– Я живу во дворцах, потому что мне так подобает, Пар’чин, но, как учит нас в Эведжахе Каджи, настоящему воину…
– …нужны только хлеб, вода и копье, – закончил Пар’чин и пожал плечами. – Значит, я воин не настоящий. Всегда любил укрыться одеялом.
Джардир ответил смехом, значительно разрядив обстановку. Остальные также заметно расслабились.
– Я тоже, Пар’чин. Если доживу до написания Ахманджаха, добавлю в поговорку одеяло.
Он подошел к прохладному лестничному колодцу, прислонился к стене и опустился на землю. Они проехали верхом три дня, останавливаясь, лишь когда животные оказывались на пределе возможностей. Благодаря магии мустанги мчались ночами, но днем становились смертными, как все. Смежить веки на пару часов требовалось даже Джардиру.
Но сон не шел. Мысли роились, разум пытался осознать предстоящее. План Пар’чина отважен, а размах его замысла – больше, чем сама жизнь, но не были проработаны детали. Как в любой битве, можно спланировать первый удар и подготовить пути отступления, но дальше… инэвера.
Инэвера. Теперь бы ему пригодился ее совет. Он был бы рад даже ее проклятым костям. Все ли у нее в порядке? Поставила ли она Ашана андрахом, как они условились на случай его поражения? Или дамаджи уже убили ее и всех его сыновей? Или Джайан убил Асома и захватил власть? Не ведет ли сию секунду его народ гражданскую войну?
Он наблюдал за воинами, одновременно гадая об участи всех любимых. Возможно, с ним Шанджат и Шанвах в большей безопасности.
Отец и дочь уже выбрали копья, щиты и ножи – оружие знакомое настолько, что служило продолжением руки. Сейчас они с любопытством изучали луки.
В Красии оружие дальнего боя не то чтобы считалось постыдным, но убийство алагай с дистанции было деянием не столь доблестным, как борьба с ними на расстоянии копья, да и луки всяко не брали демонов, пока не появились боевые метки. Они вышли из употребления, и стрельба осталась пережитком в воинской подготовке. В своем обычае ее сохранили только мехндинги, которые обслуживали пращи и скорпионы на стенах Копья Пустыни, а теперь специализировались в стрельбе из коротких луков, часто – верхом.
Но Шанджат и Шанвах были из племени Каджи, а не мехндингами, и длинные луки северян мало походили на своих южных родичей. Отец и дочь держали оружие неуклюже. Настолько, что заметил даже Пар’чин. Он взял полный стрел колчан и бросил Шанджату.
– Стреляй в меня, – приказал он, становясь у дальней стены.
Шанджат натянул тетиву, но глянул на Джардира.
– Делай, как говорят, – махнул он рукой.
Стрела, даже попади она в цель, навряд ли нанесла бы серьезное увечье Пар’чину, а судя по тому, как напряженно держал оружие Шанджат, попадание маловероятно.
Шанджат выстрелил и промахнулся более чем на фут.
– Воин, я-то стою на месте! – крикнул Пар’чин. – Алагай не будут такими задумчивыми!
Шанджат протянул руку, и дочь вложила в нее новую стрелу.
– Хватит стоять столбом, чтоб тебя, – стреляй! – Пар’чин похлопал по крупной нагрудной метке.
Шанджат выстрелил еще раз, на сей раз промахнувшись на дюймы.
– Давай! Сын-свиноед хаффита и то бьет точнее!
Шанджат зарычал и подвел к щеке очередную стрелу. Теперь он пристрелялся, и следующий выстрел поразил бы Пар’чина в плечо, не поймай тот древко в воздухе, как слепня.
– Жалкое зрелище, – буркнул Пар’чин, воздев стрелу. Он обратил взгляд на Шанвах. – Твоя очередь.
Не успел он договорить, как Шанвах выстрелила. Джардир даже не заметил, когда она взяла лук.
Выстрел был меткий, и Пар’чин хватил ртом воздух, дематериализовавшись аккурат вовремя, чтобы избежать ранения. Стрела впилась позади него в стену.
Джардир впечатлился. Лук был в новинку даже ему, но Шанвах и ее сестер по копью тренировал Энкидо, который стал в Лабиринте легендой еще до рождения Джардира.
– Лучше, – признал Пар’чин, уплотнившись. – Но ты стреляешь прямо, как из короткого лука. Это хорошо в ближнем бою, но если выстрелишь по дуге, выйдет сильнее и дальше.
– Я ее научу, – сказала дживах Пар’чина.
Джардир ждал протеста, но Шанвах лишь кивнула.
– Теперь что касается тебя… – Пар’чин повернулся к Шанджату.
Тот бросил лук на землю:
– Мне ни к чему оружие для трусов. Хватит копья.
– До копий и кулаков, наверно, дойдет, – согласился Пар’чин, – но на кону стоит больше, чем твоя личная слава, Шанджат. Тебе придется стрелять, если хочешь защитить господина.
– Что же, мне за день это оружие освоить? – спросил Шанджат. – Я горд, Пар’чин, но не настолько самодоволен.
– Это незачем. – Пар’чин взял арбалет, ценившийся северянками. У того был деревянный ствол, окованный сталью, как лук, и спусковой механизм. Тетивой служила тонкая проволока.
Шанджат тоже узнал устройство.
– Женское оружие? Может, мне и покрывало надеть для танца перед алагай?
Пар’чин, как не слыша, прислонил к стене тяжелый щит – лист меченой стали в толстом деревянном окладе. Он пересек комнату и встал рядом с Шанджатом. Двумя пальцами натянул тетиву до щелчка, закрепив стрелу.
