– Пар’чин, даже порождения Най дышат! – крикнул Джардир.
Арлен скрипнул зубами, превозмогая боль от врезавшихся в него когтей и шипастых гребней, и принялся душить демона.
Раздался крик, и он осознал, что сам же и вопит, но удержал врага.
Ренне хотелось потерять сознание, но, когда демон принялся ее пожирать, она не сдалась на милость судьбе. Она притянула магию Анох-Сана – надеясь, молясь о помощи, – но не смогла ни сконцентрировать энергию посредством меток, ни применить ее для сотворения воздуха в пылающем кровеносном русле.
Но тут – из дальней дали – услышала.
Зов Недр.
Сквозь трещины в расколотом камне из глубин Ала летела, резонируя, песнь, описанная давным-давно Арленом. Зовущая ее, как жонглер на кадриль или подобно теплым материнским объятиям. Там не будет боли. Борьба прекратится. Не станет ничего, кроме теплого сияния мощи Создателя.
Она подалась к ней, и боль отступила. Когти демона сомкнулись на пустоте, тогда как Ренна ушла под поверхность и устремилась вниз, чтобы дотронуться до изначальной силы, оставив позади наружные муки. Не будет демонов. Не будет людей, способных и ранить, и помочь.
Никаких рассветов, сжигавших ее по мере забора магии, которую она поглощала в ночи.
Не станет Арлена, обнимающего ее и шепчущего слова любви.
Ренна резко остановилась. Как далеко она зашла? Недра приблизились, их песнь превратилась в рев, поверхность представилась чем-то призрачным и далеким. Ренна простерла чувства вдоль проделанного пути и различила еле слышный шум битвы.
Арлен сражался там со своим величайшим врагом ради спасения человеческой расы. Шанвах, не глядя на истекавшего кровью отца, сдерживала натиск орды демонов. А она сбежала в теплые объятия.
Развернувшись, она вытекла из напольных трещин. Увидела хамелеона, бившегося в защитное поле, окружавшее Арлена, Джардира и мозгового демона, однако барьер не пропускал его так же, как не давал выйти мозговику. Наконец он переключился на Шанвах и устремился к ее незащищенной спине.
Ренна потянулась, чтобы остановить его, но у нее не было ни рук, ни ног, тело оставалось бесплотным. Она хотела сформироваться вновь, но, как и предупреждал Арлен, сделать это было не так легко. Она почувствовала, что облако, которым стало ее тело, сгущается, но реагирует слишком медленно. Ренна сосредоточилась, вспоминая свои руки и ноги и веля им материализоваться, но поняла, что вовремя не поспеет. Выставив когти, хамелеон нанес удар.
Щелк!
Арбалетная стрела впилась демону в горло и вышла с другой стороны в брызгах ихора. Демон повернулся к Шанджату, излечиваясь даже от этой тяжелой травмы, а воин оставил арбалет болтаться на ремне и сделал выпад копьем.
– Пусть меня заберет Най, демон, если я дам тебе прикоснуться к моей дочери!
Шанджат подступил, шатаясь; удар по голове и кровопотеря серьезно отразились на его силе и способности сохранять равновесие, но прицелился он метко. Копье глубоко погрузилось в демона, и тот взвыл, теряя магию, которая обратилась против него же смертоносной волной. В ответ лишь часть энергии потекла по копью, но Ренна увидела, как она уравновесила ауру Шанджата и вернула его в состояние полной боеготовности.
Демон, растаяв на острие копья, сформировался опять, но и Ренна уже уплотнилась, полностью выздоровев и чувствуя себя сильной, как никогда. Ее удар скособочил демону морду и послал хамелеона в очередной полет через всю комнату.
– Держите дверь! – крикнула она, в мгновение ока пересекая усыпальницу, налетела на демона, пошатнула его и лишила способности сосредоточиться.
Тот обратился в туман, но на сей раз Ренна слилась с ним, вспомнив рассказ Арлена о его поединке с мозговиком на пути в Недра. Она смешалась с его существом, навязав свое собственное, и прикоснулась к его воле.
По человеческим меркам демон не был умен. Быть может, не разумнее ребенка, хотя это намного превосходило способности безмозглых трутней, которые составляли основной костяк демонов.
Не умен, но с сильной волей. Он хотел одного – защитить своего мозговика и пойти ради этого на что угодно. Ренна встала у него на пути, и он отчаянно с ней сражался.
Но если воля демона направлялась на охрану мозговика, то Ренна пеклась обо всем человечестве. Обо всем людском роде, и прежде всего – об Арлене. Если она не остановит хамелеона, то всему конец, и она могла с тем же успехом отправиться в Недра. Смириться перед отцом, как Лэйни. Что толку в ее никчемной жизни, если она не справится?
Она зажала волю хамелеона в тисках своей и сокрушила ее, раскалывая его сущность. Он взорвался, разлетелся брызгами магии и исчез.
Джардир в последний раз ударил тупым концом Копья Каджи в мерзлый камень и расколол последний кусок, мешавший выбраться. Пар’чин ревел в агонии, борясь с князем алагай, но его дух шарума не пострадал. Он держался.
