– Сопровождающий? – спросила Аманвах.
– Скорее, сторож, – отозвался Рожер. – У Райнбека было несколько жен, но ни одна не родила ему ребенка. Лорейн – очередная надежда.
– Вероятно, она окажется не лучше, если не удалось нескольким. Похоже, что трудности у него.
– Я бы не стал так говорить в приличном обществе, – заметил Рожер. – По крайней мере, у Лорейн есть два сына в доказательство ее состоятельности.
Аманвах глянула на него:
– Герцог Милнский посылает сопернику стареющую невесту, которая даже не девственница? Что случилось с отцом ее сыновей?
– Юкор развел их и отослал ее на юг.
– Отчаянная попытка сколотить альянс против моего отца, – фыркнула Аманвах.
– Можно ли их винить? – спросил Рожер.
– Нет, но это не повлияет на исход.
Спорить было бессмысленно. Аманвах, рассудительная во многом, видела лишь то, что хотела, когда дело касалось отца. Он был Шар’Дама Ка, а его господство – неизбежно.
– Крошка Рожер теперь женатый мужчина, – послышался голос, и Рожер, обернувшись, увидел мать-герцогиню и герцогиню Мелни. – Сколько же тебе было, когда я поймала тебя в королевской библиотеке? Ты карабкался по полкам.
Рожер низко поклонился:
– Пять, ваша милость.
При воспоминании о том случае у него заныла задница. Мать-герцогиня только цыкнула и вышла, но с тем же успехом могла отдать приказ, ибо Джесса уже вооружилась ремнем.
Аманвах, не обращая внимания на молодую герцогиню, встретилась взглядом со старухой. Некая искра промелькнула между ними, и поклон Аманвах был глубже и длился дольше прежних.
– Для меня честь познакомиться с прославленной матерью-герцогиней.
Мелни, чей статус формально был выше, чем у свекрови, могла бы на это оскорбиться, но проглотила обиду. Арейн почти не обладала в Энджирсе реальной властью, но жены Райнбека появлялись и исчезали, а мать оставалась, и на нее равнялись все серые придворные аристократки.
– Надеюсь, вы отдохнули после долгого путешествия? – осведомилась Мелни, когда с представлениями покончили. – Довольны ли вы вашими покоями?
Удивляя Рожера, Аманвах кивнула. Она никогда не бывала довольна покоями, но доносила это, видимо, через слуг.
– Конечно.
– Надеюсь, принцесса с севера была учтива? – спросила Арейн.
– Мне было донельзя приятно узнать, что при дворе говорят на моем языке, – ответила Аманвах по-красийски.
Мелни покраснела, и Рожер сообразил, что она ни слова не поняла. Аманвах это тоже стало ясно, и она поклонилась:
– Прошу извинить, герцогиня. Принцесса Милнская дала мне знать, что в обучение всех королевских особ входят уроки красийского языка.
Мелни зарделась еще пуще, краска захватила даже ее бледный внушительный бюст. С плохо скрываемой неловкостью она отыскала глазами Лорейн и ее свиту, обходивших зал.
– Да, вообще говоря…
Арейн прочистила горло.
– Барон! – окликнула она, завидев невдалеке Гареда. – Подойди, дай-ка мне на тебя взглянуть. – Вскоре она уже заставила Гареда вертеться юлой, словно на выставке мод, и великан краснел так же густо, как молодая герцогиня.
Арейн негромко присвистнула.
– Трудно вовсе не будет! Девушки встанут в очередь, чтобы с тобой танцевать, а их отцы будут шептать мне, сколько дадут приданого.
– Я… э-э… ценю это, ваш-милость, – пробухтел Гаред. – Надеюсь, ноги никому не отдавлю. Я не знаю танцев для таких огромных залов.
Он махнул рукой, указывая на высокий потолок.
– Погоди, ты еще не видел бального, – усмехнулась Арейн. – Что касается танцев, подберем что-нибудь, с чем ты справишься. Нельзя же допустить, чтобы ты оплошал на собственном балу холостяков.
Рожер поклонился:
– Если вашей милости угодно, для моего квартета будет честью играть. Мы, безусловно, исполним что-нибудь подходящее для барона. – Он хлопнул Гареда по спине, и тот немного утешился.
– Отличная мысль! – одобрила Арейн. – Барон, тебе позавидуют все городские холостяки. Мы мигом подыщем тебе невесту.
Гаред был готов грохнуться в обморок.
– Я думала… – подала голос Мелни.
Все повернулись к ней, и она стушевалась под общим взглядом.
– Что, милочка? – подбодрила ее Арейн.
– Мне казалось, – выдавила Мелни, посмотрев на Аманвах, – что музыка и танцы запрещены…
– Законом Эведжана? – подсказала Аманвах. – В моей стране – да. Но я теперь принадлежу к племени Лощины, – пояснила она со смешком, – и дживах жонглера. Некоторые воззрения пришлось, мм, пересмотреть. – Она улыбнулась. – Барон Лесорубовой Лощины – великий кай’шарум, а его семя пропадает впустую. Чем раньше он обзаведется дживах ка, которая родит ему сыновей, тем лучше. Участвовать в вашем северном сватовском обряде – большая честь. Оставаясь при муже, я ознакомлюсь с ним без нарушения приличий.
Арейн заметила Джасина Соловья, который всячески старался держаться от них подальше, и поманила его крючковатым пальцем.
