Я же смекнул, что дело пахнет керосином. Как-то уже упоминал Семёныч, что Управление Инфраструктурой раз в пару лет присылало ревизора, но каждый раз с предварительным уведомлением, и всё это больше походило на формальность. Каждый раз, как он говорил — всё выходило почти что в формате дружеских посиделок под шашлычок и самогонку, иногда с недолгой охотой на исполинских тушканов на глайдере
— А один раз — кисубака подстрелили! — сказал тогда Семёныч.
Тут же, судя по голосу, сафари не отделаться. Не надо было складывать два плюс два, чтобы понять, что это как-то связано с Олдриными. Как минимум они просто потеряли связь с высланной группой и отправили кого-то на шару, кто был под рукой. Как максимум — уже всё знают, и отправили специально и прицельно.
Итак, выходя из лифта, я собрался с мыслями. У меня было всего около полутора часов. Самый раз, чтобы поймать глайдертакси, домчать до стоянки Марии-Антуанетты, сгрузить чемоданы, расплатиться с грузчиками. Поспорить с ИИ Марии-Антуанетты по поводу грязи в салоне, умаслить её парочкой сальных комплиментов, стартануть, ювелирно совершить половину витка и хлопуться за пять минут до посадки корабля ревизора.
Я всё успел. Ну, почти всё.
— Чемоданы эти спрятать! Живо! — скомандовал я Прошке и Максу, вываливаясь из чрева «Марии-Антуанетты». — Отвезёте завтра в ангар, тайком. Макс, как донесёшь чемоданы — не высовывайся. Октавия… где Октавия?
— Я ту-ут! Господин рыцарь.
— Где мой парадный мундир? Доставай скорей. И ту погрызенную ковровую дорожку тащи, Семёныч…
Одеться я тоже успел. И Дарья приехать из Восточной Герберы успела. А вот дорожку раскатать не успели. Да её бы и не хватило. Межзвёздный корабль-яхта второго класса размерности, примерно вдвое больше Скотинки, приземлился на самом краю нашего километрового космодрома.
Два наших глайдера плавно подъехали к трапу, у которого вытянулся сухой усатый, с ранними залысинами гражданин. Эдакая помесь служаки и карточного шулера.
— Что… что за балаган вы тут развели⁈ — воскликнул он.
А затем хищно, плотоядно так зыркнул на Октавию.
Идея в голову пришла сразу. Хорошая идея, хоть и приём был во многом «запрещённый».
— Октавия, — тихо шепнул я своей помощнице. — Твой выход. Включай режим профурсетки.
— Есть включить режим профурсетки, — отозвалась она и резво выпрыгнула из глайдера.
Глава 22Режим профурсетки
— Ваше превосходительство, — начал я. — Спешу представиться, имперский рыцарь и губернатор территории Александр Игнатьевич Иванов, к вашим услугам.
— Губернатор? — усмехнулся ревизор, презрительно осмотрев меня с ног до головы
Ох, как много снобизма было в его взгляде. Легко понять — имперского рыцаря в такой глуши встретить не ожидаешь. Чаще всего — самозванец.
Ничего, и таких строптивых усмиряли. К тому же, мой чип в импланте не врал, и проверить было легко.
— Законным голосованием я назначен на должность губернатора территорий планеты прямого имперского подчинения, в которые входит и космодром. Поэтому предложу проводить ревизионные действия в моём присутствии.
Я протянул руку.
— Вашей юрисдикции это мероприятие не касается, — отрезал Джон Юрьевич, но руку всё-таки пожал. — Это локальная проверка военного имущества. Но с вами мы ещё поговорим. Судя по всему, это вы тут весь этот бардак устроили. Это ваш челнок вон там стоит?
Он указал на «Марию-Антуанетту».
— Он в моём временном пользовании, — кивнул я.
— Вы же понимаете, что это нецелевое использование военного космодрома для стоянки гражданских судов!
— Ничего подобного, — парировал я. — Челноки производства гражданских верфей разрешено использовать в случае необходимости. Судно используется как транспортное и грузовое для обеспечения потребностей космодрома.
«Для обеспечения потребности в лазерах для хаотичной резки по площадям», вернее было бы сказать, но я выразился обтекаемо. Впрочем, абсолютно в соответствии с буквой закона.
— А это. это что за металлолом? — указал он на бесконечно ремонтируемый «Песецъ», занимавший добрую четверть космодрома. Потом вдруг понял и округлил глаза. — Матерь божья, так вот что это я с орбиты видел!
— Малый крейсер, четвёртый класс размерности.
— … И без караульной роты? И без инженерного сопровождения⁈ На космодроме?
— Списанный, на ремонте. Отбуксировали с места крушения. В моём личном распоряжении, служит в качестве стационарной огневой точки, для прикрытия космодрома.
Ревизор промолчал, некоторое время обдумывая и оглядываясь, к чему бы придраться.
— В личном распоряжении… На космодроме… Какой бардак! А почему на холмах эти дикари… — начал он.
— Не дикари, а федеративные племенные группы, привлечённые на добровольных или возмездных условиях для полевых и караульных работ.
Джон Юрьевич поджал губы.
— А это что за посудина? Какой тут класс размерности? Третий? Тоже, скажете, как транспортное используется?
— А это, — прищурился я. — личная среднемагистральная яхта эрцгерцогини Иоланты Сибиллы Маргариты Евгении Милюсенды Цербской-Хитклифф Второй.
