– Ночь, – сказал он, одеваясь, – понятно, почему у людей возникает к этому пристрастие.
– С зубами я мало что могу сделать, – сказала Лиша. – Можно изготовить фарфоровые. Покрасить в тон остальным или поярче, если хочешь.
Рожер помотал головой:
– Я люблю пестрое за то, что его можно снять.
Лиша кивнула и вынула из сумки нечто донельзя приятное. Его скрипичный футляр.
– Аманвах передала тебе это… скоротать время.
Рожер быстро открыл футляр, и его затопило облегчение: меченый подбородник покоился в бархатном углублении. Он демонстративно выложил его на койку между собой и Лишей. Аманвах услышит все, пусть и не сможет ответить.
– Что же случилось, Рожер? – спросила Лиша.
– Я был дураком, – ответил он. – Решил, что во дворце нам ничего не грозит. Думал, что могу безнаказанно дразнить Джасина и портить его репутацию. – Он понурил голову. – Все это моя вина.
– Не будь кретином, – отрезала Лиша. – Не ты это начал.
– Нет, я. Начал я, когда разбил Джасину нос.
– Мне маменька тоже однажды расквасила нос. Но у меня не возникло желания убить ни ее, ни кого-то, кто мог помешать «кровной мести».
– Я не оправдываю Джасина, – сказал Рожер. – Этот сын Недр получил по заслугам. Но я знал, с кем имею дело, и все равно разбудил демона. Теперь Джейкоб и Колив мертвы.
Лиша вынула из кармана часы, проверила время:
– Мне дали только час, Рожер, и у нас осталось несколько минут. У тебя масса времени пофилософствовать в одиночестве, но сейчас мне нужно знать все, что ты помнишь о минувшей ночи.
Рожер кивнул:
– Джасин явился меня убить. Должно быть, подкупил кое-кого из дворцовой стражи. Он сказал, что есть лорд, готовый заплатить за Аманвах и Сиквах.
– Имени не назвал?
Рожер качнул головой:
– Я был не в том положении, чтобы расспрашивать.
– Продолжай.
– Они знали, что мы не пойдем к себе по главному коридору. И ждали в нижнем. Подстрелили Колива, но он сражался до последнего и перебил почти всех. Джасина он оставил мне.
Рожер умышленно говорил расплывчато, полностью умалчивая о роли Сиквах. Он до сих пор не знал, что и думать. Его милая, покорная Сиквах превратилось в чудовище у него на глазах. Но чем бы она ни была, это его жена, и он ее не выдаст.
– Значит, имела место самооборона, – уточнила Лиша.
– Еще бы ей не иметь место, – огрызнулся Рожер.
– Министр Джансон говорит другое. Он утверждает, что ты еще несколько дней назад угрожал Джасину ножом.
Рожер опустил глаза:
– Ну да… но только после того, как он на меня напал.
– Он на тебя напал и ты не сказал ни слова? – вознегодовала Лиша.
– Ты тоже бежишь за помощью всякий раз, как тебя толкнут? Или просто толкаешь сильнее в ответ?
– Я стараюсь вообще не толкаться, – парировала Лиша.
– Инэвере скажи. – Рожер удовлетворенно отметил, что на следующей реплике она поперхнулась.
– Ладно, сейчас это не важно, – сказала Лиша, взяв себя в руки. – Джансон заявляет, что это ты пошел за Джасином.
– С женами и Кендалл? – опешил Рожер.
Лиша пожала плечами:
– Могла вспыхнуть ссора и зайти слишком далеко. А когда стража попыталась вас развести…
– Мы всех убили, да? Неужели это хоть отдаленно походит на правду?
– Походит или нет, а Джасин мертв, и тебя застукали над его трупом с окровавленным ножом.
– Найди Чоллса, – сказал Рожер. – Ма́стера гильдии жонглеров. Я еще месяцы назад сообщил ему, что Джасин убил Джейкоба, а меня уложил в лечебницу.
Лиша кивнула:
– Я-то найду, но можно ли ему доверять? Похоже, что первый министр запугал всех.
– Когда его будут допрашивать, приведи Гареда. Он присутствовал при нашем разговоре.
– Гаред знал?! – взвилась Лиша. – За месяцы до того, как ты сообщил мне?
Рожер осадил ее взглядом:
– Гаред случайно оказался в комнате, когда цеховой мастер выяснял, куда я пропал. Тогда он не понял, о чем услыхал, но Чоллсу это точно невдомек. Я думаю: если Чоллс поймет, что Гаред его опровергнет, ему не хватит духу солгать.
– Даже если он выложит все, это лишь подтвердит твой мотив.
– У меня уже есть мотив, – заметил Рожер. – А теперь появится и у Джасина. – Он обхватил колени и подтянул их к груди. – Что с женщинами?
– Аманвах и Кендалл сидят под домашним арестом до суда, – ответила Лиша. – Я поручила Гареду караулить их вместе со стражей. Они опечалены, но в безопасности.
Заметив, что сказано не обо всех, Рожер сглотнул.
– А Сиквах?
– Сиквах исчезла, – тихо сказала Лиша.
Лестница казалась бесконечной, и к минуте, когда Лиша спустилась, у нее разболелись ноги. По мере того как рос живот, сон становился все беспокойнее, икры ломило после ночных судорог.
Но башни собора были знакомы ей, и, выйдя из Южной, она пошла по коридорам, пока не достигла Восточной, где вновь начался подъем.