Броском копья можно было покончить с обоими. С крупнейшим соперником и самым могучим алагай, какого он встречал. Он мог уничтожить их и с победой вернуться в Дар Эверама, остановить хаос, который воцарился в его отсутствие. Землепашцы, лишившись опоры в виде Пар’чина, падут, а слуги Най содрогнутся в своей бездне от ужаса перед могуществом воинов Эверама.
Все, что для этого было нужно, – метнуть копье и вторично зажить с предательством на душе. Немалая цена, вероятно, но разве может быть слишком высокой цена преимущества в Шарак Ка?
В памяти всплыли слова Пар’чина: «Нам незачем превращаться в демонов, чтобы бороться с ними».
«Забери меня Най, если я снова предам верного друга», – подумал он.
Вложив копье в наспинные ремни и натянув на голову капюшон плаща-невидимки, он сунул руку в поясной кошель.
Демон слабел. Арлен чувствовал это. Если сам он мог Втягивать энергию Анох-Сана, то мозговика отрезало от нее защитным полем и его резервы стремительно таяли. Но все-таки он еще показывал себя ровней. Чтобы душить противника дальше, Арлену пришлось обесточить метки, не позволявшие прикоснуться к собственному телу, но кожа и кости тощей шеи демона затвердели, как алмаз. Руки Арлена страдали не меньше, чем враг.
«Но я могу дышать, – подумал он. – А он – нет».
Рот демона открылся в беззвучном крике, обнажив черные десны и десятки игольчатых зубов. Челюсти невозможно вытянулись, приблизив зубы к лицу Арлена, и он ощутил смрад прогорклого дыхания. Слюна попала на щеку, и Арлен испытал позыв к рвоте.
Но тут, кроша и отбивая зубы прочь, в челюсти врезался кулак. Арлен вскинул глаза, ожидая увидеть Джардира, но рядом стояла Ренна, как никогда сиявшая магией. Ее лицо закаменело от решимости, а в ауре горела сила.
На глаза навернулись слезы, и он хотел заговорить, но сумел лишь держать демона, а Ренна наносила все новые удары.
Затем вдруг позади демона возник Джардир, раскручивавший над головой серебряную цепь, которую Арлен метил бессчетными часами. Перед тем как она захлестнула шею демона, Арлен выпустил тварь, и Джардир туго затянул удавку с разгоревшимися метками.
Подземник неистово забился, пытаясь растаять, но с этого мгновения лишился такой способности. Он ужался до прежнего небольшого роста в надежде найти лазейку, но Джардир прочно держал его на цепи, и, когда уменьшаться демону стало некуда, Арлен запер звенья на меченый замок.
Теперь избиением занялись все трое; Джардир обвивал мозговика с плавным и действенным изяществом шарукина, улавливая конечности демона серебряной цепью, словно связывал борова на празднике солнцестояния. Подземник упал на одно колено, затем ткнулся в землю лицом. Через секунду он перестал сопротивляться, и его аура поблекла. Арлен запер на замок еще два звена на горле, чуть ослабив захват, и убрал первый, давая потерявшей сознание твари неглубоко вздохнуть.
Они выдержали слишком тяжелый бой, чтобы позволить ей умереть.
Только после этого Арлен обратил внимание на окружающую обстановку – расколотые камни и обвалившиеся куски потолка. От хамелеона не осталось следа, кроме нескольких почерневших пятен на скальной породе.
На выходе продолжалась отчаянная битва. Шанвах, колчан которой опустел, а копье сломалось, держала в одной руке свой щит и отцовский в другой, обоими сдерживая натиск ломившихся в дверь демонов. От ее усилий под ногами пошел трещинами песчаниковый пол.
Шанджат стоял на шаг позади, держа арбалет. Шанвах посторонилась, открыв между щитами брешь, и Шанджат быстро выстрелил. Она немедленно закрыла проем, и отец, двумя пальцами оттянув тугую тетиву, вложил новую стрелу, после чего Шанвах развела щиты в другом месте, чтобы он направил ее туда.
Арлен с Джардиром не успели оглянуться, как Ренна обратилась в туман и метнулась к выходу. Арлен задохнулся, когда она миновала блокировавших дверь воинов легко, словно порыв ветра, и услышал шум битвы, завязавшейся по ту сторону. Напор ослаб, давая Шанвах и Шанджату перевести дух.
Затем усыпальница сотряслась: Ренна обрушила туннель. С потолка полетели увесистые камни, с тревожной скоростью посыпался песок, и усыпальница застонала.
– Пора уходить, – сказал Арлен.
– Каджи… – начал Джардир.
– …будет погребен навеки там, где его потомки победили самого сильного алагай, какого видел мир за тысячелетия, – закончил Арлен.
Джардир кивнул:
– Шанджат! Шанвах! Расчистите путь для отхода!
Оба воина отступили от двери. Шанвах бросила отцу его щит, и они побежали к потайному туннелю.
Ренна материализовалась рядом с Арленом. У нее это заняло чуть больше времени, чем у него, но она уже управлялась быстрее по сравнению с ним самим в первые месяцы, когда он экспериментировал с растворением.
Арлен хотел спросить о ее новых способностях, сказать, как он горд, как велика его любовь, но времени не было, и он положился на ауру – в ней все написано, и Ренна прочтет.
– Лети вперед и готовь лошадей, – велел он ей. – До рассвета нам нужно убраться на мили отсюда.
Ренна улыбнулась и подмигнула, затем опять обратилась в туман.