У Гареда отвисла челюсть.
– Конечно, будут и кушанья, – сказал Тамос, когда барон не ответил.
Впервые за две недели у него сверкали глаза. Он наслаждался происходящим.
– И музыка, – добавил Джасин. – Я выступлю лично, – подмигнул он, – и подскажу, за какими девицами ухаживать.
Гаред сглотнул.
– А если мне никого не захочется?
– Тогда она будет вызывать тебя в Энджирс и давать балы, пока не выберешь, – сказал Тамос. – Уверяю, что в таких делах она бывает неутомима.
– А почему бы и нет? – спросил инквизитор Хейс, взирая на Гареда. – Твоему баронству нужен наследник, а тебе – жена, чтобы смотреть за домом и растить достойную, просвещенную смену, которая возглавит его, когда ты присоединишься к Создателю. – Он начертил в воздухе метку. – Да будет на то Его воля – после долгой жизни и при множестве внуков.
– Он прав, Гаред. – Это были первые слова, произнесенные Лишей за день, и все повернулись к ней.
Лиша испепелила Гареда взглядом, и барон съежился.
– Ты слишком долго был один. Одинокие люди делают глупости. Пора остепениться.
Гаред слегка побледнел, кивнув. Рожер пришел в изумление. Он знал, что у них было общее прошлое, но это…
Тамос откашлялся.
– Итак, решено. В мое отсутствие графские обязанности будет исполнять лорд Артер, а его решения будут утверждаться этим советом. Барон и госпожа Свиток назначат своих заместителей.
– Дарси Лесоруб, – объявила Лиша.
Дарси с мольбой взглянула на нее:
– Разве не лучше госпожу Джизелл…
– Дарси Лесоруб, – повторила Лиша с большей категоричностью.
– Да, госпожа, – кивнула травница, но ее широкие плечи чуть поникли.
– Даг и Меррем Мясники, – сказал Гаред.
– Это уже двое… – начал капитан Гамон.
– Они слаженная пара, – оборвал его Гаред. – Я не только барон, но и генерал. Мне двое и нужны.
Тамос окинул взором зал, без надобности вызывая присутствующих на спор. В Лощине не сильно жаловали Артера и Гамона.
Артер нахмурился:
– Кто станет генералом и кто – бароном?
– Выбери сам, – пожал плечами Гаред.
Едва граф позволил встать, Рожер сорвался с места, не желая оставаться в обществе Джасина ни секунды сверх необходимого. Он приближался к двери, когда его окликнула Лиша:
– Рожер, ты не позавтракаешь со мной?
Рожер остановился, сделал вдох, развернулся и, наклеив на лицо лучезарную улыбку, старательно отвесил придворный поклон.
Он выставил локоть, и Лиша взяла его под руку, но отказалась ускорить чинный шаг, как бы Рожер ни тянул.
Они погрузились в Лишину карету, Уонда оставила их наедине и села рядом с кучером. Снаружи царил холод, зима ожесточалась с каждым днем, но в карете было тепло. Тем не менее Рожера трясло.
«Она знает», – подумал жонглер, перехватив ее взгляд. Лиша всегда и почти обо всем знала больше, чем следовало, и ее догадки, почти как кости Аманвах, помогали вынюхивать информацию, которую визави предпочитал утаить. Травницу давно занимало, по чьей милости Рожер очутился в ее лечебнице и почему бежал из Энджирса, едва срослись кости. Скорее всего, она прочла в его глазах ненависть и наконец сложила все воедино. Вот-вот она спросит, и, может быть, настало время рассказать историю целиком. Если кто и заслуживал этого, то Лиша Свиток, которая сшила его изломанное тело.
Хотя с тех пор он неоднократно жалел, что ему не дали умереть.
Лиша глубоко вздохнула. «Начинается», – решил Рожер.
– Я беременна.
Рожер захлопал глазами. Легко же было забыть, что драмы случаются не только у него.
– Я все гадал, когда ты соберешься сказать. Надеялся, что до родов.
Теперь настал черед Лиши опешить.
– Тебе Аманвах сказала?
– Не говори глупостей, Лиша, – ответил Рожер. – Жонглеры слышат в Лощине каждый слушок. Думаешь, я проворонил этот? Как только он отложился в голове, я сразу и всюду увидел признаки. Ты бледна и по утрам даже не смотришь на еду. Постоянно трогаешь живот. Бранишь прислугу, если та подает мясо, не прожаренное до углей. И колебания настроения. Ночь, ты мне раньше казалась резкой…
Лиша плотно сжала губы. Затем спросила:
– Почему же ты ничего не говорил?
– Ждал, когда сама доверишься, но ты, похоже, не доверяешь.
– Теперь доверяю.
Рожер снисходительно взглянул на нее:
– Это потому, что знает уже полгорода и ты считаешь, что шила в мешке не утаить. Ночь, даже Аманвах знала! Мне пришлось разыграть крайнее удивление, когда она сказала.
– Ты лгал из-за меня жене?
Рожер скрестил руки:
– Конечно. На чьей я, по-твоему, стороне? Я люблю Аманвах и Сиквах, но не предатель. Ты, будь я проклят, тянула до последней минуты, а я бы все это время мог тебе помогать. Мог сделать тебя народной героиней за то, что вынашиваешь наследника красийского трона. А ты вместо этого внушила всем, что носишь наследника Трона плюща. Знаешь, что с тобой сделают Райнбеки, когда узнают, что их провели? С ребенком?