– Вот так, – сказал он, положив оружие на плечо, выровняв его параллельно полу и глядя по длиннику. Затем передал арбалет Шанджату, и воин приладил его, как было показано.
– Не трогай спусковой крючок, пока не будешь готов стрелять, – объяснил Пар’чин. – Наведи на мишень, чтобы та оказалась в прицеле, держи ровно, потом нажимай.
Щелк! Отдача достаточно удивила Шанджата, заставив отшагнуть назад.
– Мимо, – сказал он.
Его аура окрасилась стыдом, а лицо, когда он собрался вернуть оружие, помрачнело.
– Ой ли? – спросил Пар’чин.
Шанвах мигом пересекла комнату и подняла щит. Ее палец прошел насквозь.
– Ровная дырка.
Она оглянулась и отступила, чтобы всем стало видно торчавшую из скальной породы стрелу.
– Борода Эверама!.. – произнес Шанджат и уважительно посмотрел на оружие.
Он попытался натянуть тетиву, как сделал Пар’чин, но, как бы ни был силен, ему это не удалось.
– Подкрути рычагом, – указал сын Джефа на механизм.
С растущей досадой Шанджат повернул рычаг. Щелчок наконец раздался, и воин поднял взгляд.
– За это время я метнул бы три копья, Пар’чин.
– И копья бы кончились, – кивнул тот. – Не беспокойся о зарядке. Ночью ты нальешься силой и рычаг не понадобится.
Шанджат кивнул в ответ, но отобрал три легких метательных копья в придачу к арбалету и стрелам.
– Спите, пока можно, – призвал Джардир. – До рассвета мы будем в Анох-Сане, и на подготовку останется всего два дня.
Шанджат и Шанвах немедленно нашли у стены местечко, где и устроились на ночлег. Джардир закрыл глаза.
Глава 9Анох-Сан
333 П. В., осень
Когда взошло солнце, Арлен с тяжелым сердцем окинул взором затерянный город Анох-Сан. Красийцы проявили беспечность, разоряя его. Когда в развалинах жил Арлен, искавший секретное оружие против демонов, он тщательно оберегал руины и копал осторожно, стараясь ничего не задеть. Из реликвий взял только оружие и доспехи, чтобы изучить метки. Разобравшись, вернул большинство предметов на место.
Красийцы не позаботились сберечь старину. Город напоминал ниву после нашествия саранчи и полевых мышей. Повсюду виднелись огромные кучи земли и песка; камни, которые стояли тысячи лет, раскололись. Местность испещряли ямы там, где незваные гости проломили крыши, чтобы проникнуть в подземные покои, впервые за тысячелетие подвергнув их воздействию стихий.
Уцелели только усыпальницы великих. Красийцы забрали все прочие ценности, но даже они не осмелились тронуть саркофаги и потревожить покой святых предков.
– А ты был готов убить меня за одно копье, – пробормотал Арлен.
– Оно не твое, Пар’чин, – ответил Джардир. – Это земля моего народа. Красийцев, а не землепашцев.
Арлен сплюнул со своего коня.
– Когда ты разграбил Форт Райзон, культурные права беспокоили тебя меньше.
– Это было завоевание, а не кладбищенское мародерствво.
– Значит, грабить живых, которых приходится бить и убивать, почетнее, чем тех, кто уже тысячи лет как мертв? – осведомился Арлен.
– Мертвые не могут защититься, Пар’чин, – сказал Джардир.
– И тем не менее вы разрушили место упокоения предков. Ночь, твоя логика верткая, как пыльный дьявол, согласись.
– Мне нужно было прокормить сто тысяч человек, а здесь было нечем. – Джардир оставался спокойным с виду, но в голосе проступало напряжение. – Нам пришлось действовать быстро. У нас не было времени восстанавливать город за слоем слой при помощи щеток и ручных инструментов. – Он пытливо посмотрел на Арлена. – Как тебе это удалось, Пар’чин? Здесь нечего есть, а из Рассветного оазиса без тары много не вынесешь.
Арлен порадовался, что утреннее солнце не позволяло прочесть его ауру. Джардир вплотную подобрался к тем немногим тайнам, которыми он не хотел делиться. Он провел в Анох-Сане несколько недель, питаясь мясом демонов, и знал, что красийцам подобного никогда не понять, какую бы силу это не даровало.
– Выходил за припасами, – ответил Арлен.
И не так уж соврал.
Он встряхнул головой, прочищая мысли. Дальнейшими пререканиями ничего не выгадаешь. Им нужно действовать сообща, и сейчас – больше, чем когда бы то ни было. Он глянул на Шанджата и Шанвах: их хищные взоры приковались к нему и Ренне, как будто в ожидании команды Джардира убить их, пока стоит солнце и оба в силе.
Но Джардир не отдал такого приказа. К добру или к худу, но они – союзники.
– Демоны теперь знают об этом, как и о том, что ты вынес все ценное, – сказал Арлен. – Это моя вина, признаю. Я позволил им проникнуть в мою голову.
– Инэвера, – отозвался Джардир. – Может быть, твой промах нас и спасет. Благодаря ему мы знаем, где ударит враг. На сей единственный раз у нас есть преимущество. Мы обязаны им воспользоваться.
– Сперва нужно найти у гробницы место для лошадей, – сказал Арлен. – Вокруг нарисуем метки невидимости. Уезжать оттуда, возможно, придется быстро.