— Вы арестовали судно у эрцгерцогини? Угнали⁈ — округлил глаза ревизор.
— Напротив. Я являюсь наставником её владелицы. Она находится у нас в гостях. Как и вы, — я оскалился, изобразив что-то, отдалённо напоминающее улыбку. — Вам, кстати, предстоит жить с ней в одном отеле. В трёхзвёздочный я вас не поселю. Уверен, вы ещё обязательно захотите воспользоваться моим гостеприимством и отдохнуть в моей компании.
Он немного поменялся в лице. А сам то и дело поглядывал на Октавию. Она стояла, улыбалась, с ножки на ножку переступала, причёску поправляла ещё.
— … И что только такие прелестные дамы делают в такой, простите, заднице мира, — наконец, озвучил он свой вопрос. — Вы же явно изготовлены… то есть родом с Центральных систем?
— Да, ваше превосходительство… — учтиво поклонилась ему Октавия. — Вы… вы не будете злиться на меня, если я прогуляюсь… с вами? Мне тут очень одиноко среди всего этого безобразия.
— Вот! Даже она понимает, насколько тут всё безобразно, — вздёрнул нос ревизор. — Идёмте. Хочу пройтись пешком. Да, мой корабль вместе с сервом остаётся на стоянке, если с ним что-то случится…
— Ничего не случится, ваше превосходительство, у нас тут абсолютно безопасно…
Из шлюза корабля тем временем выглянул крепкий мужик. Хмурый, неприветливый. Я бросил взгляд на него и не в первую секунду сообразил, что это серв. Дорогой, тоже императорского класса, наверняка пилот, штурман, или вроде того.
Мы сперва направились к Песцу, к которому пустынгеры как раз притараканили на верёвках и катках здоровенный кусок обшивки для ремонта.
Диалог с нашим ржавым имперскимм воякой у ревизора вышел коротким — Песецъ за словом в карман не лез, и наш дорогой гость тут же был послан в пешее эротическое со всеми своими писульками. Затем направились в сторону зала ожидания, Семёныч шёл впереди и пытался его убалтывать, но тот даже не смотрел в его сторону. Грустно, конечно, было отдавать нашему деду роль «мальчика для битья», но у меня была общая цель и задача — спасти и его шкуру тоже. Поэтому пусть пока поотдувается.
Периодически ревизор останавливался, указывал на какую-то трещинку на бетоне и долго отчитывал нашего несчастного деда.
Мы же с Октавией тихо переписывались.
«Господин рыцарь, я так понимаю, что пока мы импровизируем?»
Я кивнул.
«Но мне тогда в рамках импровизации важно определить, а режим „профурсетки“ по первому протоколу, или по второму?»
«А в чём разница?» — уточнил я.
«Вы разрешаете соитие в случае необходимости?»
Я аж закашлялся от неожиданности. Из-за этого остановились и перешли на голос.
— Кхм-кхм. А он на это рассчитывает?
— По всем невербальным признакам и набору феромонов фиксирую киберфилию. Он не обратил ни малейшего внимания на Дарью и, извините за вульгарное выражение, пялился только на мои сиськи.
— В таком случае — пока что нет. Разрешу только в случае самой-самой необходимости. Когда от решения будет зависеть судьба мероприятия. И в случае твоего добровольного согласия, конечно, и в случае полной безопасности для тебя. Я ж, типа, за тебя отвечаю.
Оливия покорно кивнула.
— Хорошо, господин рыцарь… Не беспокойтесь, я себя в обиду не дам. Также… по составу выдоха фиксируется вероятная слабость к алкоголю.
— Отлично, знаем уже целых две слабости. Есть с чем работать. Давай, к делу.
Я кивнул в сторону ревизора.
— Можете хлопнуть меня по мягкому месту, господин рыцарь? — попросила Октавия.
— Это ещё зачем?
— Для придания ускорения, и для соответствия развратному образу, конечно.
Что ж, придал ускорение и добавил соответствия образу. Место у Оливии действительно оказалось достаточно мягким — инженеры Центральной Имперской Конструкторской Конторы Андроидостроения со Второпрестольной не зря потрудились в своё время.
Господин ревизор тем временем повстречался с светлейшим князем Потёмкиным и сопровождавших его Юлием и Цезарем.
Завидев последних, он тут же спрятался за спиной Семёныча.
— А это что за шнырьки⁈ Что за представители дикой фауны на взлётке? Почему не отстреливаете⁈ — заворчал Ожерельев-Доуи, норовя достать позолоченный бластер из кобуры.
— А это у нас, Джон Юрьевич, сторожевые одомашенные животные! — сообщил Семёныч. — Как раз-таки охраняют от непрошенной дикой фауны.
— Разве они входят в перечень разрешённых сторожевых животных космодромных территорий?
— Джон Юрьевич! Я же рапорт ещё семь лет тому назад писал, просил выделить лютоволков породистых! Или хотя бы лисомедведей.
— Ах вы рапорт писали!.. — начал ревизор.
Октавия подоспела вовремя, невинно поправляя причёску.
— Ваше Сиятельство! Ваше Сиятельство! Вы, вероятно, устали после дороги… Разрешите предложить вам напиток и обед?
— Да, непременно предложите, — уже чуть менее раздражённо отозвался ревизор. — и напиток, и обед, и свою компанию. Но исключительно после того, как мы тут всё осмотрим. Только не пытайтесь меня подкупить. Это у вас не выйдет, милая леди.