Джайан бросил письмо в камин, туда же отправилась бутылка с кузи. Огненный шар мгновенно пожрал бумагу, и все отступили на шаг. К счастью, пламя не разошлось.
«Принеси шарум ка новую чашку, но бутылку оставь на подносе», – приказал Аббан на пальцах Глухому.
Немой ха’шарум повиновался, упорно глядя в пол. Даже ссутуленный, он был выше всех присутствующих, но безмолвное раболепие Глухого действовало не хуже плаща-невидимки.
– Шарум ка, ты не найдешь пути к славе на дне чашки кузи, – подал голос Хеват.
Джайан демонстративно отшвырнул чашку и вытер белым покрывалом рот. Хевата это покоробило, но он ничего не сказал. Джайан накинулся на него:
– Тогда где мне его искать, дама? Не тебя ли послали сюда давать мне советы? Долго ли твой сын просидит на Троне черепов, если власть моего брата продолжит расти?
– Начать с того, что мой сын никогда и не занял бы трон, – ответил Хеват. – Это была затея Дамаджах.
– А что бы сделал ты? – спросил Джайан.
– Закон недвусмысленно гласит, что трон должен был перейти к тебе. Ты старший сын. Твой святой отец поручил тебе командовать алагай’шарак, и именно ты находишься в чужом краю, где ведешь Шарак Сан во славу Эверама. Твой же брат всего-навсего убил горстку алагай.
– И организовал движение, которое разорвет духовенство, – примерно так же, как поступил твой отец, – добавил Аббан.
Хеват испепелил его взглядом.
– Твоего мнения не спрашивали, хаффит.
Аббан поклонился, когда Джайан посмотрел в его сторону.
– Достопочтенный дама, мы все тут советники, как говорит шарум ка.
– Это ты снабжаешь шарум ка кузи, – сказал Хеват. – Куда же тебе указывать путь к славе?
– И в самом деле? – подхватил Джайан, но без обычной насмешки. – Я выслушаю совет хаффита.
– Шарум ка уже знает, как поступит, – улыбнулся Аббан.
Джайан скрестил руки, но на лице его играла ухмылка.
– Просвети нас.
Аббан опять поклонился:
– Шарум ка мог бы вернуться на зиму в столицу. Озерный город почти что взят, а холод сохранит осаду лучше, чем воины. Восстание чинов в Даре Эверама подавлено. Зачем оставаться во главе войск, когда до оттепели заняться особо нечем?
– Каким же путем мне пойти? – спросил Джайан. – Если озеро замерзло, а на севере нас численно превосходит племя Лощина?
– На восток, чтобы лично убедиться в разрушениях, которым твои воины подвергли языческий монастырь, устроивший на нас нападение, – ответил Аббан. – Твои осадные машины занесет снегом, если оставить их так близко к озеру, но дорога на Старохолмье, на север, еще чиста.
– Ты же не предлагаешь шарум ка атаковать Энджирс, – сказал Хеват, но Джайан уже во весь рот улыбался. – Нам не хватит людей, чтобы удержать такой трофей.
– Удержать? – удивился Аббан. – Что удерживать? Разорить. Стены у северян – ничто. Пни по воротам – и можешь наводнить торговый район десятью тысячами воинов. Опустошить склады, забрать вообще все ценное и вернуться в Водоем Эверама, пока зима не вошла в полную силу.
Джайан был разочарован.
– Ты предлагаешь мне отвести тысячи даль’шарумов на север для обычного грабежа?
– Сожги, если хочешь, дворец, – пожал плечами Аббан. – Возьми заложников, выстави на стене голову герцога. Сделай что угодно, главное – быстро, а потом уходи, пока не подоспели их соседи. После этого у тебя будет крупнейшая, самая закаленная армия на свете – подвижная, хорошо оснащенная, а богатством ты превзойдешь даже отца. Какая тогда будет разница, кто сидит на Троне черепов? Сам Каджи провел на нем меньше лет, чем в седле.
Джайан посмотрел на Хевата, который слегка успокоился.
– Это смелый план, шарум ка. Если дозорные племени Лощина заметят твои передвижения…
– Не заметят, – оборвал его Джайан. – Мои дозорные сами шпионят за ними. Тамошние патрули пока не доходят до дальней границы большого леса.
Хеват посмотрел на Асави.
– Может быть, нужно посовещаться с…
– Я уже сделала расклад по запросу шарум ка, – сказала дама’тинг. – Сын Избавителя еще до конца первого дня снесет ворота и введет в город тысячи шарумов.
Джайан подошел к стене, где висел гобелен с картой Тесы, и указал копьем:
– Сколько воинов останется в Водоеме Эверама?
Он не смотрел на Аббана, но хаффит не замедлил с ответом, благо мало кто умел так быстро считать.
– На болотах останется тридцать пять тысяч шарумов. Сто двадцать кай’шарумов, шесть тысяч четыреста шесть даль’, девять тысяч двести тридцать четыре ха’ и девятнадцать тысяч восемьсот семьдесят шесть чи’.
– Я заберу на восток двадцать тысяч шарумов. – Джайан повернулся к Хевату. – Дама, ты поедешь со мной в монастырь и останешься там с тысячей человек в подкрепление, чтобы подальше от жадных глаз принять трофеи из Энджирса.
– Да, шарум ка, – поклонился Хеват.
– Капитан Керан примет командование осадой Лактона под началом моего брата Шару, который будет руководить сухопутными силами.