– Ты не участвуешь в балу холостяков, Джасин, – сообщила мать-герцогиня, когда герольд подкатился. – Нам сыграют Рожер и его жены.
– Но, ваша милость, – залопотал Джасин, – я, безусловно, более искушен…
Арейн рассмеялась:
– Более искушен, чем Восьмипалый, скрипач-колдун из Лощины? Радуйся, что он освобождает тебя всего от одной задачи.
Глаза Джасина округлились, однако он не посмел возразить. Арейн могла быть неприметной старой нетопыршей, но в деле королевских праздников властвовала безгранично.
– Пожалуй, нам пора занять места, – сказала Арейн. – Ну-ка, Мелни, помоги старухе. – Герцогиня взяла свекровь под руку и повела к столу.
Другие вняли сигналу и расселись, но Рожер не упустил случая разбередить рану.
– Думай о хорошем, – посоветовал он Джасину. – По крайней мере, в цеху тебя перестанут звать Воробьем. «Шарманка» куда легче слетает с языка.
Джасин оскалил зубы, но Рожер его проигнорировал, покрепче взял под руку Аманвах и увлек ее к столу.
– Дразнить кровных врагов неразумно, муж мой, – заметила Аманвах. – Пусть лучше думают, что твоя ненависть остыла, – тогда ты нанесешь удар.
– Месть всегда неразумна, – ответил Рожер. – Но я не положусь на загробную жизнь, в которой Джасин якобы заплатит за причиненное мне зло. Пусть мучается в нынешней, а это означает уничтожение того, чем он пуще всего дорожит.
– Его гордости, – предположила Аманвах.
– Репутации, – поправил Рожер. – Ничто не ранит Соловья глубже, чем угроза прослыть вторым сортом.
Обед был долгим и утомительным. Тянулись бесконечные речи и фальшивые заверения в дружбе, тогда как милнцы и энджирсцы смотрели друг на друга волком и все бросали недоверчивые взгляды на Аманвах и Сиквах.
Но вино, как всегда во дворце Райнбека, лилось рекой, а герцогиня Мелни, сидевшая рядом с Рожером, без устали смеялась, и грудь ее колыхалась так завораживающе, что Рожер чуть не забывал концовки острот.
Аманвах впилась ногтями в его ногу, призывая к вниманию и наклоняясь к его уху:
– Если ты закончил развлекать потаскуху, муж мой, то у меня есть вопросы.
– Эта «потаскуха» – герцогиня Энджирсская, – напомнил Рожер.
Аманвах пренебрежительно глянула на Мелни. Герцогиня, ни о чем не догадываясь, отозвалась улыбкой.
– Я уже сталкивалась с подобным. Мужчина, который не может зачать, тогда как дживах ка год за годом приводит ему все более молодых и глупых невест, интересуется больше актом, нежели результатом. Здесь же разница только в его матери, – кивнула она на Арейн. – Герцогиня поступает как дживах ка, а он бесчестит невест, разводясь с ними, перед тем как взять новых.
– Это… – Рожер замялся. – Вообще говоря, все обстоит именно так. Но об этом не говорят вслух. Мы, северные «варвары», не настолько откровенны в подобных делах.
Аманвах погладила его по руке, но – как домашнее животное, снисходительно.
– Тогда наша задача – цивилизовать тебя.
– Что у тебя за вопросы? – сменил тему Рожер.
Аманвах кивнула на дальний конец стола. Десертные тарелки убрали, слуги разливали послеобеденное вино. В зал милостиво впустили нескольких придворных, чей ранг не позволял сидеть за столом. Появился Колив и прислонился к стене позади Аманвах. Ему не разрешили явиться ко двору при оружии, но Рожер знал, что это не убавило его способности защитить госпожу.
В конце стола к Джасину Соловью присоседилась группа льстецов, но по бокам от него теперь высилась пара громил, при виде которых у Рожера образовался в горле комок.
– Те двое одеты в пестрое, но ведь они телохранители? – спросила Аманвах.
– Абрум и Сали, – кивнул Рожер. – Сносные музыканты, но не больше. На подхвате у Джасина: подпевают ему и ломают недругам кости.
Аманвах не удивилась.
– А были ли в числе костей, которые сломала эта пара, кости моего достопочтенного мужа?
– Ты видела мои шрамы, дживах ка, – ответил Рожер. – Не все они оставлены когтями алагай.
Через несколько минут Арейн встала, и гости тотчас поднялись следом. Поддерживая ее под руки и предоставив остальным женщинам тянуться следом, Лиша и Мелни направились к двери.
– Что это значит? – спросила Аманвах.
– Остаток вечера мать-герцогиня будет развлекать дам, – объяснил Рожер. – Мужчины будут пить и курить в гостиной герцога.
Аманвах кивнула и позволила Рожеру отодвинуть ее стул.
– Возьми с собой Колива.
– Ни в коем случае, – отказался он. – Создатель любит его, но он серьезно помешает мне завладеть обществом, а это могущественные люди, дживах ка. С ними нельзя оплошать.
Аманвах это не убедило, но тут появился Гаред, и Рожер обрадовался подмоге.
– Граф зовет нас курить.
Гаред выжидающе уставился на Рожера. Барон весь вечер просидел между двумя подающими надежды молодыми дворянками, но был в основном, как заметил Рожер, погружен в неловкое молчание.
– Со мной Гаред Лесоруб, – сказал он Аманвах. – На меня покусится только дурак.
Удовлетворенная, Аманвах отправилась к женщинам, захватив по пути Сиквах и Кендалл.