Рожер был в опасности большей, чем сознавал. Арейн и пастырю Петеру пришлось вмешаться лично, прежде чем разъяренный Джансон сбавил обороты и разрешил рачителям отнести бездыханного Рожера под защиту собора.
Но хотя до суда ему ничего не грозило, трупов было слишком много, чтобы отделаться испугом. А Сиквах? Куда подевалась Сиквах? Стража заявила, что так и не нашла ее после нападения. Похищена неведомым лордом, с которым был в сговоре Джасин? Взятие в заложницы даже племянницы Избавителя означало войну, к которой никто не был готов.
Размышления отвлекли Лишу от длительного подъема на вершину башни, к такой же, как у Рожера, келье. Стражник кивнул и открыл дверь. К Лише успели привыкнуть.
– Джона, – произнесла она, когда узник оторвался от книг.
Пока рачители обсуждали его дальнейшую участь, ему вменили в послушание копировать Канон.
– Лиша! – Джона быстро поднялся и подошел к ней. – Да пребудет с тобой свет Создателя. Как у тебя дела? Ты выглядишь усталой. – Он убрал с единственного в камере стула книги и придвинул его к ней. – Не желаешь воды?
Лиша с улыбкой покачала головой:
– Впору забыть, что ты здесь пленник.
Джона пренебрежительно отмахнулся:
– Служкой в Лощине я жил в келье поменьше. У меня есть книги и Канон. Меня навещаете вы с Викой. Чего мне еще желать?
– Свободы, – сказала Лиша.
Джона пожал плечами:
– Освобожусь, когда на то будет воля Создателя.
– Тебе надо беспокоиться о воле Райнбека.
Плечи рачителя снова дернулись.
– Поначалу я беспокоился. Меня допрашивали неделями, не давали толком спать, лишали книг и всего, с чем можно скоротать время. Зато сейчас, – он любовно погладил кожаный переплет, – я умиротворен. Рачители уверены, что я не знаю никаких секретов, которые дали бы им превосходство над Избавителем, а моя ересь – на устах у половины герцогства. Рано или поздно им надоест держать меня в заключении.
– Особенно когда не стало Арлена, – сказала Лиша.
– Он жив, – возразил Джона.
– Ты не можешь этого знать. Тебя там не было.
– У меня есть вера. Удивляет только, что после всех испытаний ее нет у тебя.
– Может, у Создателя и есть план, но добра я не видела, – заметила Лиша.
– Испытывают нас всех, – сказал Джона. – Но если оглянуться – что бы ты изменила? Вышла бы за Гареда и зажила бы обычной жизнью? Осталась в Энджирсе, когда в Лощине свирепствовал мор? Плюнула в лицо пустынному демону в ответ на дружеский прием?
Лиша покачала головой:
– Конечно нет.
– Уничтожила бы жизнь, которую носишь под сердцем?
Лиша сурово взглянула ему в глаза и приложила руку к животу:
– Ни за что.
– Вот именно, – подчеркнул Джона. – Это и есть вера. Ее не взвесить на весах, как твои травы. Не классифицировать по книгам и не проверить химикатами. Но она здесь, сильнее всей науки старого мира. Только Создатель видит путь целиком. Он делает из нас то, что желает – в чем нуждается мир. Но кое-что осмыслить мы можем, если оглянемся.
– Тамоса послали в Лактон, – дрожащим голосом сообщила Лиша.
– Зачем?
– Предотвратить войну, – шмыгнула она носом. – Или, быть может, начать. Это ведомо только Создателю.
Джона ласково тронул ее за плечо:
– Я видел его всего ничего, когда они с инквизитором отправили меня сюда. Но я знаю тебя, Лиша. Твое сердце нелегко завоевать. Он должен быть хорошим человеком.
Лишу затошнило. Джона – ее старейший и ближайший друг, но некоторые вещи она от него скрывала.
– Последнее время я несколько вольно распоряжалась сердцем, – сказала она. – Арлен вскружил мне голову, а Ахман покорил, но Тамос… – Она обхватила себя руками. – Тамос – единственный, кого я когда-либо любила. И я предала его. Он уехал – вероятно, на смерть, с моим скальпелем в сердце. Как это может быть планом Создателя?
Джона обнял ее, и она, плача, приникла к нему.
– Не знаю, – ответил рачитель, гладя ее по голове. – Но ты поймешь его, когда все останется позади. Это истинно, как восход солнца.
В полуденный час на подъездной дорожке и огромных ступенях дворца царило многолюдье, народ был поглощен разговорами и делами. Но когда Лиша вышла из кареты, придворные и слуги враз умолкли и отвели взоры.
– Скажи, что мне это снится, – попросила Лиша.
– Да нет, – отозвалась Уонда, сверля глазами толпу в поисках угрозы. – Пока вы обходили башни рачителей, я порасспрашивала во дворе. За ночь сплетни разнеслись как пожар. Беда, что во дворце торчала половина, мать его, города.
Уонда махнула рукой, и с боков встали четыре женщины-лесоруба – следить за обстановкой. Все беспрепятственно поднялись по ступеням, прошли через двери и вступили в большой зал.
Там оказалось немного лучше. Дворцовые слуги были более вышколены, но даже они краем глаза посматривали на Лишу и ее свиту.
– Что говорят люди? – спросила Лиша.
Уонда пожала плечом:
– Больше несут маревниковый бред, но все уразумели главное: скрипач-колдун из Лощины убил герцогского герольда. Основная разница в том, как это подается.