Керан и Шару поклонились:
– Да будет воля твоя, шарум ка.
– Джурим. Договор моего отца с Лощиной не запрещает нам украсть пару колодцев. Здесь и здесь. – Джайан указал на селения вдоль южной границы зоны влияния графства Лощина. Формально лактонские, деревни эти находились слишком далеко от Доктауна, чтобы иметь стратегическое значение, и племя Лощина присоединило их землю к себе. – Возьми триста человек. Не задерживайся на одном месте дольше, чем понадобится, чтобы разорить его и сжечь или ударить предсказуемым способом. Пусть думают, что войска у тебя во много раз больше.
Джурим поклонился, откровенно восхищаясь такой перспективой.
– Этого не хватит, чтобы привести их воинов в наши земли, но привлечет внимание и патрули к югу. – Джайан провел пальцем от Доктауна через заболоченные края до тонкой линии, тянувшейся на север. – Тем временем я поведу людей дорогой на Старохолмье. Мы обойдем стороной Лощину и захватим энджирсцев врасплох.
Он улыбнулся:
– И они не будут готовы, после того как дама Горджа доставит им послание.
Глава 29Дама Горджа
334 П. В., зима
Записка была написана крупным почерком Дарси Лесоруб. Ее сообщения, как и она сама, переходили сразу к делу. Другой бы составил длинное письмо, но Дарси ограничивалась сводом коротких фраз, и каждая уведомляла об отдельной проблеме.
Госпожа Лиша.
Меченые дети отбились от рук. Не идут на осмотр. Разрисовывают себя не только воронцом. Стефни Тракт нашла у Стелы под платьем татуировки. Седой Йон попробовал их приструнить, и Каллен Лесоруб сломал ему руку.
Они теперь живут в лесу и говорят, что так делал Избавитель. Если кто-то и спит, то только днем и не на солнце. Гаред им это спускал, потому что они здорово бьют подземников, но даже у него кончается терпение.
Говорят, у вас есть план на случай чего-то подобного. Если у вас припрятан козырь, пора вынимать.
– Будь оно проклято! – бросила Лиша.
Уонда отвлеклась от шлифовки лука:
– Что будь проклято?
– В Лощине все пошло вразнос. – Лиша погладила округлый живот. – А если я задержусь здесь надолго, то не смогу ехать, пока не рожу.
– Как же мы уедем без Рожера? – испугалась Уонда.
– Никак. Но мне надоели бесконечные отсрочки Джансона. Я глубоко начхать хотела на то, что Джасин был его племянником. Он дважды покушался на Рожера и сам виноват, что так вышло.
– Вряд ли это кого-то поколеблет, – сказала Уонда.
– Поколеблет, если Гареду придется взять сюда несколько тысяч лесорубов, чтобы забрать нас и довезти до дома, – ответила Лиша.
Уонда какое-то время смотрела на нее, затем вернулась к луку.
– Думаете, до этого дойдет?
Лиша потерла висок:
– Возможно. Не знаю. Надеюсь, что нет.
– Начнется бойня, – заметила Уонда. – Эти двое, бывает, бодаются, но Гар относится к Рожеру как к братишке.
– Мы все к нему так относимся, – согласилась Лиша. – Но герцог и его братья упрямы. Если Гаред приведет армию, они могут нас отпустить, но предоставят Лощину самой себе.
Уонда пожала плечами:
– Мне по душе и граф, и матушка-герцогиня, но Лощина прекрасно обходится и без них. Мы им нужны больше, чем они нам.
– Возможно, – повторила Лиша, но без особой уверенности.
В дверь постучали. Уонда отворила и обнаружила на пороге служанку герцогини Мелни.
– Знак добрый, но ликовать рано, – сказала Лиша Мелни.
– Демоново дерьмо! – возразила Арейн. – Девочка кровит каждый четвертый вторак, как по часам. Сегодня пятак – и ни капли. Не нужно фартука травницы, чтобы понять почему.
– Во мне дитя, – подхватила Мелни.
– Да я же не отрицаю, – сказала Лиша, и Мелни просветлела лицом. – Но я бы не кричала об этом с балкона. Это ранний срок первой беременности, и шансы на то, что она либо закончится родами, либо нет, равны.
– Закончится! – уперлась молодая герцогиня. – Я чувствую вмешательство Создателя, который дарует нам ребенка, когда тот особенно нужен.
– Даже если так, не повредит немного выждать и никому об этом не говорить, – настояла на своем Лиша. – Время еще есть.
– Не так много, как ты думаешь, – заметила Арейн.
Лише пришлось поторапливаться, чтобы не отстать от Арейн, когда старуха зашагала через женское крыло дворца. Она настолько привыкла к притворной немощи матушки-герцогини, что ей казалось, будто рядом идет совершенно другая женщина.
«Стряслась серьезная беда», – поняла Лиша, коль скоро герцогиня перестала прикидываться в коридоре, где мог заметить любой.
Она учуяла его, едва вошла в апартаменты. Арейн распахнула окна и поставила в комнате свежие цветы, но вонь ощущалась явственно даже в передней. За левым глазным яблоком кольнуло, предвещая головную боль, которая к концу дня уложит Лишу в постель.
В приемной ждал Терн – вонючий и грязный даже больше, чем в последнюю встречу. На одежде, еще мокрой после долгого пути по талому снегу, была кровь. Видимые части тела покрывали ссадины и синяки.