— Понятно, — медленно проговорил я.
— Вы меня поймите, господин рыцарь, — вздохнул Семеныч. — Может, и впрямь для неё нет лучше вас человека. Но то, что вы тут затеяли… Об этом уже вся планета знает. Так-то, если по-простому, без всего этого, вы просто сограждане одного города, и всё. Ну, или коллеги по вашему мероприятию. А если как-то… если иначе, то она уже ваша подруга и первая цель любого, кто захочет вас задеть, а на открытый бой не решится. И что тогда с нею будет?
И в этом Семеныч, конечно совершенно прав. За такую цель много кто будет готов уцепиться. Не время мне такие отношения заводить. Опасно. Смертельно — но не для меня. Для неё.
Прав Семеныч.
— Вы поймите меня, как отца, не могу я об этом всём не тревожиться, — проговорил Семеныч. — Что с нами всеми завтра будет, никто не знает. Я не знаю, как теперь у нас дальше будет, раз уж я вас о таком прошу, а вам, господин рыцарь, это по чести вашей нестерпимо…
— Семёныч, — успокаивающим тоном произнес я. — Я взрослый человек, я управляю собой, а не эмоции меня тащат. Я тебя понимаю. И понимаю твою ситуацию. Будь спокоен. Я благоразумный человек. И она — тоже. Наша с Дашей минутная слабость всё равно не зашла бы слишком далеко. Но мы обязательно вернемся к этому вопросу, когда я покончу с большинством наших угроз. Когда я построю флот. Когда я сам буду самой большой угрозой в галактике.
Я пошёл ему навстречу. Пока что. Ну, а как по другому-то? Наше дело важнее для меня, моих удобств и удовольствий. Да, и даже чувств. Я не стану обижать ближайшего соратника, вносить бесполезное напряжение в команду.
Мне придется сказать Даше. Надеюсь, после этого мы останемся друзьями.
Блин. Вот не хочу я оставаться друзьями. Я готов к большему. Но надо, Саша, надо. Ради дела.
— Ладно, Семёныч, — усмехнулся я. — Давай расходиться. Завтра много тоже дел.
Дашу я уже нигде не обнаружил, и ни о чем с ней так и не поговорил, так что утром я проснулся не слишком веселым.
Блин, флотские маневры ещё не начались, а уже такие лишения! Это явно не то, что соответствует моим представлениям о хорошей комфортабельной войне и трудовом подвиге со всеми удобствами.
И тогда я прямо с утра я, сублимируя не произошедшее этой ночью, затеял квалификационные стрельбы из ручных бластеров с участием всего личного состава.
Посмотрим, насколько мой личный состав готов к труду и обороне. Их профессура к бою явно готова, а наша? Вот и проверим, кто на что годен.
На стрельбище за гаражами согнали всех, а Иоланта со своими придворными пришла сама.
— Как чувствуете себя сегодня, сударыня? — поинтересовался я.
— Благодарю, господин учитель. Приемлемо, — поморщилась моя непрошенная ученица, синяя, как труп. — А чего это вы тут затеваете?
— Посмотрим, умеют ли славные горожане стрелять. А то есть у меня по этому поводу некоторые сомнения.
На совершенно неуместный гогот Макса я внимания не обратил, все понятно, для него это всё тупые шуточки отца-командира, чисто для расслабона. Ну как так может быть, что кто-то на свете — и стрелять не умеет? Совершенно же невероятное предположение, чисто ради поржать. Граждане Империи с пелёнок стрелять приучены, а как же иначе?
— Ну, прошу всех к столу, — пригласил я желающих начать первыми.
Первой без колебаний вышла вперед Октавия.
На столе перед расставленными в отдалении мишенями мы разложили все имеющиеся у нас ручное вооружение. Желающие подходили выбирали оружие и от стола же вели огонь по мишеням. Сидевшего рядом и облизывающегося на полный стол вусных пушек Потемкина, пришлось отогнать.
Октавия могла б и не подходить.
Как всегда, позверствовала, пуляя точно в десятки на любой дистанции, сопровождая выступление акробатическими трюками и жонглированием бластером.
Потом пошел Макс. Макс осыпал мишень градом болтов, не оставляя не ней живого места хотя и не всегда попадая в десятку, но при такой плотности огня это уже точно не его проблема.
Семёныч стрелял не спеша, точно, сразу видно, привык к чему-то более могущественному, чем ручная пукалка.
Илья палил быстро, с двух рук, как он умеет, и замечательно точно, укладывая попадание в попадание. Разбитая приспешниками токсичного барона рука уже полностью восстановилась.
Петенька Скорый стрелял плохо. Попал один раз в край мишени, остальное — в молоко. Надо будет сказать Семёнычу, чтобы поучил животновода.
Прохор, серв Марии Геннадьевны, стрелял ещё хуже. Ещё и шатался на месте при стрельбе, закидывая ствол повыше.
После пары первых выстрелов Октавия заорала:
— Отберите! Отберите у него бластер!
И бластер отобрали.
Головастик Андрон, по счастью, не стрелял вообще. Потому что нечем ему было стрелять, социопату эдакому. Не заслужил пока что ручек и ножек.
Роберт стрельбы прогулял, были какие-то занятия в городе. Ну да ладно, выпишем предписание пройти позже. Хотя, надо признать, стреляет он недурно. Племя Скалы мы на стрельбы не позвали, как и Алевтину. Не всё же податное население записывать в воинское сословие.
