– Значит, они выходят замуж, будучи познанными? – не отставала Аманвах.
Лиша кашлянула, откровенно напоминая о Сиквах, которая познакомилась с Рожером не девственницей. Аманвах не вняла, но Лиша пожалела о своей выходке, поскольку Джесса победно улыбнулась.
– Ты и сама чуток вкусила до того, как нашла Рожера? – спросила сорнячница.
Аманвах оцепенела. Лиша увидела, как ее аура вспыхнула гневом – жарким и грозным, но внешне принцесса сохранила спокойствие.
– Я невеста Эверама, но отправилась к мужу чистой и не познанной смертным мужчиной, как подобает дживах ка. Рожер знал и принял то, что его дживах сен была не такой.
При этих словах Рожер шагнул вперед и взял Аманвах за руку. Она резко обернулась к нему, но нежность в глазах мужа удивила ее, и на гнев наслоилось смущение.
Другой рукой Рожер бережно заправил под платок прядь ее волос.
– Я принял бы и тебя, Аманвах вах Ахман ам’Джардир ам’Каджи. Не думай больше об этом. Не беспокойся ни о чем. Я полюбил тебя в тот миг, когда ты впервые мне запела, и вряд ли когда-нибудь разлюблю.
Смущение исчезло из ауры Аманвах, сменившись чувством столь интимным, что Лише стало стыдно смотреть. Она сняла меченые очки, но и без них увидела слезы в глазах юной священнослужительницы, когда они с Рожером обнялись.
От этой картины глаза увлажнились и у Джессы. Она отвернулась, не желая мешать, и шагнула к Уонде:
– А ты кто будешь?
– Уонда Лесоруб, госпожа, – поклонилась Уонда, и волосы, которыми она прикрывала половину лица, пряча шрамы, качнулись.
– Позволишь? – простерла руку хозяйка.
Уонда замялась, но кивнула. Джесса отвела локоны так же ласково, как Рожер – прядь Аманвах. Проведя пальцем по шрамам, она снова цокнула языком.
– Деточка, их лучше закрашивать, – сказала Джесса. – Я могу велеть кому-нибудь из девочек тебя научить, бесплатно.
– Да? – встрепенулась Уонда.
– Конечно. Но хочешь совет? Прекрати их прятать. Будь собой.
Уонда покачала головой:
– Никто не станет целовать рубцы.
Джесса рассмеялась:
– Позволь открыть секрет. На каждый десяток мужчин, кого они отпугнут, найдется один, который будет мечтать о поцелуе только потому, что ты не похожа на всех. Выше голову, и мужчины потянутся. Женщины тоже, если у тебя есть к этому вкус.
– Я… э-э… – Уонда съежилась.
Джесса снова расхохоталась и избавила ее от необходимости отвечать, затем подняла руку Уонды, рассматривая метки:
– Воронец?
– Да, – подтвердила великанша.
– Позор вам, что не привели Меченого, о котором все говорят. Девочки только и спорят, сделал ли он татуировку на конце.
Оставив Уонду кипятиться по этому поводу, Джесса взялась за Гареда.
– О, да этот почти не хуже! Сам холостяк! – Она бесстыдно ощупала его бицепс. – Приятно, что Джакс сразу поднял тебя сюда. Все девочки отдались бы тебе даром, а никакой бордель не может себе это позволить.
Шторы, как по сигналу, разошлись, и молодая женщина внесла изящный чайный сервиз. Подобно другим, внизу, она была полностью одета, только плечи оголены, да вырез глубок. На платье с одного бока имелся высокий разрез, скрытый юбочными оборками. При каждом шаге на миг обнажалось бедро. Она была высока и не без мускулов – танцовщица.
Гареду женщина улыбнулась и чуть подмигнула, отчего барон Лесорубовой Лощины, бесстрашно сражавшийся со скальными демонами, густо залился краской.
Джесса щелкнула у его уха пальцами, призывая к вниманию.
– Нет, мальчик, тебе придется побыть в стойле, так как мать-герцогиня имеет на тебя виды. Все девочки знают, что ты под запретом, пусть и не рады этому. – Она посмотрела на девушку. – Розаль, налей чай и сгинь, пока не узнала герцогиня.
Розаль кивнула и торопливо накрыла боковой столик. Джесса подмигнула Гареду:
– Не удивляйся, если увидишь кого-то из моих девушек на балу холостяков. Выберешь одну королевой, и я обещаю тебе такую ночь, что голова пойдет кругом. Женишься на ней – и не услышишь ни слова поперек.
– Само собой, Гаред, – сказала Лиша. – Это все, что нужно мужчине от жены.
Джесса мрачно взглянула на нее, и все напряглись. Рожер шагнул к хозяйке:
– Позвольте представить…
– Я знаю, кто она такая, – возразила Джесса, не сводя глаз с Лиши.
Тон был резок, и Рожер, захлопнув рот, отступил.
– Очаровательная суженая крошки Восьмипалого привыкла к иным обычаям, – проговорила Джесса, – но я ждала большей осведомленности от ученицы Бруны.
– И что ты этим хочешь сказать? – спросила Лиша.
– Розаль!
Девушка немедленно поставила чайник и, опустив глаза, подошла.
– Проэкзаменуй ее, – предложила Лише Джесса. – Что, по мнению мудрой госпожи Лиши, требуется от баронессы Лесорубовой Лощины?
Лиша почуяла западню, но зашла чересчур далеко, и ей осталось покрыть оставшееся расстояние прыжком, да побыстрее, чтобы не угодить в хищные зубы. Она надела очки и всмотрелась в ауру девушки.
