На миг Ашия утратила центр, захваченная воспоминанием.
– Поддайся ему, – сказала Ашии Дамаджах.
– Что? – спросила Ашия.
Ее только-только произвели в шарум’тинг и впервые с сестрами по копью посылали к юному шарум ка. Инэвера объявила молодых женщин своими телохранителями, но они оставались шарумами и подчинялись Джайану. Этой ночью он должен был их «оценить» и решить, куда их поставить на алагай’шарак.
– Джайан горделив, – сказала Инэвера. – Он постарается возвыситься над тобой перед твоими сестрами и убедиться, что ты для него не опасна. Он вызовет тебя на поединок под предлогом оценки твоего шарусака, но схватка будет настоящей.
– И ты хочешь, чтобы я проиграла?
Невозможно. Немыслимо. Сколько лет ей приходилось изображать слабость – кроткую суженую пуш’тинга Асома? Дамаджах обещала, что все изменится, когда ей дадут копье.
– Я приказываю тебе проиграть, – поправила Инэвера уже резче. – Покажи ему свою доблесть. Заслужи уважение. А потом проиграй. Иначе он тебя убьет.
Ашия сглотнула, понимая, что должна молчать и кивать.
– А если я его убью?
– Он первенец Избавителя. Убьешь его – и все шарумы Красии потребуют твою голову, а Шар’Дама Ка не откажет.
Инэвера ничего не сказала о своей собственной роли, но Джайан был и ее первенцем. Ашия знала, что старший сын злит Инэверу, но та его все-таки любит.
– Я понимаю, это ранит твое сердце шарума, – сказала Дамаджах. – Но я приказываю из любви. Я Дамаджах. Твоя гордость, твоя жизнь принадлежат мне. – Она ласково тронула Ашию за плечо. – Я ставлю первое ниже второго. У Эверама есть насчет тебя план, и он не в том, чтобы ты умерла из-за болезненного мужского самолюбия.
Ашия кивнула и стряхнула ее руку, опускаясь на колени. Она уперлась ладонями и лбом в пол:
– Как прикажет Дамаджах.
Свидетелей было мало. Джайан знал об отцовском благоволении к шарум’тинг и не хотел унижать их публично. Присутствовали только она с Шанвах, Джайан, Джурим и Хасик. Полное право быть с ними имел и отец Шанвах Шанджат, первый среди кай’шарумов. Его отсутствие говорило само за себя.
Шарум ка и два элитных Копья Избавителя. Даже если они с Шанвах перебьют мужчин до того, как те поднимут тревогу, – перспектива, в которой она вовсе не была уверена. Десятки воинов видели их входящими в зал для аудиенций. Далеко им не уйти.
Джайан осклабился, когда обе женщины уперлись перед ним ладонями в пол.
– Мои скромные кузины! Стыдящиеся каждого звука и говорящие только шепотом. Кто, кроме Эверама, мог представить, что тайно вы годами изучали шарусак?
– Во дворце дама’тинг много тайн, – ответила Ашия.
– В этом я не сомневаюсь, – хохотнул Джайан. Он расстегнул накидку и распахнул панцирное одеяние, оставшись в шароварах и с голой грудью. – Но вас готовили женщины, а я учился в ногах у самого Шар’Дама Ка. Мне нужно испытать вашу удаль, коль скоро я должен найти вам место на шарак.
Шарум ка простер руку и поманил Ашию.
Она поднялась, дыша ровно, затем тоже сняла накидку и отстегнула щит, передав их Шанвах. Раздеваться не стала, но заученным жестом обшарила многочисленные карманы, извлекая оттуда керамические пластины и аккуратно кладя их на пол. Став легче и снова выпрямившись, она закружила напротив Джайана.
Его поза выдавала силу. Джайан не солгал, сказав, что его учил Шар’Дама Ка и дядя ее был величайшим мастером шарусака на свете. Возможно, он смог бы честно выиграть бой. Отдав победу сыну Избавителя, она не посрамила бы Энкидо, и Ашия предпочла бы проиграть по-настоящему, чем обесчестить обоих притворством.
Но затем Джайан бросился, и Ашия оказалась быстрее. Она инстинктивно сделала подножку, ударив большим пальцем ноги в болевую точку, и у него мгновенно онемела ступня. Он пошатнулся, пролетев мимо, и Ашия, похитив энергию, скользнула рукой ему под мышку и швырнула навзничь.
По залу пролетел приглушенный гул. Мужчины остолбенели – они ждали совершенно другого зрелища. Ашия прикинула, не хватила ли уже через край – не убьют ли ее, чтобы спасти лицо своего шарум ка.
Однако Джайан через секунду выдавил смешок, вскочил на ноги и топнул, восстанавливая в ноге чувствительность.
– Отличный бросок! Посмотрим, что еще у тебя в запасе.
На сей раз он повел себя осмотрительнее и нанес серию тычков, пинков и ударов ладонью. От большинства Ашия увернулась, другие отвела при малейшем соприкосновении. Сама она ограничилась несколькими щадящими приемами, оценивая его оборону.
Джайан импровизировал и показал себя хорошим шарумом. Одним из лучших. Но он, блокируя удары, оставлял открытыми многие болевые точки, через которые Ашия могла обездвижить его, искалечить и убить.
Вместо этого она перелетела через его ногу, когда он наносил удар с разворота, и, сделав сальто, приземлилась на безопасном расстоянии.
– Ты правильно сделала, что отступила, сестра, – сказал Джайан. – Я бы тебя достал.
Ашия стиснула зубы. Она уже трижды могла его убить. Ее взгляд метнулся к Шанвах.