Даша, пока другие стреляли, перебирала пушки на стволе, морщилась, но, наконец, подобрала устраивающую её рукоятку. Но батарею поменяла, сняв с другого бластера, и долго еще крутила настройки прицельной планки, добиваясь удобного для себя режима. А потом всадила десять десяток из десяти выстрелов. Великолепно.
— Великолепно! — широко улыбаясь, подтвердил я вслух.
— А вы, господин рыцарь? — ехидно поддела меня Даша. — Покажите нам свой класс.
Ну конечно, теперь она меня все время будет так провоцировать? Ох, нарвется девка, ох нарвется однажды.
Но пришлось показывать. А чего бы и не показать? У меня пурпурный уровень бластфайта, это вам не вымышленное от начала до конца Биг-Бум-До наивным детям изображать.
Я подмигнул улыбнувшейся мне Даше, разложил перед собой четыре однотипных бластера.
— В классическом бластфайте это называется «Гравитационный маневр», — произнес я взяв два бластера. А потом подбросил их высоко в воздух. И пока они взлетали и падали обратно, я схватил два оставшихся бластера со стола и поразил ближайшие цели почти слитной очередью, бросил бластеры, картинно расставив руки поймал упавшие прямо в ладони рукоятки падавших сверху и расстрелял в том же темпе дальние мишени.
Иоланта аж захлопала в ладоши от возбуждения. Октавия покосилась, кажется даже ревниво, Макс и Семёныч просто довольны демонстрацией не поддельных возможностей обожаемого начальства, а Илья так искренне впечатлен.
Вот так-то, детки. В целом бесполезно, но девушки всегда под впечатлением.
Папка рулит.
— Ого! — со неподдельным восхищением проговорила Даша. — Вот это было круто. Впечатляет. Научишь?
Я покосился на Семёныча, и чисто чтобы немного побесить его пообещал:
— Конечно.
— А меня вы научите так стрелять? — Иоланта уставилась на меня огромными влажными глазами. — Ну пожалуйста, пожалуйста, учитель! Пожалуйста!
Ну а почему, собственно, нет? Как раз стрелять я умею как из личного, так и из корабельного вооружения, и кучу народу лично еще научится заставил за долгий срок военной карьеры. Конечно смогу.
Я взял один из бластеров со стола и показал Иоланте:
— Это стандартный тактический бластер, сударыня. Им вооружены пехотные и флотские офицеры империи. Тут все просто — рукоять, предохранитель на батарее, ствол с прицелом. Вот здесь кнопка спуска. Его нужно нажимать, сударыня. Просто нажимать. Не дергать, не тянуть, не ласкать нежно, или чего там еще придумывают озабоченные персоны. Просто нажать и поразить цель.
Иоланта взяв в обе руки великоватый для нее бластер, закусив губу навела его на мишень.
— Ну, я прицелилась, — сообщила она.
— Нажимай на спуск, — подбодрил ее я.
Бдыщ!
— Ложись! — проорал я, кидая Иоланту под стол и падая сверху.
Выпущенный ею болт отрекошетил от мишени и пролетел у нас у всех над головами, взорвавшись в глухой стене вокзала позади осыпав нас бетонной крошкой.
Вот как она так смогла? Бластерный рикошет, это один шанс на миллион, и она его выбила с первого раза!
— Ниче себе, — пробормотал Семеныч поднимая голову над песком. — Какая одаренная малютка. Я такого в жизни не видел.
— Ладно, черт с ними с бластерами, в конце-концов, не в них сила, — пробормотал я, осторожно отбирая пушку у Иоланты и бросая на стол.
— А в чем сила, учитель? — трогательно хлопая огромными глазами задала очередной коварный вопрос юная ученица.
— Ну и вопросы у вас, сударыня, — пробормотал я, стряхивая налипший на китель песок. — Гм. Одни говорят, что в знании. А другие, что на стороне больших батальонов.
— А вы сами как думаете? — удивленно спросила Иоланта.
— Я думаю, что сила в правде, — отделался я от неудобного вопроса вовремя подвернувшейся цитатой. — У кого правда — тот и самый могущественный из практиков бластфайта. Давай лучше твои дистанционные техники потренируем. Сможешь попасть в самую дальнюю мишень?
Она смогла. Не с первого раза, но смогла. Собралась и закидала мишень своими едва заметными силовыми копьями. Разорвала мишень просто в клочья, но ближе к центру не попала ни разу. И вон стоит еле дышит после перенесенного напряжения. Так и помереть недолго.
Какая же сырятина все эти ее дальнобойные техники…
— Скверно, — заключил я, разглядывая результаты учиненного обстрела. — И кто тебя только такому научил?
— Мама… — подавленно прошептала Иоланта.
И вдруг разрыдалась. Горючими слезами. Долго и безутешно. Даше аж пришлось её утешать, обнимать и косо на меня смотреть, мол — вот до чего бедного ребёнка довел. Ну, блин, я точно не этого добивался. Не поймешь этих высокородных девиц, то прибить пытаются, то вот, рыдают по-детски…
— Октавия, ну в чем дело-то, а? — потряс я руками над головой в невысказанном вопросе.
И пока Даша баюкала Иоланту на руках, Октавия мне все рассказала. Всё, что выяснила из разговоров с Иолантой и из открытых источников.