– Сколько тебе, дитя?
– Двадцать зим, госпожа, – ответила Розаль.
– Давно ли ты учишься в пансионе госпожи Джессы?
– С тринадцати зим, госпожа.
– Все это время ты работала в борделе?
Аура девушки вспыхнула. Розаль пришла в ужас.
– Конечно нет, госпожа. Девушек не пускают вниз, пока им не исполнится восемнадцать зим. Сейчас идет мой второй и последний год. Весной у меня выпуск и дебют. – Она быстро глянула на Гареда. – Если не найду мужа на балу.
– Ты умеешь читать? – спросила Лиша. – Писать?
– Да, госпожа, – кивнула Розаль. – По-красийски, рускански и албински.
– И по-тесийски, естественно, – добавила Джесса. – Розаль читает запоем.
– Стихи? – спросил Гаред, и ужас прокрался из его голоса в ауру.
Розаль сморщила нос, как от дурного запаха.
– Рассказы о войне.
– Военную историю, – поправила Джесса.
– Если выразиться пресно, – согласилась Розаль.
Она смотрела в глаза хозяйке, но по ауре было видно, что все ее внимание сосредоточено исключительно на Гареде. Ему адресовалось каждое слово, каждый жест. Это могло бы встревожить Лишу, но, насколько она могла судить, девушка дала честное слово.
– Ты изучала математику?
– Да, госпожа. Арифметику, алгебру и исчисление.
– Травные средства?
– Я могу по памяти сварить семь снадобий, – сказала Розаль. – Для повышения мужской силы надо размолоть три… – Лиша махнула ей – дескать, достаточно, но слова успели оказать задуманный эффект на ауру Гареда.
– С книгами приготовлю и другие, – добавила Розаль. – Мы все изучаем аптечное дело на случай, если мужчины, будучи здесь, переборщат с порошками или спиртным.
– Да, но умеет ли она петь? – со смехом поинтересовался Рожер, и из ауры Аманвах, зыркнувшей на него, улетучилась вся сердечность.
– Прости, – сказал Рожер. – Просто хотел разрядить обстановку.
Девушка покачала головой:
– Госпожа Джесса никогда не бывала довольна моим пением, но я умею играть на арфе и органе.
– Что такое орган? – спросил Гаред.
Рожер подмигнул ему:
– Могу показать тебе мой, если…
– Хватит! – гаркнула Джесса. – Уйди, девочка, пока я не взялась за палку!
Лиша моргнула. Сколько раз она слышала это от Бруны? Она будто вновь услыхала голос наставницы.
Но в ауре Джессы, пока та провожала девушку взглядом, не было гнева. Она гордилась воспитанницей. Наверно, Джакс неспроста послал с чаем именно Розаль.
Гаред следил за удалявшейся красоткой, и она, скрываясь за шторой, еле заметно махнула на прощание, отчего аура великана пошла рябью.
Лиша, вновь повернувшись к Джессе, подобрала юбку и присела в реверансе:
– Прошу извинить, госпожа. Я вела себя неучтиво.
– Принято, – мгновенно откликнулась Джесса. – А теперь, госпожа, не угодно ли обсудить истинную причину твоего визита?
Кабинет госпожи Джессы был обставлен пышно: толстый ковер, массивная мебель из златодрева. Полки с сотнями книг – раритетами, которых Лиша в жизни не видела. Ей пришлось подавить искушение, чтобы тут же не начать их листать.
– Можешь взять любую при условии, что вернешь лично, когда захочешь другую, – сказала Джесса.
Лиша посмотрела удивленно, и Джесса улыбнулась:
– Мы начали плохо, но я очень хочу, чтобы мы стали друзьями, Лиша. Бруна не учила глупцов, а Арейн тебя превозносит. И я никогда не скажу, что видела людей лучше, чем эти двое. – Снова улыбка. – И женщина, способная удержать внимание Тамоса дольше одной ночи, не может не быть особенной.
Лиша, готовая улыбнуться в ответ, при этих словах похолодела. Джесса была грациозна и красива, управляла королевским борделем. Спала ли с Тамосом она? Или кто-нибудь из девушек внизу? Ночь, да он мог поиметь всех!
Джесса взяла чашку и блюдце, налила чай из серебряного чайника, который стоил целое состояние в бедном металлами Энджирсе.
– Братья-королевичи здесь часто бывают, – заметила Джесса. – Райнбек и Микаэль – даже пастырь Петер ни разу не погнушался скинуть рясу. Никому невдомек, что некоторые мои девочки на самом деле мальчики.
Лиша приняла чашку, молясь, чтобы рука не дрожала.
– Но Тамос… – продолжила Джесса. – Тамос пришел только раз и больше не возвращался. Этот всегда предпочитал охотиться сам по себе.
– И кто же тогда я? – спросила Лиша. – Добыча?
– В любви добычей могут быть оба. Вот почему она так волшебна.
– Ты правда пыталась украсть у Бруны рецепт жидкого подземного огня?
Если Джесса и удивилась ее откровенности, то в ауре это не отразилось.
– Да, было дело, – признала она. – Старухе почти исполнилось девяносто, и после рождения принца она только и говорила о возвращении в Лощину. Я знала, что больше ее не увижу, и боялась, что с нею умрет и секрет.
– Бруна никогда не говорила о тебе, – сказала Лиша. – Ни разу за все годы, что мы провели вместе.
Джесса болезненно улыбнулась:
– Оно и понятно. Никто не умел таить злобу, как карга Бруна. Но я ее любила и жалею, что мы расстались скверно. Она умерла… быстро?