотрю, заходит молодая госпожа в хозяйскую спальню. Да таится чего-то, оглядывается. Ну, мне же интересно стало. Я к щёлке-то и припала. Она давай шаманить да ворожить! У-у, страх! Прям коленки подкашиваются. А тут возьми и сам заявись! И чего ему днём в спальне-то спонадобилось? И вдруг как что-то сверканёт! Хозяйка как завизжит! Господин Горх как на постель рухнет!
Служанка схватила себя обеими руками за горло, закатила глаза и вывесила язык на сторону. Видимо, это она так пыталась изобразить, как мастер на кровать упал. Наверное, в другой бы ситуации это выглядело смешно.
На то, чтобы выудить у служанки подробности увиденного, потребовалось часа два. Девица оказалась не только чересчур болтливой. Потеряв от всеобщего внимания остатки и без того не слишком крепкого разума, она начала откровенно сочинять, делая историю жутче и кровавее. Естественно, в силу собственного разумения.
Но в нескольких фактах сомневаться не приходилось. Во-первых, она действительно видела молодую Горх и именно в хозяйской спальне. Во-вторых, дварфийка на самом деле проводила какой-то ритуал, а не просто с амулетами игралась. В-третьих, за этим делом её застал отец. Потом была вспышка и мастер начал умирать. Но это уже детективы и сами застали.
К сожалению, служанка оказалась не единственным свидетелем. Молодая Горх будто нарочно старалась, чтобы её побольше народу увидело. Как по лестнице поднималась, видоки нашлись. И смогли описать, что в руках она свечи держала — это ясным утром-то! — листок с записями и большой амулет.
А та самая горничная, с которой Мастерс на улице флиртовал, а Каро ещё и её поруганные надежды защищала, не без гордости доложила, что отец и дочь при ней вчера вечером ругались. И речь шла как раз о лишении приданого. Кожевенник угрожал вышвырнуть доченьку на улицу без медяка в кармане, если она не перестанет видеться с «этим заморышем».
С нескрываемым удовольствием, смакуя эпитеты, которыми родственники друг друга награждали, служаночка всё на Рона посматривала. Видимо, надеялась: оборотень такую осведомлённость оценит, и их любовь вспыхнет новым пламенем. Правда, детектив на страстные взгляды не ответил. Он был мрачен и задумчив.
И ещё два часа ушло на осмотр спальни. Нашли и свечи и амулет, который оказался обычным активатором. То есть, у девушки имелся другой артефакт, с заложенным проклятьем. Теург, хоть и под давлением, признала: да, проклятье то самое, чьи следы она изначально в мастерской и доме видела. Правда, в спальне имелись и отпечатки других потоков, никакого зла в себе не несущих. Но от этого факта Росс просто отмахнулся.
Не нашли только самой девушки. Хозяйская дочь пропала. Что, хоть и косвенно, подтверждало её вину. Не обнаружили и листка с записями. Видимо, его метресса прихватила с собой.
— И что мы имеем? — поинтересовался Алекс, почёсывая подбородок набалдашником трости. И сам же себе ответил. — Всё-таки дочка, получается, да?
— Получается, что так… — буркнул в ответ оборотень, закрывая дверь за последним, насильно выдворенным из хозяйской спальни, обитателем дома.
Народ требовал зрелищ. И оставлять детективов дожидаться полиции без зрителей не желал. Но Мастерса, после его показательного выступления, дварфы побаиваться начали. Так что сотрудники следа всё же добились уединения.
— Мотив есть, — кивнул Росс. — Свидетели есть. Улики хоть лопатой греби. Осталось только пожелать господину Горху побыстрее встать на ноги и оплатить наш счёт. Дело закрыто.
— А как же девушка? — подала голос Каро.
Теург, наплевав на все правила приличия, забралась в кресло с ногами, обхватив руками колени.
— А что девушка? — пожал плечами Рон. — Её ловить не наша задача. Вот если папаша это дело оплатит, тогда и станем искать. А так пусть полицейские побегают.
— Но почему вы уверены, будто это она?
— Тебе ещё раз все доказательства изложить? — раздражённо рыкнул оборотень. — Тридцати трёх раз не хватило?
— Да послушайте! Если у дварфийки, не способной к магии вообще, хватило ума где-то раздобыть редчайший артефакт с проклятием и подобрать к нему амулет-активатор, то неужели она не додумалась сделать все так, чтобы никто не её не увидел? — выпалила Каро и только договорив до конца дух перевела.
— Как правила, госпожа Курой, преступники прокалываются на таких вот досадных мелочах, — наставительно пояснил Росс. — А сами преступления совершаются случайно. Видимо, и артефакт попал к девушке по недоразумению. Скорее всег