Сестра по копью невозмутимо стояла на коленях, но пальцы одной руки сложила в вопросе: «Почему ты не пользуешься преимуществами?»
«И в самом деле – почему?» – подумала Ашия. Так, разумеется, велела Дамаджах, но какой она подаст пример Шанвах и будущим шарум’тинг, если позволит Джайану одержать верх?
– Ты не можешь кружить вечно, – окликнул ее кузен. – Я уже отдал тебе слишком много энергии. Давай покажи, сколько у тебя силы, когда не крадешь мою.
Ашия напала так быстро, что Джайан оказался не готов. Она развела его руки «капюшоном кобры», после чего нагнулась, обхватила за талию и ударила в лицо правой ногой, которую выбросила через себя со спины. Он отшатнулся, она же крутанулась, подцепила его ногой под колено и повалила.
Джайан был не новичок в партере. Он извивался и смещал вес, почти не открываясь для ударов и рычажного действия. Но Ашия теперь оказалась впритык к нему, и шарусак дама’тинг, преподанный Энкидо, был в этом случае убийствен. Сломав его линии силы точными ударами, она произвела захват – пережала предплечьем трахею и питающие мозг артерии.
Джайан дрогнул, на лице его выступил пот, и в глазах она увидела страх. И наконец, уважение. Она представила, как сломает его, но в голове опять прозвучали слова Дамаджах: «Покажи ему свою доблесть. Заслужи уважение. А потом проиграй».
Джайан слабо дернулся в удушающем зажиме, и Ашия чуть ослабила хватку, как будто его действие изменило расклад сил.
Джайан вдохнул, рванулся и что было мочи врезал ей по лицу. Не будучи готова к такому бешенству, Ашия опрокинулась, и он стал наносить удар за ударом в лицо и корпус – стремясь вызвать серьезное увечье.
Перекатил ее на живот, подмял под себя, вцепился сзади в ворот и потянул его в стороны, лишая мозг притока воздуха и крови, – примерно так же, как поступила с ним Ашия.
Намеревался ли он ее убить? Она не знала. Если она зашла чересчур далеко и сверх меры унизила Джайана, он колебаться не будет. Он – первенец Избавителя и за ее убийство получит разве что нагоняй от отца и одобрение со стороны остальных.
Даже сейчас она могла изменить все. Даже сейчас, когда уже темнело в глазах, она могла ударить в его локтевую точку и сделать вдох, едва он ослабит зажим.
«Поддайся ему».
Ашии ничего не хотелось так остро, как показать Джайану и его шарумам, что она лучше, но ее обучали не этому.
«Поединок – обман, – учил Энкидо. – Мудрый воин выжидает».
Когда перед глазами сузился черный туннель со светом в конце, готовым померкнуть, она дрожащей рукой потянулась к плечу Джайана. Но вместо того чтобы ударить в болевую точку, дважды и слабо хлопнула.
Знак покорности.
Джайан хрюкнул, ослабляя хватку. Ашия сделала вдох, который был слаще всех, кроме того первого, многие-многие годы назад подаренного ей Энкидо.
Но Джайан, который вроде бы принял капитуляцию, не откатился и остался лежать на ней, приникнув ртом к уху.
– Ты хорошо дерешься, кузина, но ты все равно лишь женщина.
Скрипнув зубами, Ашия промолчала.
– Как давно? – шепнул Джайан, поерзав на ней. – Когда мой брат-пуш’тинг в последний раз обращался с тобой как с женой? Думаю, только однажды. – Он вжался бедрами в ее зад, и Ашия ощутила эрекцию. – Когда созреешь для настоящего мужчины – приходи ко мне.
– Джайан не должен захватить трон, – сказала Ашия. – Для этого ему придется убить моего отца, и править мудро он не сумеет.
– Помоги мне ему помешать, – кивнул Асом.
– Как? Если ему суждено в эту ночь победить, то мы и при желании ничего не изменим. И я не помогу тебе захватить трон в его отсутствие. Шар’Дама Ка вернется. Так сказала Дамаджах.
– Кости говорят, что он может вернуться, девочка, – уточнила Мелан. – Это не наверняка.
– Я верю в это, – сказала Ашия.
– Я тоже, – согласился Асом. – Я не прошу помочь мне захватить трон, дживах. Только завоевать славу, принизить этим его шансы и дать андраху удержать власть до возвращения Шар’Дама Ка.
– Как? – повторила Ашия.
– Нынче Ущерб, – сказал Асом. – Сегодня я выйду с моими новыми братьями дама и сражусь с алагай.
– Это запрещено.
– Это нужно сделать. Ты слышала дама’тинг. Закрыть Джайану путь к трону не могут ни Дамаджах, ни андрах. Это под силу только мне и только сегодня. Завтра будет поздно. Я сделаю это, ибо должен, – добавил Асом. – Ради блага всей Красии. Всего мира. Но я боюсь. – Он протянул ей руку. – Не сомневаюсь, что ты испытывала во многом то же в первую ночь, когда Дамаджах призвала тебя попрать закон Эведжана и назваться по праву рождения шарумом. Если ты хоть когда-нибудь была мне женой, то молю тебя – останься сейчас со мной.
Поколебавшись, Ашия приняла его руку:
– Я буду с тобой, мой муж. С гордостью.
Из тени Ашия увидела, как в покои вошла Дамаджах. Ашия оставалась чуткой к малейшей угрозе для госпожи, но мысли все равно разбегались. Ее долг – служить Дамаджах во всем, но Асом приходился ей мужем и был сыном Избавителя.