– Скоро это выяснится, – ответила Лиша. – Я сказала правду Тамосу.
– Ночь!.. – охнул Рожер. – Тогда понятно, почему он вел себя так. Я-то надеялся, дело в том, что королевские особы ненавидят жениться под прицелом арбалета.
– Я сделала ему больно, Рожер. Он хороший человек, а я разбила ему сердце.
Рожер чуть не задохнулся:
– И это все, о чем ты тревожишься? Вокруг тебя готовы разверзнутся Недра, а тебя беспокоят чувства Тамоса?
Лиша взяла с соседнего сиденья шаль Бруны и закуталась в нее, как в плащ-невидимку.
– Я беспокоюсь обо всем, Рожер. О себе, ребенке, Лощине. На меня навалилось слишком многое, и я больше не знаю, как быть. Мне ясно только, что лгать дальше нельзя. Прости, что я тебе не открылась. Надо было сделать это раньше, но я стыдилась.
Рожер вздохнул:
– Не стану добавлять мои прегрешения к вороху твоих забот. Я тоже скрыл от тебя кое-что важное.
Лиша взглянула на него, и тон ее сделался резким, как у матери, услышавшей грохот в соседней комнате.
– Что именно?
– Про ночь нашего знакомства. Когда нас с Джейкобом доставили в лечебницу.
Лицо Лиши сразу смягчилось. В ту ночь они с Джизелл несколько часов резали и латали его, накладывали гипс. И он оказался везунчиком.
– Это был Джасин Соловей, – сказал Рожер. – Тогда еще не королевский герольд, а просто напыщенная скотина, которой я сломал нос. Он и его подмастерья открыли на нас с Джейкобом охоту и однажды ночью подстерегли одних. Забили Джейкоба насмерть, а меня, прежде чем убить, заставили смотреть на это. Мне повезло, что вовремя подоспела стража.
– Рожер, это нельзя так оставлять, – нахмурилась Лиша.
– Так же решил и Гаред, – рассмеялся тот.
– И Гаред был первым, кому ты сказал? – чуть не взвизгнула она.
Рожер смотрел на нее, пока приличия не заставили ее опустить глаза.
– Я пойду к Тамосу, – наконец заявила Лиша. – Я была свидетельницей. Ему придется меня выслушать.
Рожер покачал головой:
– Нет, ты этого не сделаешь. Я сомневаюсь, что Тамос сейчас расположен оказать нам даже малейшую услугу, а ты желаешь великой милости.
– Почему? – ощерилась Лиша. – Посадить убийцу в тюрьму – где тут великая милость?
– Потому что Джасин Соловей – племянник первого министра Джансона. Подпись его дяди стоит на платежных ведомостях всех городских магистратов, а королевская семья не может и чулок без него найти. Можно с тем же успехом обвинить самого Райнбека. И как быть с доказательствами? Я – единственный свидетель. Джасину, мать его, достаточно свистнуть, и тысяча человек поклянется, что той ночью он находился где-то еще.
– Значит, ты собираешься все оставить как есть? Это на тебя не похоже, Рожер.
– Я ничего не оставлю. Просто говорю, что Тамос нам не союзник. – Он издал смешок. – Я давно представляю себе, как Арлен сбрасывает Джасина со скалы. Тому, кого считают Избавителем, такие вещи могут сойти с рук.
– Убийство никогда ничего не решает, – сказала Лиша.
Рожер возвел очи горе:
– Так или иначе, покамест лучше не раскрывать секрет. Пока мы будем бездействовать, Соловей сломает голову, гадая, что мы предпримем. Стоит нам сделать ход, и он ответит.
– Если он такой неприкасаемый, чего ему бояться?
– Наказание его не волнует, но даже ему неохота связываться с гильдией жонглеров и цеховым мастером Чоллсом. Чоллс видел, как я ударил Джасина, и слышал его угрозы. Он единственный, чье слово чего-то стоит.
– Интересная намечается поездка, – вздохнула Лиша.
– Это мягко сказано. – Рожер встряхнул свою верную флягу. Не осталось ни капли. – У тебя в доме найдется что-нибудь покрепче чая?
Глава 18Шепот ночи
333 П. В., зима
Конверт был из дорогой бумаги, запечатан воском, а на печати – оттиснут герб Арейн, но письмо оказалось на удивление неофициальным, собственноручно написанным матерью-герцогиней. Лиша, читая, как наяву, слышала голос пожилой женщины:
Проблема, которую мы обсуждали в твой прошлый визит, сохраняется. События в Лактоне делают ее еще более острой. Все королевские травницы опустили руки. Нужен твой опыт.
Известно ли тебе, что крестьяне зовут тебя нынче не только меточной ведьмой? Ты для них Лиша Свиток, новоиспеченная графиня графства Лощина. Твое имя расширяет круг вопросов, которые мы обсудим после твоего приезда.
«Расширяет». Слово камнем придавило письмо. Арейн знала о ребенке. Но много ли? Что сказал ей Тамос?
Как бы там ни было, тон письма не оставлял места для сомнений. Тамос и остальные могли приехать в Энджирс ненадолго, но Лиша не скоро вернется домой, раз уж ей надлежит обеспечить королевского наследника до того, как красийцы изыщут способ хорошенько ударить по Лактону.
После захвата озерного города ничто не помешает им заняться севером. Но Юкор Милнский, хранимый горами, не поможет Энджирсу, пока не придумает, как использовать опасность себе на пользу и заявить о своих притязаниях на трон.